— Пиршество тощих телом и нищих духом.
— Тихо, ученые, и я вас порадую.
— А про какие консервы врал Валерка?
— По слухам, там у него банка компота из персиков и банка кабачков…
— Колбаски бы…
— Меня здесь будут слушать или нет? Смирно, вы, ученые! Вот так. Могу вам сообщить, что среди нас имеется один генеральный инспектор — Юрковский Владимир Сергеевич. Он жалует нам ящик консервов со свово стола!
— Ну–у? — сказал кто–то.
— Нет, это даже не остроумно. Кто же так шутит? Откуда–то из угла послышалось:
— Э–э… Здравствуйте.
— Ба! Владимир Сергеевич? Как же мы вас не заметили?
— Охамели мы здесь, братцы смерть–планетчики!
— Владимир Сергеевич! Про консервы это правда?
— Истинная правда,— сказал Юрковский.
— Ура!
— И еще раз…
— Ура!
— И еще раз…
— Ур–р–а–а!
— Консервы мясные,— сказал Юрковский.
По комнате пронесся голодный стон.
— Эх, ну почему здесь невесомость? Качать надо такого человека. На руках носить!
В открытый люк просунулась еще одна борода.
— Что вы тут разорались? — сумрачно спросила она.— Упреждение получили, а что лопать нечего — вы знаете? Танкер только завтра приковыляет.
Некоторое время все смотрели на бороду. Потом человек с мускулистым затылком сказал задумчиво:
— Узнаю космогониста по изящным словесам.
— Ребята, а ведь он голоден.
— Еще бы! Космогонисты всегда голодны!
— А не послать ли его за консервами?
— Павел, друг мой,— сказал Костя,— сейчас ты пойдешь за консервами. Пойди надень вакуум–скафандр.
Бородатый парень подозрительно на него посмотрел.
— Юра,— сказал Юрковский,— проводи товарища на «Тахмасиб». Впрочем, ладно, я сам схожу.
— Здравствуйте, Владимир Сергеевич,— сказал бородатый, расплываясь в улыбке.— Как это вы к нам?
Он отступил от люка, давая Юрковскому дорогу. Они вышли.
— Хороший человек Юрковский. Добрый человек.
— А зачем нас инспектировать?
— Он приехал не инспектировать. Я понял так, что ему просто любопытно.
— Тогда пусть.
— Зря я при нем про фурункулы распространялся.
— А нельзя, чтобы он похлопотал насчет расширения программы?
— Расширение программы — ладно. А вот не сократил бы он штаты. Пойду уберу свою постель из лифта.
— Да, инспекторы не любят, чтобы жили в лифтах.
— Ученые, не пугайтесь. Я ему уже все рассказал. Он не такой. Это же Юрковский!
— Ребята, пойдемте искать столовую. В библиотеку, что ли?
— В библиотеке космогонисты все заставили.
Все по очереди стали вылезать через люк. Тогда человек с мускулистым затылком подошел к Косте и сказал тихо:
— Дай–ка мне еще одну пилюлю, Костя. Мутит меня что–то.
«Эйномия» осталась далеко позади. «Тахмасиб» держал курс на астероид Бамбергу — в царство таинственной «Спэйс Перл Лимитэд». Юра проснулся глубокой ночью — болел и чесался укол под лопаткой, ужасно хотелось пить. Юра услышал тяжелые неровные шаги в коридоре. Ему показалось даже, что он слышит сдавленный стон. «Привидения,— подумал он с досадой.— Только этого еще и не хватало». Не слезая с койки, он приоткрыл дверь и выглянул. В коридоре, странно скособочившись, стоял Юрковский в своем великолепном халате. Лицо у него обрюзгло, глаза были закрыты. Он тяжело и часто дышал искривленным ртом.
— Владимир Сергеевич! — испуганно позвал Юра.— Что с вами?
Юрковский быстро открыл глаза и попробовал выпрямиться, но его снова согнуло.
— Ти–хо! — сказал он угрожающе и торопливо, весь искривившись, пошел к Юре.
Юра отодвинулся и пропустил его в каюту. Юрковский плотно притворил за собою дверь и осторожно сел рядом с Юрой.
— Ты чего не спишь? — сказал он шепотом.
— Что с вами, Владимир Сергеевич? — пробормотал Юра.— Вам плохо?..
— Ерунда, печень.
Юра с ужасом смотрел на его судорожно прижатые к бокам, словно оцепеневшие, руки.
— Всегда она, подлая, после лучевого удара… А все–таки не зря мы побывали на «Эйномии». Вот они, люди, Юра! Настоящие люди! Работники. Чистые. И никакие кое–какеры им не помешают.— Он осторожно откинулся спиной к стене, и Юра торопливо подсунул ему подушку.— Смешное слово «кое–какеры» — правда, Юра? А вот скоро мы увидим других людей… Совсем других… Гнилушки, дрянь… Хуже марсианских пиявок… Ты–то их, конечно, не увидишь, а вот мне придется…— Он закрыл глаза.— Юра… ты прости… я, может быть, тут… засну… Я принял… лекарство… Если засну… иди… спать ко мне…
9. БАМБЕРГА.
НИЩИЕ ДУХОМ
Бэла Барабаш перешагнул через комингс и плотно прикрыл за собой дверь. На двери красовалась черная пластмассовая табличка: «The chief manager of Bamberga mines. Space Pearl Limited»[8]. «Сволочь скользкая»,— подумал Бэла. Табличка была расколота. Еще вчера она была цела. Пуля попала в левый нижний уголок таблички, и трещина проходила через заглавную букву «В». «Подлый слизняк,— подумал Бэла.— «Уверяю вас, на копях нет никакого оружия. Только у вас, мистер Барабаш, да у полицейских. Даже у меня нет». Мерзавец».
Коридор был пуст. Прямо перед дверью висел жизнерадостный плакат: «Помни, ты — пайщик. Интересы компании — твои интересы». Бэла взялся за голову, закрыл глаза и некоторое время постоял так, слегка покачиваясь. Боже мой, подумал он. Когда же все это кончится? Когда меня отсюда уберут? Ну какой я комиссар? Ведь я же ничего не могу. У меня сил больше нет. Вы понимаете? У меня больше нет сил. Заберите меня отсюда, пожалуйста. Да, мне очень стыдно и все такое. Но больше я не могу…
Где–то с лязгом захлопнулся люк. Бэла опустил руки и побрел по коридору. Мимо осточертевших рекламных проспектов на стенах. Мимо запертых кают инженеров. Мимо высоких узких дверей полицейского отделения. Интересно, в кого могли стрелять на этаже администрации? Конечно, мне не скажут, кто стрелял. Но, может быть, удастся узнать, в кого стреляли? Бэла вошел в полицию. За столом, подперев рукой щеку, дремал сержант Хиггинс, начальник полиции и один из трех полицейских шахты Бамберги. На столе перед Хиггинсом стоял микрофон, справа — рация, слева лежал журнал в пестрой обложке.
— Здравствуйте, Хиггинс,— сказал Бэла. Хиггинс открыл глаза.
— Добрый день, мистер Барабаш.
Голос у него был мужественный, но немножко сиплый.
— Что нового, Хиггинс?
— Пришла «Гея»,— сказал Хиггинс.— Привезли почту. Жена пишет, что очень скучает. Как будто я не скучаю. Вам тоже есть четыре пакета. Я сказал, чтобы вам занесли. Я думал, что вы у себя.
— Спасибо, Хиггинс. Вы не знаете, кто сегодня стрелял на этом этаже?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});