– Лукас, – предупредила она, – еще один шаг, и я тебя убью, Бог свидетель.
– Прочь с дороги! – Он приблизился к ней.
Элизабет с размаху опустила кочергу на голову Лукаса – удар пришелся прямо посередине лба. Лукас, раскинув руки, сильно откачнулся назад, в окольцованный перилами красного дерева овал. Элизабет заткнула уши руками.
Она взглянула вниз, на распростертое разбитое тело.
– Чтоб тебе сгнить в аду, – прошептала она.
Наверху что-то шелохнулось. Элизабет в испуге обернулась. Но все было тихо. «Наверное, Кэтрин сбросила одеяло, – подумала она. – Надо бы ее накрыть. – Она едва не расхохоталась, сообразив, что думает о таких пустяках, хотя все еще стоит здесь, с орудием, которым убила мужа. – Надо позаботиться о необходимом, – подумала она. – Сначала отнесу кочергу». Элизабет заковыляла в спальню.
Сознание ее работало необыкновенно отчетливо, отделяя случайности и подсказывая, что делать и что говорить. Во-первых, пистолет. Она положила его на полку.
Элизабет смыла кровь с уха и шеи, надела чистую ночную сорочку, причесала и уложила волосы. Прядь волос, которую вырвал Лукас, она присоединила к оческам, лежавшим на туалетном столике.
«Со мной все в порядке, – подумала она. – Теперь надо взглянуть на Лукаса». Горло ее сжалось. «Прекрати, – приказала она себе. – Позже можешь хоть задохнуться от кашля, если тебе угодно. А теперь делай так, чтобы все знали: это несчастный случай. И не судачили вокруг Кэтрин, что папу убила мама».
Она стала медленно спускаться вниз, навстречу неприглядному зрелищу смерти. «Я не смогу смотреть», – шептал кто-то внутри нее. Но она смогла, Лукас, казалось, спал, только глаза были открыты. «Не гляди на меня, Лукас. Мне пришлось это сделать. Не смотри на меня так». Она повернула его голову, чтобы не видеть глаз.
Дверь в столовую была открыта. Увидев это, Элизабет поняла, что нужно делать. Она понюхала воздух. Да, Лукас надышал парами виски. Взяв полупустой графин и стакан, Элизабет вернулась в холл. Стакан она вложила в распростертую руку мужа, которая еще не успела остыть. Когда она прикоснулась к руке, сердце ее заколотилось и из уха снова начала сочиться кровь. Элизабет прижала ладонь к уху, чтобы кровь не закапала сорочку.
Кое-как поднявшись на площадку второго этажа, ведшую в их спальню, Элизабет поставила графин сбоку на ближайшую к площадке ступеньку. От запаха виски и звона в ухе кружилась голова. «Осталось совсем немного, – подбадривала она себя. – Ты легко это сделаешь».
Элизабет добралась до спальни и смыла свежую кровь. Действовать предстояло обеими руками. Захватив ножницы, она вернулась на лестницу и, пользуясь ими, отогнула угол ковра на площадке. «Потом прибью его прочней, – решила она, – а то и в самом деле кто-нибудь споткнется и упадет». Она снова почувствовала приступ кашля.
– Прекрати, – прошептала Элизабет вслух.
Звук собственного голоса вернул ее к действительности. Она вышла в комнату и закрыла дверь. Делия придет прежде, чем кто-либо проснется. Она разбудит Элизабет и Хэтти и проследит, чтобы Кэтрин ничего не видела.
«Готово!» – подумала она. Три шага до постели показались ей невероятно трудными. Она вдруг вновь почувствовала нестерпимую боль в животе и голове, которая временно была приглушена сильным возбуждением.
«Я не собиралась этого делать», – подумала Элизабет. Ее охватила страшная усталость. «Ты должна была это сделать», – ответила она себе. Погрузившись в мягкую перину, она утонула в забытьи. Прежде чем опуститься в темноту, к ней на мгновение вернулось сознание.
– Отец наш небесный, – сказала она, – прости меня.
На похоронах все отметили чрезвычайную стойкость Элизабет. Она была подобна статуе. Кэтрин извивалась у нее на руках, пока Пинкни не спустил ее на землю и не взял за руку. Прижавшись к его ноге, девочка тихо всхлипывала.
– Смотри, как она горюет об отце, – сказала Китти де Уинтер своему мужу. – Лукас был прекрасным отцом. Как он обожал свою дочь!
Через несколько месяцев друзья, узнав, что Элизабет беременна, говорили:
– Какая трагедия, что ребенок не сможет увидеть своего дорогого отца.
КНИГА СЕДЬМАЯ
1882–1886
46
– Кузен Джошуа, мне нужна ваша помощь. – Пинкни поставил на письменный стол железную шкатулку. – Мне хочется, чтобы и Люси на это взглянула. Ее совет не помешает.
– Хорошо, сынок. Мы сделаем все, что сможем. Я позову Люси, посиди здесь.
Пинкни упал на стул:
– Неплохо бы выпить, кузен Джошуа. Эта шкатулка полна сюрпризов.
Предсказание Пинкни оказалось верным. К полудню даже Люси наполнила свой бокал мадерой.
Шкатулка принадлежала Лукасу Куперу, в ней он хранил документы и корреспонденцию частного свойства, которую опасался держать в сейфе конторы. Перед ними открылась незавидная картина долгов и бесчестия. Просроченные счета от портного, сапожника, мясника, бакалейщика, из винной лавки, платной конюшни Чарлстонского клуба и от доктора де Уинтера. Едва ли не в течение года Лукас никому не платил.
Зато он оплачивал дом на Стейт-стрит.
– Я побывал там, – сказал Пинкни. – Там живет молодая особа, окруженная роскошью. Включая вот это. – Пинкни указал на счета от ювелира и из магазина дамского платья. – Лукас забрал ее с Чалмерс-стрит.
Закладные на дом, где он жил с Элизабет, также были просрочены, срок оплаты уже почти истек.
– А вот самое худшее. – Он извлек помятую картонную карточку. – Закладная квитанция на бриллиантовое ожерелье Элизабет. Лукас купил дом на деньги, которые выручил за него. Он заложил его, когда понадобилось содержать еще один дом. Это свадебный подарок моей матери. Не могу представить его в руках жадного торговца! Ожерелье преподнес ей отец.
«А Тень подарил его Элизабет», – подумала Люси. Но ничего не сказала. О Симмонсе Пинкни отказывался говорить наотрез, даже с ней.
Дело не в деньгах, сказал Пинкни. Он найдет способ оплатить долги Лукаса, неважно, сколько лет на это уйдет. Но он беспокоится об Элизабет.
– Я не могу избавиться от мысли, что он оставил ее без единого цента. Лукас занимал деньги у родителей, и теперь они требуют вернуть долг. Они не верят, что он погряз в долгах. По крайней мере, мне не верят. Элизабет они угрожают судом. Они обвиняют ее в случившемся несчастье, говорят, что это из-за нее Лукас так много пил. Не знаю, что и делать. На сестру столько всего свалилось. Она стала похожа на призрак. Она переселилась ко мне сразу же, как только нашли мертвого Лукаса. Взяла Кэтрин за руку и пришла на другой конец улицы. Сидит в своей комнате с закрытыми ставнями и качается в кресле-качалке, которое забрала с веранды. Это напоминает мне то время, когда я только вернулся с войны. Она опять ушла в себя.