Читать интересную книгу Белый ниндзя - Эрик Ластбадер

Николас задумчиво кивнул:

— Это объясняет многое. Почти все, кроме одной детальки: почему Сендзин не убил меня, когда мы с ним встретились в первый раз. Если «Нами» наняла его, чтобы отделаться от меня, то почему он не воспользовался шансом, получив его?

ЕСЛИ ТЫ УМРЕШЬ СЕЙЧАС, ЭТО БУДЕТ СЛИШКОМ ЛЕГКАЯ СМЕРТЬ. ТЫ ДАЖЕ НЕ УСПЕЕШЬ ПОНЯТЬ... Понять что? Этого Николас не знал. Он знал только одно: у этого человека к нему какая-то личная ненависть. Отчего? Он положительно был уверен, что никогда не сталкивался с ним в жизни до той встречи в кабинете д-ра Ханами.

Пытаясь глубже проникнуть в эту тайну, Николас погрузился в «гецумей но мичи»: белый ниндзя, убийство д-ра Ханами, хирурга, который позволил Сендзину внести свою лепту в операцию по удалению опухоли Николаса; убийство д-ра Муку, психиатра, который мог догадаться о роли Сендзина в этой операции; убийство Киоки, тандзяна, который мог бы помочь Николасу. Ничто из этого не вписывается в стратегию ниндзя, нанятого для устранения человека, который мог бы помешать широкомасштабному шпионскому плану. Это стратегия человека, движимого личной ненавистью, стратегия, направленная на планомерное разрушение другой человеческой личности. Николас возблагодарил провидение, направившее его к Канзацу. Ему чертовски повезло, что Сендзин не знал о брате Киоки, жившем высока в Японских Альпах, неподалеку от Черного Жандарма.

Но стратегия Сендзина включала в себя также еще одну линию, кроме уничтожения Николаса: похищение изумрудов Со-Пенга. Может, они являются связующим звеном между нами? Эх, знать бы побольше о том, что за человек был мои дед!

Он почувствовал на своем плече руку Конни и открыл глаза.

— Ник, с тобой все в порядке? — спросил Конни. — Мне показалось, что ты не дышишь.

— Кто-то идет сюда, — сказал Николас, поднимаясь. Конни бросил взгляд на лестницу.

— Не там, — ответил Николас на его немой вопрос и направился к парадной двери. Открыл ее.

— Привет, Шизей. Я Николас Линнер, — сказал он, все еще прощупывая ее с помощью своего дара тандзяна. — Но я думаю, тебе это уже известно.

Шизей смотрела ему прямо в лицо:

— Привет и тебе, мой враг. Я думала, мое сердце остановится, когда я увижу тебя. — Они говорили по-японски, инстинктивно выбрав этот язык, который позволяет общаться одновременно на нескольких уровнях.

— Заходи, — пригласил Николас.

Не поворачиваясь к ней спиной — на всякий случай — он представил ее своему другу. Конни грязно выругался по-японски.

— Ты что, Ник, спятил? Зная, кто она, ты приглашаешь ее войти в дом?

— Не думаю, что мы смогли бы ее удержать за дверью, — ответил Николас, ни на секунду не спуская с девушки глаз. — Конни, у нас совсем кончился чай.

Когда они остались одни, Николас сказал:

— Вот видишь, ты взглянула на голову Медузы, но все еще жива.

Оба они беспрестанно двигались, описывая круги по полу, с хрустом давя свои отражения в осколках зеркал.

— Обстоятельства переменились, — сказала Шизей. — Я пришла сюда не убивать тебя, и даже не для того, чтобы помогать брату.

— Тогда зачем же ты пришла? — мягко спросил Николас.

— Чтобы спасти себя, — ответила Шизей. Между ними шел не только этот разговор. Обмен словами, предложениями, паузами сопровождался разговором их сознании, которые, встретившись в центре комнаты, создали такой психический вихревой поток, что, когда Конни вошел с чаем, он почувствовал такое головокружение, что чуть не уронил поднос.

Услышав дребезжание чашек, как во время землетрясения, Николас сказал:

— Побудь с Жюстиной; Конни. Оставь чай и не возвращайся, пока мы здесь не закончим разговор.

— Но, Ник...

— Делай, как я прошу, — настойчиво повторил Николас. — Я не хочу, чтобы Жюстина была одна.

— Он настоящий друг, — сказала Шизей, когда Конни вышел. — Я завидую тебе.

— Жаль, что у нас так мало времени, чтобы узнать друг друга.

— Действительно, жаль, — согласилась Шизей. — У нас его хватит только на то, чтобы прийти к какому-нибудь соглашению. Я слышу, как содрогается кокоро. Это значит, что скоро мой брат наберет столько сил, сколько ему требуется.

— Он украл шесть моих изумрудов.

— Вот когда он соберет их все, — сказала Шизей, — тогда он будет воистину непобедимым. Сложив девять изумрудов особым образом, он станет так силен, что земля содрогнется. Он сольется с Вечностью и будет равен богам. Вот о чем он мечтает всю жизнь. — Она бесстрастно двигалась, будто через физическую активность давала выход душевному напряжению. Интересно, кому она больше не доверяет: ему или себе, — подумал Николас. — Этим изумрудам не везет: их все время воруют. Сначала их украл Со-Пенг...

— Мой дед никогда и ничего не украл в жизни!

— Может, и не украл, — согласилась Шизей. — Но это и не важно. Важно то, что на уме у моего брата. Мы с ним прямые потомки Цзяо Сиа, человека, которого Со-Пенг утопил в водопаде у горы Гунунг Мунтак около ста лет назад.

— Получается, что меня пытается убить прошлое, о котором я ничего не знаю.

— Мой брат — заложник этого же самого прошлого.

— Не хочешь ли ты, чтобы я его пожалел?

— Нет, — ответила Шизей. — Но понять — должен. И вот я еще что скажу: его не одолеть, используя Тао-Тао. Он пошел дальше, создав свою собственную систему магии, с которой не знакома даже я.

— Ты боишься его, так же, как и я? — спросил Николас и почувствовал темную пульсацию ее сознания, красноречиво отвечающую на его вопрос. — Как ты можешь любить того, кого ты так боишься?

— Я ничего не могу с собой поделать, — в глазах Шизей были слезы. — Он мой брат. У нас с ним одна плоть.

— Но сознание — разное.

— Мы с ним как два хрустальных фонарика, горящие во тьме, — сказала Шизей. — И похожие, и разные. До сегодняшнего дня я не могла полностью уразуметь это.

— Я думаю, что это ты уразумела давно, — сказал Николас. — Просто тебе потребовалось много времени, чтобы принять это.

Шизей и Николас продолжали ходить по кругу, переплетясь сознаниями. Инь и янь, тьма и свет, мягкое и твердое, мужское и женское, — но теперь дефиниции становились все более и более размытыми.

— Можешь ты мне сказать, зачем он убивает? — спросил Николас. — Какое удовольствие он от этого получает?

— Убийство — это тоже одно из средств для достижения поставленной им цели, — ответила Шизей. — Он убивает не просто так, а с соблюдением особого ритуала, включающего в себя и ритуальные действия, и постоянные построения ритуальных заклинаний. Он и кожу сдирает со своих жертв по этой же причине. Действия, соединенные с заклинаниями, оказывают могучее воздействие на кокоро. В этом он черпает свои силы, и поэтому его силы беспрерывно увеличиваются.

Николас вздрогнул.

— Этому надо положить конец, Шизей, — сказал он. — Другого пути нет.

— Знаю. И поэтому я здесь.

— Я новичок в Тао-Тао, — признался Николас. — Без твоей помощи он со мной быстро разделается.

— И это я знаю.

Шизей вдруг остановилась и повернулась спиной к Николасу. Расстегнув блузку, она спустила ее с плеч. Нижнего белья под блузкой не было.

— Вот что сделал из меня брат, — сказала она, показывая гигантского паука. — Вот кто я теперь. Существо, которого он боялся всю свою жизнь. Женщина-Демон.

Николас пошел за подносом, который оставил им Конни, принес чаю. Они сели лицом друг к другу, выпили по чашке, помолчали. И эта пауза была исполнена значения, она говорила о начале нового этапа в их отношениях.

Николас поставил пустую чашку.

— Ты пойдешь со мной, чтобы встретиться с Сендзином?

— Нет, — ответила Шизей. — Это твое дело, и ты его выполнишь сам. Я не об одной себе беспокоюсь. Есть одно важное дело, которое я должна довести до конца. И есть один человек.

Николасу не нужно было спрашивать, что это за человек: сознания их соприкасались. Он знал, кто это Коттон Брэндинг.

— Ты еще этого не знаешь, — сказал Николас, — но группе «Нами» пришел конец. Кузунда Икуза мертв. Вирус ИУТИР больше не под его контролем.

И он почувствовал ее облегчение, и порадовался вместе с ней.

— Подойди сюда, — приказала Шизей.

Когда Николас приблизился, она открыла свою сумочку, достала макияжные принадлежности. Быстрыми, уверенными движениями она стала гримировать его лицо, держа в памяти образ Женщины-Демона, идущей по изрытому штормовой волной берегу, чтобы покарать своего мужа, а в его лице — всех мужчин, которые смотрят на женщин как на низших существ. И еще она вспомнила свою подругу Кику в ночь праздника полнолуния, которая своими руками создала из себя самой идеальный мужской образ. До чего хорош был Самурай!

Оглядывая критическим оком то, что у нее получилось, Шизей сказала: — Ты выглядишь великолепно и вполне устрашающе. Но волосы никуда не годятся. Что делать с твоей мужской стрижкой?