широком дворе между избами было пусто, но все оконца были растворены, отовсюду слышались голоса: у Верхуши еще причитали «над покойным», у Безлета пели, у Горислава гудели весело рожки и даже доносилось притоптывание – кто-то пляшет. Мирава еще постояла, прислушиваясь.
– Ой ли я пойду, молодешенька, – долетал сильный, звонкий, как в былые годы, голос тетки Борены, Безлетовой вдовы.
Во всю ночку темну да гуляти,
Своего да милого искати…
О чем она пела – как будет искать опередившего ее мужа, когда сама пойдет на тот свет? Или о том, как они в какой-то новой, другой жизни снова встретятся юными и беспечальными, чтобы вновь вить свое гнездо и водить малых детушек?
Мирава вздохнула и взялась за дверь. На глаза ей попался шестилетний Безбедка – внук Безлета и единственный пока сын Ярдара. Уже темнело, и поздновато было мальцу бродить одному, да в такой вечер смотреть за ним оказалось некому. Сбежал, видно, от Уневы, пошел посмотреть на взрослую гульбу. Сейчас он стоял как зачарованный и не сводил глаз с дуба на валу.
Пойти, что ли, забрать его к себе и спать уложить? Или к Уневе отвести?
В этот миг Безбедка повернулся и со всех ног кинулся к себе в избу. Замершую Мираву он не заметил. Когда мальчик пробежал мимо, она, успокоенная, потянула свою дверь и скрылась в избе.
За топотом пляски и гудьбой рожков Ярдар далеко не сразу понял, что кто-то зовет его и тянет за рукав. Обернувшись, увидел своего первенца.
– Чего тебе? – Ярдар наклонился.
– Деда! – воскликнул мальчик.
– Что?
– Деда! Там деда! – Безбедка показал на дверь.
– Что ты, малец! – Ярдар положил руку ему на голову и успокаивающе потрепал.
Безбедка привык к деду, который охотно с ним возился – в честь Безлета ему отчасти и имя дали, – ему будет его не хватать.
– Деда там! – Мальчик дергал Ярдара за рукав и тянул за собой.
– Да нет, нет его, – уверял Ярдар. – Деда уехал жить к давним дедам, на остров Буян.
– Он там! – выкрикивал мальчик, с трудом одолевая шум в избе. – Где дуб! Он сидит!
– Не выдумывай! – Ярдар нахмурился, но по сердцу будто холодом повеяло. – Не может он сидеть!
– Пойдем! Там деда!
– Где ты его увидал? – К нему наклонился Завед.
– Под дубом он сидит!
Ярдар и Завед переглянулись. Едва ли дитя могло выдумать – Безбедка едва ли даже понял, что дед его погиб в дальнем краю. Так что или кого он там увидел? Мало ли есть сказов о том, как покойники возвращаются? А уж нынешний случай…
– Пойдем-ка глянем, – предложил Завед.
– Вы куда это? – спросила Дивея, видя, что оба берут свои кожухи.
Рожки умолки, плясуны переводили дух.
– Да говорит малец, под дубом кто-то сидит. Дитя малое – оно видеть может… – намекнул Завед.
– Деда! – опять во весь голос доложил Безбедка.
Мальчик слышал, как деда, куда-то девшегося уже давно, во весь голос призывают домой. И вот он пришел, а почему-то никто не идет его встречать!
Все гости переменились в лице, стали переглядываться. Лихорадочное веселье схлынуло, навалился мрак, ожила боль от недавних многочисленных потерь.
Безлет вернулся? Он был из тех, чью смерть Завед ясно видел своими глазами, и Ярдар не сомневался – живым его первого тестя не дождаться. А не живым? Что-то не так с проводами? Не хватает покойнику чего-то? Или хочет с того света весть передать?
– Пойдем глянем, – по возможности твердо сказал Ярдар. – Мало ли что там сидит…
Запалив пару факелов, гурьбой высыпали из дома. Прошли к валу, откуда к дубу поднималась широкая, вырезанная уступами тропа. Чтобы отнести подношения, ее расчистили от снега, подняться было легко.
Еще на половине пути стало ясно: малец не соврал, под дубом и правда кто-то был. Раздалось несколько испуганных возгласов – у корней сидел на корточках кто-то темный, пегий, косматый… Показалось – огромный, как волот. От вида этой темной фигуры возле дуба в сумерках даже мужчин продрало морозом. Пришелец запихивал в рот поминальные блины из горшка, совсем недавно вынесенные, обгладывал бараньи кости, черпал кашу прямо лапой, глотал, едва прожевав – это был неутолимый голод существа с Темного Света.
Толпа дрогнула и остановилась. Кто-то попятился, женщины в испуге кинулись назад к избе.
– Чур меня, чур!
Появление людей и огня ничуть не смутило выходца из тьмы – он продолжал свою трапезу, не двигаясь с места. Ярдар тоже было подался назад, но крики женщин заставили его опомниться: он-то не баба!
– Эй! – окликнул он. – Ты кто такой? С какого света? Живой или мертвый?
Гость из тьмы не отвечал.
Ярдар нахмурился. Он пьян, конечно, второй день уже, но не настолько, чтобы ему покойники мерещились! А даже если это Безлетова душа… Того ли ему теперь бояться?
Толкнув локтем обалдевшего Заведа, Ярдар направился к валу. Стал подниматься. Мертвец повернулся к ним, стало видно бородатое лицо. Перестав жевать, гость из тьмы ждал.
Ярдар взошел на вал и приблизился к дубу. Мертвец не спеша встал и выпрямился. Теперь Ярдар хорошо видел его лицо, но не верил своим глазам.
Это не Безлет. Но и не… Тот, чье это лицо, тоже умер. Дикая борода, дикий взгляд, какой-то облезлый кожух, висящий клочьями, как сползающая шкура – все это признаки иного мира.
Явился тот мертвец, которого не поминали не угощали, не провожали… И явился не с добром…
– Это кого вы тут хороните – не меня ли? – знакомым, только охрипшим голосом спросил незваный гость. – Ну так дайте хоть поесть – два дня не ел, чуть не околел по пути. Долбил в ворота, да вы сами все как мертвые – не услыхала ни одна собака, так пришлось к дубу лезть через плетень.
– Ха… Хастен! – истошно взвизгнула в толпе баб Озора.
Глава 3
Хастен обрел свободу самым простым способом – сбежал. Задумав это, разумеется, с самого начала, Хастен, как настоящий волк, не спешил, выжидая удобный случай. Спешить было незачем и даже вредно: после битвы у Ратиславля русское войско двинулось дальше на восток, то есть Хастена везли именно туда, куда ему было надо. Потому он и согласился помогать – откажись он, его бы отправили на запад, в Сюрнес, вместе с другими пленными. Сам Улав и повезет их, вместе с частью своей дружины. А остальную дружину, ратников-смолян во главе с Гостимилом и северных русов с их вождями дальше повел сын Улава – Сверкер. Перед