Господи, сейчас меня стошнит прямо перед Трентом.
Но тут все мышцы моего тела содрогнулись, и я от всей души чихнула.
Миниас? — подумала я, вытирая рукой под носом. Но нет, в сознании ничего не было, кроме моих собственных мыслей.
— Будьте здоровы, — язвительно сказал Трент.
Я снова чихнула, и боль в животе стала еще сильнее. Глаза полезли на лоб, я выбросила в сторону руку — опереться о пол для равновесия. Я чувствовала, что падаю, ощущение падения было у меня внутри. В панике я протянула руку к Тренту:
— Что-то происходит, — прохрипела я. — Трент, что-то нехорошее происходит. Мы падаем? Скажи, ты это чувствуешь?
А сама я чувствовала, что меня вот-вот вывернет. Все к тому шло.
Из другого конца невидимой камеры донесся гневный рев.
— Мать перемать всех нас тут! — выругался Ал, потом еще раз, потом, судя по звуку, ударил себя по голове. — Ах ты сука! Мерзкая вонючая сука! Иди сюда. Иди сюда, где я тебя достану!
Стараясь сосредоточиться, я сжалась в комок — подальше от звука ударов по решетке и скребущих пальцев, которые тянулись ко мне. Все движения происходили будто на секунду позже волевого импульса — будто нейроны срабатывали с запаздыванием.
— Как ты прошла статую?! — бушевал Ал, разрывая голосом мои барабанные перепонки. — Это же невозможно!
— Что-то со мной… — выдохнула я, и Трент недовольно хмыкнул, пытаясь отодрать мои пальцы от своей руки.
— Тебя вызывают, сука ты этакая! — плевался Ал. — Ты достала себе мое имя вызова. И его сейчас используют. Как ты это сделала? Ты же целый день провалялась без сознания!
Судя по ощущениям, внутри у меня ничего не было, осталась только оболочка. Я попыталась увидеть собственную руку, но ее не было. И тут лицо стянуло абсолютным холодом:
— Этого не может быть. Миниас говорил, что этого не может случиться, я не демон, на меня вызов не подействует. Не должно так быть! Я не демон!
— Очевидно, — заговорил Ал, размеренно ударяя в решетку, — ты так к этому близка, что различия несущественны! — Он ухнул еще раз, потом заорал: — Кто-нибудь, вытащите меня отсюда!
Боль сложила меня вдвое, волосы рассыпались по коленям. Господи, это же меня убьет. Будто пополам разламываюсь. Не удивительно, что демоны не любят, когда их вызывают.
— Рэйчел, — говорил Трент, положив руку мне на спину, наклонившись надо мной, ловящей ртом воздух. — Обещай мне, что вернешь здоровье моему народу. Обещай пустить в ход этот образец! Я умру спокойно, если ты мне это обещаешь!
Образец? Да у меня его даже и нету. Я подняла голову, не видя Трента, потом меня подхватило, когда аура будто впиталась в сердцевину моей сути, унося с собой плоть. Сознание жгло болью, я захныкала и перестала сопротивляться. Ведь я же хочу отсюда уйти, разве нет?
И переменилось все сразу.
Исчезла боль. Серебряная нить намерения протянулась через меня, и не успела я еще насладиться райским отсутствием боли, как снова оказалась целой. Легкие пытались работать, но у них не совсем получалось. Я лежала лицом вниз, или буду так лежать, когда аура закончит через меня подниматься, снова внедряя в мою душу идею плоти. Я задышала, когда соткались легкие, уставилась на темную фанерную дверь в двух дюймах передо мной. Я вижу. Вижу. А пахнет… отбеливателем?
Слышалось тихое бормотание заклинаний, и запах пепла и свечи мешался с исходящей от меня вонью жженого янтаря. Я посмотрела на собственную руку, увидела яркое сияние ауры. Я ее видела. А не должна была бы.
Еще один вдох — и золотая дымка растаяла. Песнопение затихло в дружном коллективном вздохе. Я была в подвале чьего-то дома, меня вызвали под именем Ала. Это невозможно. Это совершенно неправильно. Ничего не понимая, я глянула из-под слипшихся прядей собственных волос и увидела группу фигур в мантиях, стоящих в безопасности по ту сторону от раскаленного сияния слоя безвременья.
— Господин демон! — прозвучал молодой мужской голос, и я резко подняла голову, узнав его. — Здоров ли ты?
Глава двадцать девятая
— Ты! — воскликнула я свирепо. Замешательство сменилось гневом при виде моложавого, чисто бритого лица сотрудника ОВ, стоящего перед длинным столом для заседаний в подвале дома Бетти.
Я собралась, поднялась с пола, злая как черт, горбясь до тех пор, пока не уверилась, что не въеду головой в зеленоватое безвременье сверху. Я стояла на низком помосте, в середине большого круга, заполняющего центр пентаграммы. Зеленовато-белые свечи отмечали углы, расплывающиеся, потому что они существовали и здесь, и в безвременье одновременно. Черная смоляная грязь отмечала границы моей тюрьмы. Меня пробрало ужасом, когда я поняла, что круг чертили не солью, а кровью. Черт побери, меня поставили в центр черного круга!
Я посмотрела на трещину в стене и ощутила, как собравшиеся подались назад. Их было шестеро, включая Тома Бансена. Сквозь потолок проникала музыка, басовый ритм, звучавший подобно биению сердца, и я подумала, что узнаю ее. Вонь отбеливателя и плесени сказали мне, что Бетти занималась уборкой, но это никак не вытесняло вонь безвременья, которую я принесла с собой. Господи, больше всего на свете мне нужен душ!
Том увидел меня, и глаза у него стали круглые: длинный плащ побелел от пепла и высохшей соли, волосы — воронье гнездо, и вся я покрыта песком и пылью безвременья. Перед ним стояло пятеро мужчин, все в этих идиотских черных мантиях. Капюшоны придавали всей сцене вид любительского спектакля. Но эти люди намеренно вызывали Ала и отпускали его, зная, что он отправится меня убивать.
В ярости я сбежала по трем ступеням, чуть не врезавшись в стену безвременья, за которой была заключена. В приступе клаустрофобии, стиснувшем сердце, я резко вдохнула и заорала в бессильной злобе:
— Выпустите меня!
Энергия сводила судорогой мышцы руки, поднесенной слишком близко к стене — такого никогда не бывало раньше, даже когда я находилась в чужом круге. Боже мой, что со мной сделал отец Трента? Я его убью, я на фиг убью за это Трента!
— Выпустите меня, вам говорю! — крикнула я, ощущая собственную беспомощность. При всех своих умениях — полную беспомощность. Эти мелкие сволочи поймали меня в свой дурацкий круг. — Выпустите меня немедленно! — повторила я, поддаваясь импульсу и колотя по разделявшему нас щиту. Он шипел и обжигал. Я прижала руку к груди, приведенная болью в чувство. Я не демон, тут какая-то ошибка. Ал же говорил, что я не демон. Мама колдунья, и Таката колдун, значит, я тоже колдунья. Ага, такая, которая умеет зажигать демонскую магию и которую можно вызвать по имени?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});