Читать интересную книгу Воспоминания - Иван Бларамберг

Несмотря на то что в густом камыше, часто достигавшем высоты 20 футов, водилось много диких кабанов, на которых тигры охотились, они тем не менее повадились таскать у киргизов коров и быков, нападали даже на людей, но редко днем. В течение упомянутых лет наши солдаты убили много тигров, и те постепенно стали исчезать из низовий Яксарта. Сперва солдаты Перовского укрепления пытались выгонять тигров из камышей на берегах Караозека трещотками, но поскольку при этом не раз происходили несчастные случаи, на тигров начали ставить ловушки.

В определенном месте, недалеко от Перовского укрепления, солдаты вбивали в землю две пары крепких кольев крест-накрест так, что получались своего рода козлы; на эти козлы клали горизонтально солдатское ружье с примкнутым штыком, привязывали к спусковому крючку крепкий шнур, который тянулся вдоль ствола и около дульного отверстия, в том месте, где штык образует с ружьем угол, опускался вниз. На конец шнура привязывали большой кусок сырого мяса, который приходился против дульного отверстия, затем взводили курок. Тигр, привлеченный во время ночной охоты запахом мяса, приближался к ружью, хватал мясо зубами, и тут раздавался выстрел, который убивал или тяжело ранил зверя. Потом охотники искали его по следам крови и обычно находили тигра уже мертвым или тяжело раненным, чаще всего в высохшем оросительном канале. Приведу такой случай.

Однажды вечером три егеря из линейного батальона, расквартированного в Перовском укреплении, поставили такую оригинальную западню и попросили караульных, несших службу на стенах форта, сообщить им после смены, если они услышат ночью выстрел. Караульные действительно услышали выстрел и сказали об этом егерям. Те с рассветом отправились к месту, где была установлена ловушка, и увидели, что мясо сорвано, а на траве в степи много крови. Будучи осторожными охотниками, они пошли по кровавым следам, держа ружья наизготовку, на расстоянии 20 шагов друг от друга. Передний егерь заметил, что следы ведут к пересохшему оросительному каналу. Он осторожно приблизился к его краю. В это время раненый тигр выскочил из него с быстротой молнии, бросился на него и подмял под себя. Второй егерь сразу же вскинул ружье, прицелился и выстрелил в тигра, и тот рухнул без движения на его товарища. Он думал, что зверь мертв, и подбежал, чтобы высвободить солдата из-под тигра; однако последний хватил в предсмертной судороге неосторожного егеря лапой и вырвал ему икру на правой ноге, так что несчастный тоже свалился. Тогда приблизился третий егерь и выстрелил издыхающему тигру в ухо. Один его товарищ стал инвалидом, а другой вскоре умер в лазарете.

В 1854 г. я разговаривал в Оренбурге с молодым высоким солдатом, которому тигр помял левую руку, так что ее пришлось отнять до плеча; однако смелому егерю удалось убить тигра. Он гордо прошел по улицам Оренбурга с тигровой шкурой на правом плече. Граф Перовский дал ему за красивую шкуру 50 рублей.

Летом того же года башкирский отряд, который доставлял на своих многочисленных телегах провиант из Орска в новое Казалинское укрепление на Сырдарье, был направлен для косьбы травы и молодого камыша на левый берег Яксарта под командованием армейского майора. В то время как башкиры, растянувшись длинными рядами, занимались косьбой, майор прохаживался с сигарой во рту по краю камышовых зарослей, наблюдая за косцами. Тут неожиданно из камышей на него бросился тигр, подмял его и хотел уже утащить, но на вопли несчастного поспешили, неистово крича, башкиры с косами. Испугавшись, тигр бросил свою жертву и скрылся в камышах. Несчастного майора доставили в лазарет, где он в тот же день умер.

И еще один случай с тиграми. В октябре 1854 г. новый начальник Сырдарьинской линии, полковник Фитингоф, отправился из Орска в Казалинское укрепление, чтобы осмотреть его. Тамошние офицеры после инспекции устроили для него прощальный ужин и проводили его верхом 10 верст, после чего полковник Фитингоф, сопровождаемый одним казаком, продолжил свой путь в Перовское укрепление, в штаб-квартиру. Среди провожавших его офицеров находился лейтенант Синкони, инженер-механик, служивший при аральской пароходной флотилии.

Когда офицеры поехали рысью назад, начало уже темнеть. Перед одним из оросительных каналов Синкони, будучи плохим наездником, оторвался от группы и попытался найти более узкое место. При этом друзья прокричали ему вслед: «Синкони! Не отставай, а то собьешься в темноте с пути!» Наконец он нашел, как ему показалось, удобное место у канала, частично покрытого льдом, пересек его, но в этот момент справа на всадника прыгнул огромный тигр, но, по счастью, промахнулся и, проломив лед, с ревом упал в канал. Испуганная лошадь Синкони рванула с места и помчалась бешеным галопом в степь. Всадник, без оружия, с нагайкой в руке, уцепился за поводья, потерял шапку и продолжал свою бешеную скачку, полагая, что за ним следом мчится тигр. Наконец лошадь упала от изнеможения. В степи наступила полная темнота; Синкони не знал, где находится, и всю ночь испытывал смертельный ужас, полагая, что тигр идет по его следам. Было очень холодно. Голод и жажда мучили заблудившегося, которому ничего не оставалось, как сосать кусочек сахара, оставшийся у него после прощального пира. Ночь, казалось, не хотела кончаться. Когда наконец рассвело, вся степь была окутана густым туманом, и Синкони не мог ориентироваться. Он сел на свою измученную лошадь и наугад поехал по степи. Позднее туман рассеялся, и около 10 часов утра он встретил киргиза, который гнал перед собой пару быков. На вопрос, где расположено Казалинское укрепление, киргиз ответил, что тот уже давно проехал его. Киргиз показал ему направление, и несчастный, полумертвый от усталости, прибыл в форт только в полдень, к великой радости своих товарищей, которые считали его погибшим. Эту ночь Синкони запомнил на всю жизнь.

1854 год

Этот год должен был стать роковым как для России, так и для меня и моей семьи. Тучи, которые нависли на политическом горизонте, все более сгущались; Восточный вопрос обострился, Турция объявила России войну, уже произошло морское сражение при Синопе; Англия и Франция приняли участие в борьбе против России, в то время как Австрия, которую его величество император Николай в 1849 г. спас от гибели, изумила мир своей неблагодарностью, как выразился князь Шварценберг,[143] и осталась нейтральной, а впоследствии даже вытеснила наши войска из Дунайских провинций.

Мои мальчики между тем подросли. В свободное время я и моя жена занимались с ними. Гувернантка и учитель расширили их знания, и, поскольку Павел достиг 13, а Владимир — 11 лет, я счел своим долгом отправить их в столицу, чтобы отдать в императорское учебное заведение и этим восполнить и закончить воспитание обоих. Я с большой радостью переселился бы с семьей в столицу, однако дела службы задержали меня здесь еще на полтора года, ибо мне было поручено закончить съемки Оренбургской губернии, а также Киргизской степи до Устюрта и южнее по Сырдарье, до Сарысу, и восточнее гор Улутау.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});