– Англичане хотят покорить Шотландию, вы сами это знаете. И Хайленд стал для них настоящим бельмом в глазу со своими бесконечными межклановыми войнами и привычкой опустошать окрестные земли лоулендеров. Они хотят, чтобы в этих горах наконец воцарился мир, и мне поручено навести порядок, а затем его поддерживать. Разумеется, попутно я прослежу за тем, чтобы моя семья и родственники не пострадали. Да, я служу ганноверской династии! Служу по мере сил, направляя эту армию и сражаясь с мятежниками. Но я каждую минуту помню, что для англичан навсегда останусь шотландцем и хайлендером в придачу. Хотя, признаться, этот ярлык обжигает мне кожу, когда я вижу, как ведут себя иные кланы! Мы живем не в Средневековье, Макдональд! Проснитесь! Англия протянула нам руку помощи, предложив подписать «Акт об унии», и это решение уже начало приносить свои плоды! Посмотрите, в каких плачевных условиях живет большинство из вас! Ваши методы земледелия устарели, вам нужна аграрная реформа. Ваши жилища… Господи, неужели вы до сих пор называете эти жалкие кучи камней и торфа домами?
Дункан почувствовал, что закипает, и ему стоило огромного усилия ответить спокойно.
– И ради этого мы должны продать наши души дьяволу? Чтобы мы проливали нашу кровь там, в сражениях на континенте, – вот чего они хотят! Чтобы мы в поте лица работали, обогащая их еще и еще! Они хотят лишить нас наших традиций и языка, чтобы было удобнее нами управлять! Да лучше умереть, чем стать для sassannachs ломовыми лошадьми!
Дункану потребовалось время, чтобы отдышаться. Марион сжала его руку, призывая успокоиться, дабы не навредить делу, ради которого они приехали. Глядя на юношу, герцог усмехнулся горько, с сарказмом.
– Теперь я понимаю, с чем столкнулся наш ловкач Бредалбэйн во время той встречи глав кланов в Ахаладере, в тысяча шестьсот девяносто первом году.
– Вам никогда этого не понять, ваша светлость, – ответил Дункан уже спокойнее. – Наши взгляды разошлись слишком давно, и теперь нас разделяет пропасть. Вы верно служите sassannachs, дабы не лишиться титулов и земель. А мы… Мы проливаем кровь ради того, чтобы сохранить свои обычаи и свою свободу!
Аргайл помолчал, наблюдая за молодыми людьми из-под полуопущенных век. Сам того не замечая, он тихонько поглаживал тартан своего клана.
– Где векселя и письмо, о котором вы писали?
Марион подошла к дорожной сумке, которую спрятала за креслом, и достала сверток.
– Но сначала я хочу увидеть документ с подписями якобитов, – заявила она.
Герцог вздрогнул от удивления, но тут же улыбнулся, взял документ и протянул его Марион. Да, этой девчонке дерзости не занимать!
– Думаю, вы переписали все имена, которые значатся в бумаге, – сказала она, пробегая документ глазами.
– Перечень имен мне ни к чему, если я ничем не смогу подкрепить свои обвинения. Впрочем, членам палаты лордов большинство имен и так известны.
Он протянул руку, и Марион вложила в нее сверток с векселями и письмом.
– Не понимаю, зачем вашему сыну впутывать вас в заговор, имеющий целью убийство особы королевской крови? – с вызовом спросила она.
Аргайл поджал губы, швырнул векселя на стол и медленно развернул письмо. По мере того как он читал строки, начертанные неуверенной рукой сына, лицо его бледнело все сильнее. Закончив чтение, он положил документ поверх векселей и несколько секунд не мог отвести от него взгляд.
– Гленлайон утверждает, что это письмо перехватили Макгрегоры и посыльному было велено доставить его из Форт-Уильяма в Эдинбург…
– Это правда, – подтвердила Марион. – И на нем не стояло имя получателя. Только вот этот значок. Похоже на меч или, может быть, крест…
– Тот, кому адресовано письмо, наверняка знает, что это за значок.
– Ваш сын не особо задумывался, подставляя вашу голову под секиру палача, – зло проговорил Дункан. – Не говоря уже о том, как он тратит состояние, которое столь дорого вашему сердцу…
Тяжелый вздох вырвался из груди герцога.
– Я не спрашивал вашего мнения, Макдональд. – Он снова устремил взгляд на письмо. – Интересно, первое ли это послание… с моей подписью? – пробормотал он, явно стараясь что-то припомнить. Потом кивнул, сложил письмо и спрятал в тот же карман, откуда совсем недавно извлек обличающий якобитов документ, после чего принял снисходительный вид и снова обратился к молодым людям: – Полагаю, вы составили себе неверное представление о причинах, которые заставили меня согласиться на эту маленькую… гм… сделку. Речь идет о жизни и смерти Претендента. Цена сделки очень высока. Насколько я теперь вижу, воображение у моего сына весьма буйное. Наверняка он решил, что моя подпись под приказом придаст ему веса. И вполне может быть, что… Но, как бы то ни было, он не спросил моего согласия, и именно это меня злит. Ни эшафот, ни поцелуй Вдовы меня не страшат. Исход восстания предрешен, и все это понимают. По моим сведениям, армия моего давнего товарища, графа Мара, тает, словно снег на солнце. И я знаю, что могу доверять этому источнику, до сегодняшнего дня он меня не подводил. Второй важный момент: Мар не поддерживает в армии должную дисциплину. Я хорошо его знаю, мы заседали вместе в палате лордов. Он – никуда не годный стратег и не умеет поддерживать боевой дух своих солдат. Да и сама цель восстания весьма расплывчата, замечу я вам! У вас слишком разные мотивы. Иные из вас верят, что престол по закону принадлежит Якову, пусть даже он и католик. Те, кто против объединения с Англией, видят в восстании единственную возможность возродить независимость Шотландии. Есть еще и те, кто таким путем желает вернуть ту жизнь и методы управления страной, которые веками оставались неизменными. Грустно это осознавать, но история повторяется: каждый клан сам за себя, каждый в клане сам за себя! У меня на глазах при Шерифмуре маркиз Хантли удрал с поля боя. Очень плохое предзнаменование, вы не считаете? Что до ваших политических целей, то должен заметить…
Дункан до боли стиснул зубы. Он знал, что Аргайл говорит правду, и это его бесило. Численность армии герцога за последнее время значительно выросла. По донесениям шпионов, из Голландии прибывали все новые и новые войска. Армия же якобитов, наоборот, в численности серьезно потеряла. Обещанная Францией помощь все никак не приходила. На море то и дело появлялись корабли, но ни один из них так и не пристал к берегу. Герцога Орлеанского, который стал регентом после кончины короля Людовика XIV, проблемы Шотландии волновали мало. Немалую роль в создавшемся бедственном положении сыграло и отсутствие инициативы со стороны графа Мара. И если раньше их противник полагал, что на окончательное подавление мятежа уйдут недели, то теперь счет шел уже на дни.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});