Читать интересную книгу История Генри Эсмонда, эсквайра, полковника службы ее Величества королевы Анны, написанная им самим - Уильям Теккерей

Передумав все свои горькие думы, он растолкал бедного Фрэнка, который поднялся, зевая во весь рот, и объявил, что видел во сне Клотильду.

- Ты должен поддержать меня в том, что я намерен предпринять, - сказал ему Эсмонд. - Мне пришло на ум, что, быть может, этот негодяй лишь повторял затверженный урок, и все, что он нам наговорил, - ложь; но если так, то мы узнаем истину от джентльмена, который почивает в комнате капеллана. Только сперва попробуем дверь, ведущую в покои миледи (так называли у нас комнаты, расположенные в северо-западном крыле), точно ли она заперта изнутри, как он говорил. - Мы дернули дверь, но она не поддалась; лакей был прав.

- Можно было отворить ее и потом запереть снова, - сказал несчастный Эсмонд. - Сколько раз основательница нашего рода впускала нашего предка таким путем!

- Что ты думаешь делать, Гарри, если... если мы узнаем, что лакей обманул нас? - Молодой человек с тревогой и страхом заглянул в глаза своему родственнику; должно быть, выражение этих глаз не предвещало ничего хорошего.

- Прежде всего послушаем, что нам скажут здесь, и совпадает ли это с рассказом лакея, - сказал Эсмонд и, войдя в пристройку, отворил дверь в комнату, о которой вот уже двадцать пять лет привык думать, как о своей. На столе горела свеча, принц лежал на постели одетый и спал, но Эсмонд не слишком заботился о том, чтобы не нарушить его покой. Принц проснулся и, увидя перед собой две мужские фигуры, поспешно выхватил из-под подушки пистолет.

- Qui est la? {Кто там? (франц.).} - окликнул он.

- Маркиз Эсмонд, ваше величество, - отвечал ему полковник. - Маркиз Эсмонд, который прибыл, чтобы приветствовать ваше величество в своем Каслвудском замке и доложить о событиях, происшедших в Лондоне. Следуя королевскому приказу, я всю последнюю ночь, после того как мы расстались с вашим величеством, провел в переговорах с друзьями короля. Весьма досадно, что желание вашего величества совершить загородную прогулку и посетить наш скромный дом побудило короля без предупреждения покинуть вчера Лондон, так как именно вчера представился случай, который едва ли повторится, и если бы королю не заблагорассудилось проехаться в Каслвуд, быть может, принц Уэльский почивал бы сейчас в Сент-Джеймском дворце.

- Проклятие! Джентльмены, - вскричал принц, вскакивая с постели, на которой лежал одетым, - доктор заезжал ко мне вчера утром после того, как целую ночь провел у постели моей сестры, и сказал, что в этот день для меня нет никакой надежды увидеться с королевой.

- Но обстоятельства сложились иначе, - сказал Эсмонд, снова низко кланяясь принцу, - ибо в настоящее время королева, несмотря на все старания доктора, вероятно, уже скончалась. Состоялось заседание Совета, назначен новый лорд-казначей; войска были подготовлены к тому, чтобы встать на защиту прав вашего величества, и пятьдесят преданных джентльменов, принадлежащих к цвету британского дворянства, собрались, чтобы сопровождать во дворец принца Уэльского, который в настоящее время был бы уже признанным наследником престола, а может быть, и королем... если б вашему величеству не пришла охота подышать деревенским воздухом. Мы были готовы, лишь одной особы не оказалось на месте - всемилостивейшей особы вашего величества, которая...

- Morbleu, monsieur {Черт возьми, сударь (франц.).}, вы слишком часто употребляете этот титул! - вскричал принц; он стоял у постели и явно ждал, чтобы кто-нибудь подал ему кафтан. Но ни один из нас не тронулся с места.

- Постараемся в будущем пореже досаждать вам этим, - ответил Эсмонд.

- Что означают ваши слова, милорд? - спросил принц и что-то пробормотал сквозь зубы; Эсмонд уловил выражение guet-apens {Ловушка (франц.).}.

- Если кто-нибудь и ставил вам ловушку, сэр, - сказал он, - то не мы. Не по нашему приглашению вы находитесь здесь. Мы же явились для того, чтобы отомстить за бесчестие нашего рода, а не довершить его.

- Бесчестье! Morbleu, никакого бесчестья не было, - сказал принц, густо покраснев, - все это лишь невинная забава.

- Которую предполагалось закончить всерьез.

- Клянусь честью дворянина, милорды, - порывисто вскричал принц, что...

- Что мы поспели вовремя. Непоправимое еще не совершилось, Фрэнк, сказал полковник Эсмонд, повернувшись к молодому Каслвуду, который в продолжение этого разговора оставался у дверей. - Взгляни на этот листок бумаги: его величество соизволил сочинять стихи в честь - или на бесчестие Беатрисы. Узнаю почерк и орфографию его величества: "Madame" и "Flamme", "Cruelle" и "Rebelle", "Amour" и "Jour". Если бы искания августейшего поклонника увенчались победой, он не стал бы тратить время на рифмы и вздохи. - И точно, во время разговора Эсмонд нечаянно взглянул на стол и заметил листок, на котором рукою молодого принца нацарапано было начало мадригала, предназначенного довершить наутро покорение его красавицы.

- Сэр, - сказал принц, пылая от гнева (он уже натянул на себя без помощи свой королевский кафтан), - я здесь не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

- А для того, чтобы наносить их, ваше величество, - сказал полковник, отвешивая глубокий поклон, - и мы явились поблагодарить за честь, оказанную нашему семейству.

- Malediction! {Проклятье! (франц.).} - воскликнул молодой человек, и слезы обиды и бессильного гнева выступили у него на глазах. - Чего же вы от меня хотите, джентльмены?

- Может быть, вашему величеству угодно будет проследовать в соседнее помещение, - сказал Эсмонд, не оставляя своего торжественного тона, - там хранятся некоторые бумаги, которые я был бы счастлив представить вам для обозрения; позвольте, я покажу вам дорогу. - И, взяв со стола свечу, мистер Эсмонд, пятясь перед принцем в полном согласии с этикетом, перешел в комнату капеллана, через которую мы недавно проникли в замок. - Фрэнк, кресло его величеству, - сказал Эсмонд своему спутнику, который был удивлен и озадачен всей этой сценой, пожалуй, не меньше, чем главное действующее лицо. Полковник между тем подошел к стенному тайнику над камином, открыл его и вынул бумаги, столько лет пролежавшие там.

- Не угодно ли вашему величеству взглянуть, - сказал он, - вот патент на титул маркиза, присланный вашим августейшим отцом из Сен-Жермена виконту Каслвуду, моему отцу; вот брачное свидетельство моей матери, а также свидетельство о моем рождении и крещении; я был крещен по обряду той религии, превосходство которой ваш святой родитель так блистательно доказал примером всей своей жизни. Вот доказательства моих прав, дорогой Фрэнк, и вот что я делаю с ними: в огонь брачное свидетельство, в огонь рождение и крещение, в огонь титул маркиза и собственноручный королевский рескрипт, которым ваш предшественник соизволил почтить нашу фамилию! - И с этими словами Эсмонд одну за другой бросил бумаги в камин. - А теперь, сэр, позвольте напомнить вам, - продолжал он, - что наш род пришел в упадок из-за своей преданности вашему; что дед мой разорился, проливая свою кровь, и не пощадил жизни родного сына ради дела Стюартов; что за это же дело погиб дед нынешнего лорда Каслвуда (теперь уж ты законный и настоящий лорд, милый Фрэнк); что бедная моя тетка, вторая жена моего отца, сперва пожертвовав своей честью вашему распутному и вероломному семейству, отдала потом все состояние королю, в обмен же получила высокий титул, от которого осталась теперь кучка пепла и вот этот ярд бесценной голубой ленты. Вот она, я бросаю ее на землю и топчу ногами; вот моя шпага, я ломаю ее и отрекаюсь от вас, а если бы вам удалось свершить то злое дело, которое вы замышляли, клянусь небом, я пронзил бы ею ваше сердце, я не простил бы вас, как отец ваш не простил Монмаута. Фрэнк последует моему примеру, не правда ли, Фрэнк?

Фрэнк все это время растерянно созерцал бумаги, пылавшие в камине; услышав последние слова Эсмонда, он обнажил шпагу и переломил ее, не поднимая головы.

- Куда мой кузен, туда и я, - сказал он, пожав руку Эсмонду. - Маркиз он или нет, я от него никогда не отступлюсь, черт меня побери! (Прошу прощения вашего величества!) И значит... значит, я теперь стою за курфюрста Ганноверского. Вы сами во всем виноваты, ваше величество. Королева, должно быть, уже умерла. И не увяжись вы за Трикс сюда, в Каслвуд, вы сегодня уже были бы королем.

- Итак, я лишился короны, - заговорил молодой принц по-французски, порывисто и торопливо, как всегда, - потерял прелестнейшую женщину в мире, утратил верность двух таких преданных сердец - скажите, милорды, можно ли пасть ниже? Маркиз, если я встану на колени перед вами, простите ли вы меня? Нет, этого я не могу сделать, но я могу предложить вам иное удовлетворение, какое подобает джентльменам. Надеюсь, вы не откажетесь скрестить со мною шпагу: ваша сломана, правда, но вон там есть две другие. - И принц с мальчишеской стремительностью бросился к тайнику в стене, достал обе шпаги и протянул их Эсмонду: - А! так вы согласны! Merci, monsieur, merci!

Тронутый до чрезвычайности подобным знаком великодушия и раскаяния в причиненном зле, полковник Эсмонд поклонился так низко, что едва не коснулся августейшей руки, оказавшей ему такую честь, и затем молча встал в позицию. Клинки скрестились, но тотчас же Каслвуд обломком своей шпаги оттолкнул шпагу Эсмонда в сторону; и полковник, отступя на шаг, опустил оружие острием вниз и, снова отвесив глубокий поклон, объявил, что признает себя вполне удовлетворенным.