одаривал – своим «хотением».
Это была Ива! Ландыш вдруг подумала, а что случилось бы, встреть её сам Фиолет? Как бы он себя повёл? А сама Ива? Но вопросы были глупы. – А чего вы и хотите от глупышки Ландыш? Спросила она вслух непонятно у кого. Фиолет же никогда не станет посещать столицу после того, как стал самой искомой фигурой для секретных и неясного назначения здешних структур. На посещение Фиолетом любых мест континента Куком был наложен строжайший запрет. Фиолет и бороду свою сбрил давно, поэтому и шанса встречи Ивы и Фиолета не просматривалось ни единого.
Ландыш, чтобы проверить на прочность беспамятство Ивы на события и лица последних двух лет, подтащила свой лёгкий стул к столику Ивы и уселась напротив неё. Будучи очень деликатной и скромной девушкой, Ива без слов подняла синие глаза на Ландыш. Та точно так же впечатала в Иву свой светлый взор, ожидая незаданного вопроса.
– Кажется, я вас помню, – сказала Ива, забыв уже о своей еде. – Ваше необычное платье, золотистые одуванчики и пушинки на нём я помню отлично.
– Да? – удивилась Ландыш с примесью испуга. – Платье моё старое. Но и совсем новое. Как только я его приобрела, так стала раздуваться как бочка для воды. Оно перестало на меня налезать. Я же ждала ребёнка. А тут вдруг нашла его и примерила. Оно оказалось мне впору. Я идеально сохранила все свои прежние параметры фигуры. А это не шутка.
– У вас есть ребёнок? Какая вы счастливая. Думаю, ваш муж изменил к вам своё отношение, – сказала ей Ива.
– Почему вы думаете, что ребёнок это счастье? И почему вы спросили о муже? В каком смысле он должен был изменить ко мне своё отношение? – Ландыш было очевидно, что Ива ничего не помнила. Ни о звездолёте, ни об их встречах там, значит, и о Фиолете она не помнила. Но почему она заговорила о платье? Когда это она его видела? Где?
– Потому что дети это главная и настоящая драгоценность, которой обладает всякий человек. А про мужа вы же сами мне рассказывали в этой же самой столовой, где и обедали. Правда, я плохо помню, сколько времени прошло с того дня.
Ландыш напрягла свою память, когда же это было? – Да, – согласилась она, – я частенько сюда захожу. Тут плюшки уж очень вкусные. И я, знаете ли, пристрастилась к ним. Я такие изысканные вкусности печь не умею, да и не люблю я сама готовить.
– Кто же готовит еду вашему мужу и ребёнку? – поинтересовалась Ива. Раз уж женщина сама начала общение, молчать и невежливо.
– Как получится, – уклончиво ответила Ландыш. – А почему вы спросили о том, что отношение моего мужа ко мне должно было измениться? Что вы имели в виду?
– Вы же сами жаловались, что он холодно к вам относился. Вот я и спросила…
– Я? Рассказывала вам о себе такие интимные подробности? – Ландыш расширила свои светлые глаза, хотя они и без того были очень большие.
– Ну да. Не я же всё придумала. Зачем бы мне? Я вам напомню. Я была тогда больна. Нога была у меня изувечена. И вы ещё кричали мне вслед, чтобы я вернулась. Что возможно вы сможете мне помочь. Вспомнили?
– А теперь? – Ландыш не помнила о той встрече. Из-за своей незначительности она выпала из неё начисто. Вероятно, на тот момент она была перегружена какими-то своими личными переживаниями. Чтобы прощупать ситуацию с беспамятством поглубже, она вкрадчиво спросила, – Вы выздоровели? Ногу вылечили?
– Да, – Ива улыбалась, – моя нога прежняя. Её не только выправили, но и восстановили икроножные мышцы в их надлежащей форме. – И девушка не без гордости продемонстрировала Ландыш свои ровные и мягко загорелые ножки, приподняв подол цветастого платья.
– Ты нарядная, – оценила Ландыш её платьице, подумав одновременно о том, какие же безвкусные девушки здесь живут. Ей не нравились их пёстрые одеяния, их некрасивая обувь, их бестолковые причёски. Вернее, отсутствие таковых. А вот лица у них были красивые и нежные. Что касается мужчин, то наличие бород делало их для Ландыш одинаково-неразличимыми и непривлекательными. Она лишь слегка пожурила себя мысленно за лицемерие, но обижать девушку критической оценкой было бы верхом неуважения и неприязни. А ведь Ива не просто ей нравилась, а сильно нравилась, сильно будоражила её любопытство.
– Скажи, – обратилась она к Иве, – ты не прочь прогуляться со мною по местному городскому парку? Мы бы поговорили с тобою, а то мне очень одиноко. У меня нет тут подруг.
– И у меня их нет, – поделилась Ива. – Рябинка где-то потерялась, как их семья переселилась в «Город Создателя». Вешняя Верба вышла замуж и тоже живёт где-то в огромной столице. И Ручеёк, то есть Светлый Поток где-то затерялся. Никого у меня нет. Берёзка одна осталась, но и она замужем, да и не дружила она со мною никогда.
– Почему же они затерялись? – не поняла её Ландыш, – в каком смысле затерялись? Разве нельзя было обменяться своими данными о проживании перед расставанием?
– Так уж получилось, что мы этого не сделали. Я же очень долго была в лечебном центре. А там… – она примолкла, подбирая объяснения. – Лечение оказалось таким непростым, несколько операций, так что я несколько запамятовала о том времени. Но магиня Сирень мне сказала, что это не страшно. Что главное, я здорова.
– Магиня Сирень? Это-то кто?
– Магиня это магиня. Она главная среди магинь женщина – маг в КСОР. В молодости она служила магиней в Храме Утренней Звезды. А потом перешла в Храм Сияющего Солнышка. А уж потом вошла в Координационный Совет объединённых религий континента. Она и помогла мне устроиться в особый лечебный центр. Но я и этого не помню. Последние два года моей жизни исчезли из меня. Вот как вода вытекает из худого ведра. Пусто. Ничего во мне нет из прошедших двух лет. А всё прочее я помню очень хорошо. Вот и нашу ту первую встречу я помню отлично. Я сразу узнала ваше платье.
– Платье? – переспросила Ландыш, – но в то время, как я приобрела платье, я уж никак не могла тебя видеть. Если это и было, то где-то ещё и когда-то не там… – она запнулась, запуталась точно так же, как запуталась сама Ива в собственном беспамятстве. Поскольку Ландыш вдруг отчётливо вспомнила, что Ива видела её в платье с одуванчиками в пространстве звездолёта, когда они вместе играли с малышкой Виталиной перед тем, как сама Ива была вызвана Куком в мед. Отсек, где и сгинула её