Все эти первые минуты Густав стоял на площадке у пандуса, Кора на полшага сзади. Так хотел Густав. Ему нравилось дразнить соперников.
– Что дальше? – спросила Кора.
– Мы будем играть на опережение.
– Осторожней, Тесей, – сказала Кора.
– Ты их не бойся. Они страшны, только когда чувствуют силу. Сейчас они не уверены в себе.
Кора подумала, что такими устами неплохо бы пить мед.
В толпе образовался довольно широкий коридор. По нему к кораблю приближалась процессия, одетая ритуально и, на взгляд Коры, нелепо. Хотя, пожалуй, если вспомнить, как она бегала в хитоне по горам Аттики, то и она сама покажется кому-нибудь нелепой.
Впереди рядком шли главы трех основных кланов. Два старика в плащах немыслимого фасона вышагивали по бокам дамы Рагозы, наряд которой был прост и темен.
На два шага сзади – остальные высшие чины государства. Кора могла различить среди них некие знакомые лица.
Дама Рагоза вытянула вперед тонкие белые ручки, и широкие рукава плаща съехали к плечам – зрелище было трогательным, почти эллинским: Пенелопа встречает возвратившегося Одиссея и не знает еще, донесли ли ему о ее любовниках.
Микрофоны всех телекомпаний страны покачивались над головами Густава и Рагозы. И потому всем телезрителям были видны их лица. И слышен возглас тетки герцогини:
– Густав, мой мальчик! Ты вернулся в родную Итаку! Как мы ждали тебя!
Дама Рагоза повисла на Густаве, и на его лице появилась весьма вымученная улыбка, замеченная всеми телезрителями.
– Наконец-то ты пришел, чтобы занять причитающийся тебе по праву престол твоих предков.
Раздался грохот салюта – фейерверк раскрылся звездами над полем, от мельтешения флагов кружилась голова. Шум стоял несусветный. Густав с трудом успел уклониться от теткиных объятий. Он передал Коре книгу воспоминаний фрау Эйнштейн и поочередно пожал расшитые перчатки вождей главных кланов.
– Обратитесь к народу? – спросил один из журналистов, что пробился со стороны.
Журналист показал на деревянную платформу, сооруженную, вероятно, специально ради такого события.
Согласно пункту № 2 протокола о намерениях кланов все должно решиться после торжественного обеда в тронном зале дворца, под юпитерами камер, когда Пирифой забьет своей дубинкой Густава. Ну что ж, видно, перед смертью Коре придется пострелять… если успеет.
– Я рад обратиться к народу!
Эта идея всех привела в восторг.
И дала возможность Густаву пройти сквозь толпу знати с минимальными рукопожатиями и объятиями. Кларисса попыталась ущипнуть Кору, и Кора не отказала себе в удовольствии так рубануть ее по кисти, что Кларисса взвыла и схватилась за руку. Она пыталась выкрикнуть какое-то обвинение, но в таком шуме разве разберешь – обвинение это или вопль восторга?
Волоча свой футляр с контрафаготом, Густав пробился к платформе и встал перед букетиком микрофонов и камер, установленных на общей толстой ноге, как на связке розг, которые таскали с собой по Древнему Риму какие-то негодяи.
Густав поднял вверх свободную руку, и народ воодушевился.
Остальные знатные люди постепенно влезали на платформу и выстраивались за его спиной. По крайней мере, с самого начала Густав перехватил инициативу.
Герцогиня Рагоза успела все же шустро нырнуть под руку Густаву и выкрикнуть в микрофон:
– Наш дорогой принц так устал с дороги. Сейчас он, показавшись народу, отправится в свою резиденцию. Завтра – торжественный прием во дворце и парад. Ура! Да здравствует принц! – И тут же она потащила Густава прочь от микрофона. Оттащить его от микрофона можно было лишь бульдозером, а бульдозера не нашлось под рукой, Пирифой же показал нерешительность. Впрочем, как и Бронзовая Маска, который двинулся было к Густаву, но восторженный крик толпы и требования, чтобы Густав сказал хоть несколько слов, остановили его.
– Дорогие мои сограждане! – заговорил Густав.
Площадь замолчала.
– Дорогие мои соотечественники. Я возвратился на родину, завершив образование, и готов теперь принять бремя власти. Я принял решение короноваться!
Толпа закричала: «Ура!»
Ариадна растерянно обернулась к Бронзовой Маске, тот к Пирифою, но остановить сейчас Тесея не представлялось возможным.
– Я надеюсь, что общими усилиями мы все вместе вытащим нашу любимую страну из той ямы, в которой ее держат князья и принцы, думающие лишь о своих клановых интересах, – продолжал Густав.
И тут на площади наступила гробовая тишина. В приветственной речи таких слов говорить не положено. Да и кто ожидал от этого физика столь решительных слов?
– Я не намерен отменять старинные законы и обычаи нашей страны. Я уважаю заветы предков. Я знаю, что многие, очень многие из граждан Рагозы были удивлены и даже шокированы моим прошлогодним решением отложить дуэль с благородным Кларенсом, представителем дружественного мне клана, до окончания моего образования. Надеюсь, однако, что никто не заподозрил меня в трусости и малодушии – в ином случае такой король нам не нужен!
– Не ну-ужен… – глухо прокатилось по площади.
– Так что прежде чем приступить к делам, я должен отдать долги. При свидетелях. Надеюсь, что мой соперник здесь?
Густав обернулся – он знал, куда смотреть. Кларенс был потрясен словами Густава и лишь тряс головой, стараясь возбудить в ней какую-нибудь разумную мысль.
– Ну что вы! – закричала, прорываясь к микрофону, дама Рагоза. – Будем ли мы омрачать поединком первый день встречи короля? Можем ли мы рисковать его жизнью и здоровьем? Нет и еще раз нет!
Герцогиня подняла ручонки, призывая толпу поддержать ее, но толпа поддержала ее далеко не так дружно, как ей того хотелось. Многие страшно обрадовались тому, что станут свидетелями исторического зрелища, другие не выносили всем надоевшего хулигана Кларенса, третьи вообще были довольны, когда господа и дамы дрались между собой. Четвертые вдруг вознадеялись, что король и на самом деле сможет противостоять этой страшной и тупой силе кланов – их же оружием!
Ариадна кинулась к Бронзовой Маске за советом. Она ничего не понимала. Спектакль разворачивался по непонятному сценарию. И это было тревожно. Но поддержки от Бронзовой Маски, за которой внимательно наблюдала Кора, полагая в нем главного противника, не последовало.
– Ну как, Кларенс? Ты готов к бою?
Спесь взяла верх. Кларенс уже пришел в себя.
– Пускай принесут из «Мерседеса» мою дубинку, – сказал он.
– Она у тебя с собой? – ласково спросил Густав.
– Я всегда готов проломить прыщик, который боги выдали тебе вместо головы. – И Кларенс засмеялся. Кларисса вторила ему.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});