он навёл порчу на Стюркара и своими колдовскими чарами убил его. Поэтому чем скорее они избавятся от попа, тем будет лучше. Но остальные возражали им, говоря, что человеку, которому удалось сглазить Стюркара и убить его, разумней сохранить жизнь. Ибо, если он сделал это, то наверняка он сможет оказать воздействие на женщин. Кроме того, были приняты во внимание слова старухи, ибо она была права в том, что с геингцев нельзя требовать возмещения за потерю её мужчины. Кончилось всё тем, что Угги объявил, что Катла должна оставить попа у себя рабом до тех пор, пока не соберётся следующий тинг. И Сони и все остальные признали такое суждение безошибочным.
— Я бы сам не смог решить это дело лучше, — сказал Орм отцу Вилибальду, когда позже они говорили об этом. — Ему будет хорошо со старухами. Кроме того, он ведь собирался сделаться рабом у смоландцев.
— Несмотря на всю его слабость, — ответил отец Вилибальд, — быть может, дух Божий вселился в него той ночью, когда он пришёл, дабы разоблачить языческого жреца и его отвратительные козни. Быть может, отныне он совершит великое деяние во славу Господа.
— Может быть, — ответил Орм. — Но лучше всего то, что мы от него избавились. Когда человек в викингском походе, он имеет право предаваться блуду с женщинами, даже если они принадлежат не ему, но нехорошо, когда служитель Христа заставляет женщин одним взглядом терять стыд и благоразумие. Так не должно быть!
— У него будет много возможностей искупить свои грехи, — промолвил отец Вилибальд, — когда он попадёт в руки этой старой карги Катлы. Я бы предпочёл оказаться в клетке с голодными львами и пророком Даниилом, чью историю ты слышал от меня, чем на его месте. Но такова воля Божья.
— Будем надеяться, — сказал Орм, — что она по-прежнему будет совпадать с нашей.
Тинг продолжался четыре дня, и на нём было решено много дел. Все воздавали хвалу мудрости Угги и Сони, кроме тех, не в чью пользу принимались решения. Олаф Летняя Пташка тоже показал себя опытным и проницательным мужем, вопреки своей молодости, так что даже Угги был вынужден признать, что с годами он станет очень мудрым человеком. Когда возникали трудности и противоборствующие стороны не могли прийти к соглашению, а представители родов спорили между собой, по древнему обычаю призывался третий законоговоритель, который и принимал решение. Два раза, когда спор разгорался между вэрендцами и геингцами, Олаф Летняя Пташка выносил своё суждение и снискал общее уважение.
Пока всё шло хорошо. Но иногда некоторые участники тинга выказывали признаки нетерпения, поскольку время шло, а не намечалось ни одного стоящего поединка. Один поединок всё же был объявлен на второй день тинга, поскольку спор между геингцами и финнведенцами о конокрадстве ничем не кончился, так как не нашлось свидетелей, а обе стороны были очень упрямы и искусно увиливали от закона. Но когда противники расположились друг против друга, они оказались столь неумелы, что сразу же ударили друг друга мечами и мёртвыми упали на землю подобно расколотому надвое полену, так что никому это зрелище не доставило удовольствия. У всех был очень кислый вид, поскольку тинг обещал быть скучным.
На третий день, однако, все приободрились, поскольку речь шла о сложном и запутанном деле, исход которого мог оказаться совершенно неожиданным.
Два вэрендца, люди известные и достойные, по имени Аскман и Глум, вышли и объявили о случае двойной кражи женщин. Оба они лишились дочерей, миловидных девушек в самом расцвете, которые были похищены двумя охотниками на выдр из Геинге в дикой части страны на востоке, у Брода Великого Быка. Приметы воров были известны: одного звали Агни из Слэвена, сын Кольбьёрна Сожжённого в Дому, а другого Слатти, известного как Слатти Лиса, племянник Гудмунда из Уваберга, который был одним из двенадцати представителей людей из Геинге. Кража была совершена год назад, и обе девушки всё ещё находились, как выяснилось, у похитителей. Аксман и Глум требовали тройной выкуп за каждую девушку, как разумную плату за оскорбление, которое было нанесено Гудни Вдове, сестре Глума, которая была с девушками во время кражи и напугалась так, что некоторое время была не в себе. Эта добрая вдова, пояснили они, привезена на тинг. Она была известна всем своей честностью, и после того, как все убедятся, что к ней вернулся рассудок, они требуют, чтобы собрание выслушало её как лучшего свидетеля.
Гудни Вдова выступила вперёд. У неё был властный и устрашающий вид, хотя она ещё была не стара и не отпугивала мужчин. Она отчётливо и искренне поведала о том, как всё это случилось. Она и девушки отправились в эту дикую местность, дабы собирать целебные травы, и им пришлось потратить на это целый день, ибо эти травы редки и их трудно найти. Они зашли в поле дальше, чем собирались, и над ними вдруг разразилась ужасная буря, с громом, градом и проливным дождём. Испуганные и промокшие до нитки, они заблудились, и, тщетно пробродив какое-то время, нашли выдолбленную пещеру, где и укрылись. Там они почувствовали холод, голод и усталость. В пещере уже находились два человека, охотники, которые жили в ней, когда ставили ловушки на выдр. Но они не были похожи на опасных людей. Они учтиво и дружелюбно приняли их, освободили место у огня и дали еды и горячего пива. Там они и оставались, пока буря не прекратилась, что произошло только ночью, когда было очень темно. Тогда, продолжала она, её заботила только буря и боли в спине, которые появились оттого, что она простудилась в мокрой одежде. Но затем она стала бояться за девушек, ибо мужчины были в весёлом расположении духа и говорили, что ничего лучшего с ними не могло случиться, поскольку они уже давно не видели женщин. Они были щедры на пиво, бочонок которого они хранили в пещере, и часто подогревали его, дабы не простудиться, так что девушки вскоре захмелели, будучи молоды и неопытны. Вдова учтиво попросила мужчин, чтобы те объяснили ей путь к дому, что они и сделали. Они совершенно не заботились о безопасности девушек, разве только сидели чересчур близко от них и проверяли, не высохло ли на них платье. Они зашли так далеко, что вскоре Слатти Лиса схватил две палочки и сказал девушкам,