Читать интересную книгу Дипломатия в новейшее время (1919-1939 гг.) - Владимир Потемкин

Тогда Стимсон решил оказать давление на Англию при помощи общественного мнения.

23 февраля 1932 г. Стимсон написал письмо к сенатору Бора, председателю сенатской комиссии по иностранным делам. В письме подробно излагалась политика США в отношении Китая. Как свидетельствует сам Стимсон, письмо имело в виду «по меньшей мере пять неназванных адресатов». Оно должно было ободрить Китай и служило вежливым напоминанием британскому правительству о совместно принятых обязательствах в соответствии с договором девяти держав. Оно намечало программу действий в манчжурском вопросе для предстоявшей сессии Лиги наций. Письмо апеллировало к общественному мнению США. Наконец, оно напоминало Японии, что против нарушения договора девяти держав могут выступить все подписавшие его державы.

Это письмо, одобренное Гувером и Бора, 24 февраля было передано прессе.

Японская дипломатия решила сманеврировать. Ещё 31 января 1932 г. японский премьер дал понять иностранным послам в Токио, что Япония готова вступить в переговоры о прекращении военных действий. Японцам необходимо было создать условия для подготовки дальнейшего продвижения в Китай и закрепления своих позиций в Манчжурии.

Завладев почти всей Манчжурией, японцы постарались придать этому захвату видимость законности. 18 февраля 1932 г. японские оккупанты, опираясь на подкупленную верхушку манчжурских властей, провозгласили «независимость» Манчжурии от Китая. 9 марта того же года на оккупированной японцами территории было создано марионеточное государство Манчжоу-Го. 15 сентября 1932 г. Япония «признала» Манчжоу-Го и заключила с ним военный союз, который предусматривал право Японии содержать в пределах Манчжоу-Го свои войска «для поддержания государственной безопасности».

Комиссия Литтона. Так как военные действия в Китае продолжались, а обращения Лиги наций к Японии с призывом мирно урегулировать конфликт с Китаем не достигали цели, Совет Лиги наций по предложению правительства США принял 11 марта 1932 г. резолюцию о непризнании японских захватов в Китае.

Между тем комиссия Литтона продолжала обследовать положение в Манчжурии. Осенью 1932 г. комиссия представила Совету Лиги наций доклад, в котором устанавливалось, что японцы «имели точно составленный план поведения на случай возможных военных действий между ними и китайцами». В то же время комиссия подтверждала, что китайские войска не имели намерения нападать на японцев и не угрожали жизни и имуществу японских подданных. Комиссия Литтона констатировала, что «Манчжурия является китайской страной»; однако Япония осуществляла в ней в течение долгого времени полицейские и административные функции, опираясь на вооружённые силы во всей зоне, соприкасающейся с Южно-Манчжурской железной дорогой. Это и создало то ненормальное положение, которое привело к японо-китайскому конфликту в Манчжурии.

Комиссия Литтона рекомендовала Лиге наций воздержаться от признания Манчжоу-Го и созвать конференцию для обсуждения вопроса об интернационализации Манчжурии. Она предлагала превратить Манчжурию в «автономную» область со специальным режимом управления, основанным на сочетании территориальной и административной целостности Китая с предоставлением Манчжурии широкой автономии и с признанием наличия в Манчжурии особых прав и интересов Японии.

В духе двусмысленных предложений комиссии Литтока новая сессия Лиги наций 24 февраля 1933 г. вынесла резолюцию о японо-китайском конфликте. Хотя эта резолюция и признала незаконным захват Манчжурии и объявляла его нарушением Японией «договора девяти держав» от 6 февраля 1922 г., всё же она отмечала «особые права и интересы» Японии в этой китайской провинции.

27 февраля 1933 г. английский министр иностранных дол Саймон выступил в Палате общин с речью, в которой заявил, что английское правительство не намерено предпринимать какие-либо шаги против Японии. Он сообщил также о запрещении Англией вывоза оружия в Китай. Это заявление Джона Саймона было открытым признанием несогласия Англии с решением Лиги наций. Ещё на заседании Лиги после доклада Литтона Саймон произнёс речь в защиту Японии. Вся американская печать расценила это выступление как доказательство того, что английская дипломатия занимает прояпонскую позицию. Сам японский делегат в Лиге наций, выходя из зала после речи английского министра, с восторгом заявил, что «сэр Джон Саймон сумел в полчаса несколькими фразами изложить всё то, что он, Мацуока, в течение последних десяти Дней пытался передать на своём ломаном английском языке».

Что касается позиции США, то она нашла своё отражение в Декларации Стимсона, опубликованной в прессе 25 февраля.

«В ситуации, — заявлял Стимсон, — которая создалась в связи с распрей между Китаем и Японией, намерения Соединённых штатов в общих чертах совпали с намерениями Лиги наций. Наша общая цель — поддержание мира и ликвидация международных споров мирными средствами…» Стимсон заявлял, что правительство США согласно с выводами комиссии Литтона и присоединяется к общим принципам, рекомендованным Лигой наций для урегулирования японо-китайского конфликта.

Советское правительство было приглашено Лигой наций присоединиться к резолюции. На это предложение Лигой был получен ответ, гласивший, что «советское правительство с самого начала японо-китайского конфликта, желая по мере сил воспрепятствовать дальнейшему расширению военного конфликта и возможному превращению его в источник нового мирового пожара, стало на путь строгого нейтралитета. В соответствии с этим советское правительство, верное своей мирной политике, всегда будет солидарно с действиями и предложениями международных организаций и отдельных правительств, направленными к скорейшему и справедливому разрешению конфликта и обеспечению мира на Дальнем Востоке». Указывая на эти обстоятельства, правительство СССР сообщало, что оно не находит возможным присоединиться к постановлениям Лиги наций.

В докладе на третьей сессии ЦИК СССР 23 января 1933 г., оценивая роль пактов о ненападении, предложенных советским правительством ряду государств, в том числе и Японии, т. Молотов подчеркнул, что заключение такого рода пактов было крупным достижением советской дипломатии: «Мы считаем, что, с точки зрения интересов всеобщего мира, надо занести в актив советской власти такие факты, как подписание и ратификация пактов о ненападении со стороны Польши, Финляндии, Латвии и Эстонии. Мы считаем, что эти пакты имеют своё значение для дела укрепления мира».

Дальневосточные осложнения попытались использовать против СССР все те антисоветские круги, которые ещё не оставляли мысли об организации интервенции империалистических держав против СССР. Русские белогвардейцы во Франции открыто и систематически вели кампанию за объявление войны против СССР. Не прекращались и провокации с целью вызвать военный конфликт между СССР и европейскими державами.

5 марта 1932 г. русский белогвардеец Штерн покушался на убийство советника германского посольства в Москве Твардовского. Спустя короткое время, 6 мая 1932 г., белогвардеец Горгулов смертельно ранил в Париже президента Французской республики Поля Думера. Убийство президента было организовано Русским общевоинским союзом, во главе которого стоял один из главных организаторов интервенции в СССР, генерал Миллер. Официоз этой белогвардейской организации в Париже «Возрождение» открыто призывал к новой интервенции против СССР. Горгулов сам признался, что убийство президента имело целью спровоцировать войну Франции против СССР.

Антисоветские реакционные круги, организовавшие это убийство, долго препятствовали заключению советско-французского договора о ненападении, а затем его ратификации, которая состоялась только в феврале 1933 г.

В целях подготовки антисоветской интервенции империалистические правительства некоторых стран использовали не только открытых врагов советской власти — белогвардейцев-эмигрантов, но и тех изменников родины в СССР, которые предавали советский народ, находясь иногда на ответственных советских и партийных постах. Как показал впоследствии процесс право-троцкистского центра, троцкистские и бухаринские шпионы, действуя по заданию иностранных разведок, выполняли в СССР диверсионные акты, вели вредительскую работу по подрыву обороны страны, по подготовке поражения Красной Армии и т. п.

В этой обстановке антисоветских провокаций и прямой подготовки новой войны и интервенции Советский Союз проявлял не только бдительность, выдержку и дипломатическое искусство, но и глубокую принципиальность во всех вопросах международной политики.

Отвечая на замечания министра иностранных дел Японии Уцида, что в и период манчжурских событий советское правительство занимало «осторожную позицию», т. Молотов подчеркнул эту сторону советской внешней политики. «Считаю необходимым заметить, — заявил т. Молотов, — что дело не только в том, что политика Советского Союза осторожная. Эта политика не только осторожная, но и продуманная, причём советское правительство исходит и здесь, прежде всего, из интересов дела всеобщего мира и из интересов укрепления мирных отношений с другими странами. Эту политику, политику мира, и впредь правительство СССР будет последовательно и неуклонно проводить в своих взаимоотношениях с другими государствами, как бы её ни расценивали те или иные правительства».