— Так что там получилось на снимках? — поинтересовался генерал.
Полковник выложил на стол несколько фотографий увеличенного формата. Алексей Иванович внимательно рассматривал их.
— Хорошие фотографии, — похвалил генерал. — Все как на ладони, а ничего не видно. Красивая улица, зелени много, дома неплохие. И кто-то в них живет...
Телефонный звонок прервал размышления Гаевого. Он попросил полковника оставить у него снимки.
20
Нина Шаталова возвратилась домой в возбужденном состоянии, до конца еще не осознав, что произошло в тот день в ресторане. Глаза ее светились не счастливым огоньком, а растерянностью. Она сама не могла разобраться, что у нее на душе. С косынкой в руках, опустив ее к полу, она стояла, растрепанная, посреди комнаты в ожидании, что мать или отчим сейчас непременно спросят, что с ней случилось. Но родители смотрели какую-то интересную передачу по телевизору и не обратили внимания на состояние дочери.
Тогда Нина громко объявила:
— Я выхожу замуж.
Мать встала, подошла к дочери, спросила:
— За Марчелло?
— А за кого же еще?..
— А Григорий как же? — сдержанно сказал отчим, Андрей Александрович.
Судовой врач был ему всегда симпатичен. А вот к Рамони душа у него никак не лежала.
— Пусть поедет, посмотрит мир, — простодушно сказала Евгения Михайловна.
— Она едет не в туристическую поездку, а замуж выходит, — напомнил Андрей Александрович.
— И хорошо, что замуж...
Евгения Михайловна дала простор своей фантазии, стала рассуждать о том, как ее дочь будет жить за границей. Она поселится там в уютной вилле. У Марчелло есть автомашина «Фиат», на которой будет ездить ее дочь. Моряк будет одевать и обувать Нину, как куклу. Они поедут в Париж, в Швейцарию, обойдут на теплоходе весь мир...
— Мы еще поедем с тобой в гости в Италию, — сказала Евгения Михайловна. Андрею Александровичу, весьма сдержанному человеку, захотелось плюнуть и выругаться.
— Если и поедешь, то без меня, — буркнул он. — Можно мне откровенно высказаться? Я — отчим и, может, не имею такого права, как мать, вмешиваться в твою жизнь, Нина. Но свое мнение выскажу. Как это все просто у тебя получается! Выйти замуж за иностранца, которого мы и видели-то всего два-три раза, да и то мельком, уехать с ним не в соседнюю станицу, а черт знает куда... А ты подумала, что там тебя ждет?
— Не она первая, — прервала Евгения Михайловна, — и не она последняя выходит замуж за иностранца. Браки с иностранцами разрешены официально...
— Да не об этом речь, — сказал Андрей Александрович. — Она не приспособлена к жизни в стране с совершенно другим укладом. Ведь капиталистическая страна!..
— Ну, хватит вам, — неожиданно мирно попросила Нина. — Все решено. Отступать некуда.
К большому удивлению Андрея Александровича она подошла к нему и тихо повторила:
— Не надо. Прошу...
Девушка боялась признаться себе, что отчим прав.
21
Что могла знать Нина о своем женихе? Практически ничего... А между тем прошлое у Марчелло Рамони было весьма темным. Бывший офицер ВМС Италии, отпрыск старинного обветшавшего княжеского рода. Служил на военном корабле штурманом, но с военной службой пришлось расстаться. Родители, занимавшие видное положение во времена дуче, пророчили сыну блестящую карьеру, во всяком случае быстрое продвижение по службе. Флот покинул в спешном порядке после раскрытия одного из заговоров против республики.
Отец Рамони, член масонской ложи, бежал за границу и там умер. А может, ликвидировала мафия. Сам Марчелло тоже выполнял задания масонов, хотя ему, судя по всему, в подготовке заговора отводилась черновая работа. Очевидно, вовремя предупредили, и он, сославшись на болезнь, уехал за границу на лечение. Жил там, пока не утих очередной политический скандал в стране в связи с раскрытием заговора. Еще в 1974 году группа низших офицерских чинов, к которой тогда примыкал Марчелло, вступила в сговор с представителями корпуса высшего офицерства и приступила к разработке плана захвата столицы. Многим из той группы удалось выйти сухими из воды, а вот жена Рамони, Мария, журналистка, погибла. Труп ее нашли в собственной автомашине. Таким образом мафия расправилась с ней за сенсационные статейки в газетах. Видимо, кое-что она узнавала от Марчелло и переусердствовала в своих репортажах. Можно предположить, что она была вхожа в семьи тех, кто готовил заговор, выуживала там информацию. Мафии не понравилась ее осведомленность, особенно ее утверждения, что заговорщики намеревались установить в Италии порядки, существовавшие при дуче. У Марчелло оставалась двенадцатилетняя дочь в Италии, и он вынужден был вернуться домой, но уже не на службу в ВМС, а пошел на торговое судно. Последние два года плавает штурманом на «Амалии», под панамским флагом. Экипаж сухогруза целиком состоит из итальянцев. Все они из разных городов Италии, люди очень неодинаковые по своему положению, но все — католики, и это в какой-то мере, по утверждению капитана, сближает их. Правда, принадлежность к католической церкви многим из экипажа не мешает заниматься делами «греховными», несмотря на запреты католицизма.
Это не скрывал капитан «Амалии», называя свою команду не только католической, но еще и сбродом пиратов. И главным среди них, по мнению капитана, был Марчелло Рамони, гонявшийся за долларами и лирами, веря прежде всего в их всемогущество, а потом уже в мадонну, которую он и другие вспоминали, когда капитан грозился списать их с судна за провоз и сбыт контрабанды в иностранных портах и сообщить хозяину фирмы. Это представлялось страшнее всякой кары, так как каждый понимал, что значило оказаться безработным на долгие годы.
Прошлое Марчелло Рамони было известно в общих чертах экипажу. Капитану велено владельцем судна принять молодого крепкого синьора штурманом, и он принял, поинтересовавшись только профессиональной подготовкой нового члена экипажа. На этот счет он получил блестящую характеристику, и скоро в этом убедился.
Экипаж «Амалии» присматривался к строптивому новичку, потомку княжеского рода, признававшему только капитана. Уже через несколько месяцев члены экипажа, встречаясь в портах со своими знакомыми, узнали о штурмане многое. Старший механик, признанный судокомандой авторитет, утверждал, что новый штурман в свое время был рьяным католиком, не пропускавшим со своим отцом ни одной мессы. Больше того, отец значился в списке членов масонской ложи «П-2», так что заговорщики рассчитывали в своих планах и на молодого Рамони, офицера флота. Несмотря на высокомерие штурмана, капитан отдавал должное его ревностному отношению к своим обязанностям и не придавал значения разговорам о его увлечениях контрабандой. На терпимости капитана, видимо, сказывалась знатная родословная Рамони.