(Кадры родственников погибших. Попов, прилет Путина.)
Диктор: После гибели «Курска» глубину трагедии флота осознавали все — и гражданские, и люди в погонах. Но искренние переживания не спасли командующего флотом Попова, да и не только его. Было совершенно понятно, что снятия с должностей на Северном флоте не избежать. Вопрос заключался в другом. По каким причинам будут увольнять? С какими формулировками? Да и будут ли вообще названы эти причины? Тогда ограничились только лишь констатацией фактов: привлечено к ответственности, отстранено и уволено столько-то, имена и должности. На этом все. Причины не были оглашены до сих пор.
Владимир Куроедов: Было принято решение от руководства флота до всех структур, которые участвовали в подготовке сил и в управлении, потом — в учении. 12 адмиралов ВМФ и капитанов I ранга были привлечены к дисциплинарной ответственности.
Анатолий Пономаренко, первый заместитель главного военного прокурора: В ходе следствия по катастрофе атомного подводного крейсера «Курск» были выявлены недочеты и недоработки со стороны должностных лиц ВМФ. Я хочу сразу оговориться о том, что эти недоработки не были и не находились в прямой причинной связи с гибелью атомохода «Курск». Да, они не находились в причинной связи непосредственно с гибелью атомохода «Курск», но за допущенные нарушения необходимо было отвечать, поэтому по результатам расследования 16 должностных лиц были привлечены к строгой, я бы даже сказал, к суровой дисциплинарной ответственности, а 12 из них были уволены из рядов ВС.
(Съемки флота.)
Диктор: Сегодня мы можем сказать, в чем заключалась вина капитанов и адмиралов. Допускались срывы в проведении учебы экипажей судов. Отсутствовал должный контроль за действиями подчиненных. Имелись упущения в организации материально-технического обеспечения флота. К примеру, в том же трагическом 2000 году из-за несвоевременной поставки топлива не состоялись учения в одной из частей. Еще раз подчеркнем — все это не связанно с причиной гибели атомохода «Курск». «Курск» обнажил все проблемы флота.
Перед новым командованием стояла сложнейшая задача начать вывод флота из кризиса. Для этого в первую очередь нужны были деньги. Сейчас средства выделяются, конечно, не столько, сколько хотелось бы, но во много раз больше, чем два года назад.
Трагедия «Курска» заставила потратить деньги прежде всего на спасательные средства. Десять лет об этом никто не думал. Закупили то самое британское и норвежское оборудование, которое использовали в ходе спасательной операции, пока оно стоит на одном спасательном корабле. В идеале оборудуют еще пять. На судостроительных верфях заложены и достраиваются новые атомные субмарины. Скоро Северный флот получит на вооружение несколько подлодок последнего поколения. Уже в следующем году в первое испытательное плавание выйдет новейший ракетоносец класса «Курск». Но не точная копия погибшего крейсера. Конструкторы учли трагический опыт, многие технические характеристики лодки изменены.
Владимир Куроедов: Разработана совершенно новая программа обеспечения живучести подводных лодок. Можно было бы к ней прийти давно и пораньше. Вот в этом году мы завершим эту программу, как становление на два года. Становится на ноги и станет действительно программой, помогающей тем, кто сегодня несет эту нелегкую службу.
Диктор: Это только в идеале хорошо учиться на чужих ошибках, в жизни приходится исправлять свои. После «Курска» военным морякам в некоторой степени пришлось ломать условные традиции, заложенные еще при советском флоте в военное время, когда людей не жалели. Хотя от старого правила «умри, но сделай» придется еще долго избавляться.
Игорь Баранов: Считается, что гибель подводной лодки не должна приводить к спасанию людей, что либо ты спасаешься вместе с лодкой, либо ты погибаешь вместе с ней. Поэтому все наши спасательные камеры, которые у нас стоят, они вроде как бы и не востребованы. Потому что, наверное; в какой-то мере считается позорным спасаться с лодки, бросая ее на дне. Надо спасать лодку, спасать себя и т. д.
(Учения Северного флота, август-сентябрь 2002 года.)
Диктор: Вы видите уникальные кадры учений Северного флота, их провели почти по той же схеме, что и два года назад, когда затонул «Курск». До этого мало кому удавалось снимать боевую подготовку целого флота. Не показательные стрельбы и выход в море, а именно каждодневную работу моряков. В этих учениях были задействованы десятки кораблей и подводных лодок, включая авиацию флота. Отрабатывались ракетные и торпедные стрельбы. Обнаружение и уничтожение подлодок вероятного противника. И все это в том же районе, где погиб «Курск».
Параллельно моряки вспоминали аварийно-спасательные навыки. Ситуация, идентичная августу 2000 года. Атомная подводная лодка легла на грунт. Применяли все новейшие средства спасения, которые флот получил за прошедшие два года. После «Курска» в такой ситуации главная задача — скорейшее обнаружение лодки. Время — один из главных факторов успеха.
Если субмарина сама не в состоянии подняться на поверхность, начинается эвакуация экипажа. Люди прежде всего. Но все же если есть шанс поднять лодку стоимостью в сотни миллионов, ее надо поднимать. «Курск» многому научил. На этот раз условно затонувший ракетоносец всплыл на поверхность. Но все это техника.
Во время учений решался вопрос о психологической готовности подводников выходить в море после гибели лодки. Никто из психологов не мог дать гарантию, что у моряков не появится подсознательная неуверенность и страх перед морем, перед собственным кораблем и его вооружением. Своеобразный синдром «Курска». К счастью, на профессиональном сознании трагедия почти не сказалась.
Геннадий Сучков: Мы выросли все в советское время, в то время, когда у нас было огромное количество кораблей и подводных лодок. Когда мы очень много и долго ходили в море, и основным методом подготовки была практика. Мы месяцами находились в море, естественно, за эти месяцы, которые мы находились в море, мы оттачивали и свое боевое мастерство.
Я как командующий прекрасно понимал, что ушла значительная часть тех, кто когда-то очень долго ходил в море, служил. И нужно было передать тот бесценный опыт, который был накоплен в советское время, нынешнему поколению. Чтобы это прошло, как говорится, без надрывов, без хрипа, а в спокойном эволюционном плане.
(Съемки флота.)
Диктор: После августа 2000 года и топлива больше, и денег. «Курск» не только заставил флот посмотреть на себя со стороны, но и поставил перед выбором: жить изолированно или все-таки стать частью всего мира. Ведь когда речь идет о человеческих жизнях, не время разбираться, кто свой, а кто потенциальный противник. Сейчас стоит вопрос о создании новой спасательной системы.
Игорь Баранов: Эта федеральная система должна предусматривать создание таких средств, устройств и механизмов, которые были бы унифицированы с теми, которые применяются в НАТО. Вот мы на этом столкнулись>, когда надо было открывать крышку люка 9-го отсека, когда работали с норвегами, оказалось, что у нас ни разъемы, ни ключи не подходят, они не унифицированы.
(Кадры атомной силовой установки в эленге. Подводные съемки останков 1-ro отсека.)
Диктор: Вы видите уникальные кадры, впервые мы подробно в деталях показываем то, что осталось от «Курска» после многомесячных работ по утилизации. На сегодняшний день существует только один отсек — 5-бис, атомная силовая установка. Она выдержала все, чудовищный взрыв мощностью в 8 тонн тротила, ударную волну и падение подводного корабля водоизмещением в 10 000 тонн на дно.
Сейчас из отсека 5–6 и с извлекают ядерное топливо, операция сама по себе уникальная, на флоте ее называют перезарядка. Только до АПРК «Курск» перезаряжали действующие подводные лодки, стоящие на воде у пирса. А сейчас на стапелях закрытого эленга завода «Нерпа» стоит мертвый корабль.
Выгрузка яд ер но го топлива, наверное, — самый деликатный момент технической части утилизации погибшей подводной лодки. Ядерное топливо надо сгрузить на стоящую рядом плавбазу «Имондра». Эленг не рассчитан под корабль такого типа, чтобы впихнуть в него плавбазу, с нее спилили все мачты, и все равно верхняя рубка находится под самым потолком, примерно на уровне десятиэтажного дома. Попасть на «Курск» можно только с «Имондры» по перекинутым деревянным мосткам. Дальше люка отсека ходят только специалисты-ядерщики, другим нужен допуск.
Хвостовые отсеки «Курска» остались почти нетронутыми. Вначале хотели аккуратно отрезать хвост лодки и поставить его на другую, аналогичного класса подводную лодку, ведь это сэкономило бы и время, и колоссальные деньги. Потом поняли — не получится. Ни один моряк не выйдет в море на корабле, часть которого — погибшая лодка.