Читать интересную книгу Групповые люди - Юрий Азаров

— Не много ли чести этой вшивой проститутке? — перебил Маленкова Берия.

Сталин медленно поднял руку и тихо сказал:

— Продолжайте, товарищ Маленков. Это принципиально важно для решения сегодняшних смертельных задач.

— И вот здесь-то, могу признаться, меня охватили те же чувства сомнения, о которых нам рассказал Андрей Андреевич. Я не решаюсь зачитывать абзац из речи товарища Сталина, который смутил некоторых членов Политбюро…

— А вы решайтесь, товарищ Маленков. И Маленков зачитал:

— "Говорят, что в этом "завещании" Ленин предлагал съезду ввиду "грубости" Сталина обдумать вопрос о замене Сталина на посту Генерального Секретаря другим товарищем.

В комнате воцарилась тишина. Взоры всех были обращены на Сталина. А он будто рассматривал свою трубку, думал о чем-то, точно посмеиваясь.

— А в чем сила большевистской партии? — спросил Сталин у Андреева.

— В единстве, в связи с народом.

— А в чем еще? — спросил Сталин, обращаясь уже ко всем присутствующим. — Вы как считаете, товарищ Шверник?

Шверник побледнел, однако, справившись с волнением, сказал:

— Сила большевистской партии в марксистско-ленинском учении, которое обосновало политическое господство пролетариата, обосновало возможность построения социализма…

— Товарищ Шверник, ты же не на лекции среди ивановских ткачих. Ближе к жизни! Ближе к сегодняшним нашим задачам! Кто скажет, в чем сила большевистской партии?

Молчание длилось несколько минут. Это были редкостные игровые мгновения, когда вождь сам руководил игрой, испытывая каждого. Очки писал Берия. Итог подводили вместе. А Сталин между тем, поигрывая своими хитрющими глазками, говорил: — Вы невнимательно читали товарища Сталина. А у него написано, — и он процитировал себя по памяти: — "Оппозиция старается козырять "завещанием" Ленина, но стоит только прочесть это "завещание", чтобы понять, что козырять им нечем. Наоборот, "завещание" Ленина убивает нынешних лидеров оппозиции. И добавлю — выбивает из рук козыри сегодняшних наших врагов. Я говорю, учитывая сегодняшний момент развития и нашего общества, и международного рабочего движения, что сила нашей партии в абсолютной правде, которая заключается: первое — в полной гласности; второе — в открытом признании всех личных ошибок и недостатков, которые при некоторых обстоятельствах могут повредить личности или общему делу; третье — мы не боимся правды, потому что только настоящая правда может объединить людей, сплотить партию и народ". Здесь правильно говорили товарищи, что надо четко разграничивать личные моменты и общественные. Наша правда состоит в том, что у нас на первом месте стоят общественные государственные интересы.

Меня поразило, что большинство членов Политбюро и ЦК могут допустить, что мы можем исказить некоторые факты нашей внутрипартийной борьбы. Вы у меня спрашиваете, почему я в двенадцатом томе рассказал о Бухарине как о крупном теоретике партии. Это сущая правда. И товарищ Сталин не позволил бы себе исказить правду. И здесь мне бы хотелось сказать о самом главном. Первое. Любой член партии, какой бы пост он ни занимал, если он даже не изменит партии, а потускнеет политически, то он не может называться коммунистом. Как вы знаете, я в свое время дружил с Николаем Ивановичем Бухариным, мы общались семьями, но, когда Бухарин изменил партии, я проголосовал за его расстрел. Второе. Здесь предлагались разные варианты, я бы сказал, искажения исторической правды. Нам бы не простили потомки, если бы мы в качестве поводыря взяли ложь, как выразился наш пролетарский писатель, религию рабов и хозяев. На том историческом этапе, в тридцатые годы, мы на открытых процессах перед всем миром говорили правду и выносили суровые приговоры изменникам Родины, "случайно" и не случайно сбившимся с пути. Снова возьмем вопрос о Бухарине. Мы все егр любили, он был остроумным, начитанным и, я бы сказал, эрудированным человеком. Сейчас мы не будем вдаваться в то, что привело Бухарина к троцкизму. Его ошибки по вопросам классовой борьбы, об обострении классовой борьбы, о крестьянстве, о нэпе, о новых формах смычки города и деревни вышли из неправильной теоретической Установки, из его теоретических изъянов. Вот здесь я прошу вас, товарищ Жданов, зачитать письмо Ленина о Бухарине как теоретике.

Жданов раскрыл двенадцатый том Сталина и прочел оттуда выдержку процитированного Сталиным отрывка из письма Ленина:

— "Из молодых членов ЦК хочу сказать несколько слов о Бухарине и Пятакове. Это, по-моему, самые выдающиеся силы (из самых молодых сил), и относительно их надо бы иметь в виду следующее: Бухарин не только ценнейший и крупнейший теоретик партии, он также законно считается любимцем всей партии, но его теоретические воззрения с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился и, думаю, никогда не понимал вполне диалектики)". — Жданов отложил книгу, тихонько прикрыл ее и любовно, будто в растерянности стал поглаживать блестящий коричневый переплет с золотым тиснением. Он отрешенно смотрел в сторону Сталина, не зная, как поступить дальше.

— Ну что ты, как христосик, уставился на меня?! — расхохотался вдруг Сталин и, обратившись к Поскребышеву, сказал: — А ну, Главный, налей ему чего-нибудь покрепче, чтобы он очнулся.

Поскребышев быстро наполнил большой фужер, а Жданов между тем двумя руками схватился за сердце и медленно опустился на стул. Судорожными движениями он вытащил из кармана таблетку, затем машинально сделал несколько глотков.

— Вот это по-нашему, — сказал Ворошилов.

— На что хотелось обратить ваше внимание, — продолжал Сталин, — Бухарин был теоретиком-схоластом. Это одна из причин непонимания им классовой борьбы и учения о диктатуре пролетариата. Сейчас мы задыхаемся от того, что наша философия все больше и больше погружается в схоластику. На примере Бухарина мы увидели, к чему приводят схоластика и догматизм. К чему приводит непонимание того, что диалектика является душой марксизма, а противоречия — мотором и двигателем как теории, так и практики. Казалось бы, теоретический вопрос, а к чему он приводит? К измене, шпионажу, предательству. Приводит к зазнайству, верхоглядству и головотяпству. А это тоже прямой путь к измене Родине. Мы вот также в застолье много лет назад с бедным добрым Николаем Ивановичем сидели, потягивая грузинское вино, и он мне доказывал, что основой диалектики являются гармония и единство, как он любил говорить, а не противоречия. И эти теоретические позиции определили наши с ним разногласия. Бухарин считал, что уничтожения классов можно достичь путем пригашения классовой борьбы и врастания капитализма в социализм. Он предлагал всемерно развивать индивидуальное крестьянское хозяйство наряду с развитием колхозов и совхозов. А формула Ленина и партии была таковой: уничтожения классов можно достичь только путем ожесточенной, длительной, кровавой борьбы пролетариата со всеми вредными элементами. Как видите, диалектика противоречий оказалась боеспособней и жизненней, чем трухлявая теория гармонических интересов, опирающаяся на пресловутую культурно-историческую практику и прочую дребедень. Я так говорю о буржуазной культуре, которая ничего общего не имеет с пролетарской культурой, которая всегда будет враждебна нашему пролетарскому сознанию. Выкорчевывание элементов буржуазной культуры из сознания нашего народа — процесс крайне болезненный. Но мы должны быть суровыми и беспощадными в развитии нашей идеологии, социализма. Ну, а теперь, товарищи, приступим ко второй части нашего торжества.

Прежде чем перейти к описанию игр-представлений, Люба давала краткую теоретическую вводку о глубинных связях сознания и подсознания в сталинских игровых ситуациях.

Современные мыслители справедливо отмечают, — этого не знал, но, наверное, предвидел Сталин, — что игра принадлежит. к таким пограничным экзистенциальным актам человека, которые проходят всегда на стыке сознания и подсознания. Играющий человек как бы похищается из жизни, выходит из-под власти привычной и будничной атмосферы, на мгновение забывает о суровости труда, о возможной смерти и постоянной борьбе за власть. Игра любит маску запутывания, двусмысленно-таинственна. Отработанные кланом Сталина игры-маскарады всегда вели к привольной переполненности, к сознательному наслаждению бессознательным. В эти игры был внесен принципиально новый тон, а именно — постоянное ощущение смерти. Этот смертельный трепет рождал особый вид страха, который всегда состоял в оппозиции к игре. Здесь валено сказать и о зрителях. Был зритель ближний, непосредственный участник игр. И зритель дальний — народ. Страх захватывал и ближнего и дальнего зрителя, В горниле этого страха рождался массовый героизм, служивший материалом для новых игр. Рассмотрим в контексте игру-маскарад, которая последовала сразу же после завершения игры ТП. Отметим лишь, что в игры-маскарады всегда вкрапливался и идеологический момент, который, как правило, работал на авторитет самодержца. Надо отметить, что в этих играх использовались многовековые традиции шутовства и скоморошества, что придавало мажорный характер всему игровому представлению.[81]