Читать интересную книгу Адептус Механикус: Омнибус - Грэм Макнилл

— Я бы так и сделал, — подтвердил Варко.

Плотный лазерный огонь заколошматил по передней стене поста. Они слышали тяжелый стук и цокот наступающих сервиторов. Несколько лазерных выстрелов с треском пролетели над головой.

— Хорош! — крикнул Варко. — Все на борт!

Леопальд держал спусковой шнур.

— На борт, немедленно, — приказал Варко.

Леопальд передал ему шнур и побежал к рокочущему «Кентавру».

Варко выглянул над правым колесом четырехстволки. Вражеские машины частично скрывал пост, но линия выстрела до них прослеживалась. Сервиторы палили не целясь. Выстрелы вздымали густые клубы желтой пыли.

Варко не мог себе позволить роскоши прицелиться. Он открыл рот, закрыл глаза и дернул шнур.

Четырехстволка грохнула и подпрыгнула. Варко ощутил, как внутренности тряхнуло ударной волной. Он временно оглох. Снаряд ударился в нескольких десятках метров позади наступающих сервиторов и выбросил фонтан земли. Казенник автоматически забрал второй снаряд из зарядника и задвинул его внутрь. Варко слегка подправил наводку, затем снова дернул шнур.

Второй снаряд, гулко ударив по кишкам, улетел и взорвался между сервиторами, осыпав их землей и щебнем и заставив слегка сбиться с шага.

— Уходим! — заорал Гектон с «Кентавра». Варко слышал его словно через вату: он все еще был полуоглушен отдачей миномета.

Он как раз собирался развернуться и бежать, когда появился третий сервитор. Его приближение скрывал пост, и сервитор оказался гораздо ближе, чем первые два. Он с цокотом появился из-за стены блокгауза, всего метрах в тридцати.

Сервитор вышел и остановился, чистя мандибулы. Его орудийные установки были подняты и искали жертву.

Варко матерно завопил. Ему кричали, звали с кормы «Кентавра».

— Уезжайте! — заорал он. — Уезжайте!

Варко нырнул к снарядному ящику и сцепился с ним, вытаскивая последний снаряд. «Кентавр» ехал прочь, то останавливаясь, то двигаясь дальше, словно и отчаянно желая уйти, и не желая его оставлять. До Варко донеслись обрывки спора на повышенных тонах.

Бросившись обратно к орудию, он закинул тяжелый снаряд в зарядник и дернул рычаг. Металл был все еще горячим. Снаряд заклинило, и Варко пришлось лупить по нему руками, чтобы тот вошел на место. Казенник с лязгом закрылся.

Сервитор, перебирая ногами, заторопился к нему ― масса уродливой шипастой брони и нацеленных лазерных установок. До Варко долетал пронзительный вой мусорного кода. Шквал лазерного огня пронесся мимо, один выстрел расщепил железный обод правого колеса. Варко бешено завертел колесо наводки, опуская стволы, пока те не легли горизонтально.

Полевой миномет был сконструирован немного для другого, но Варко это уже не волновало. Сервитор находился прямо перед ним.

Он дернул шнур в последний раз.

Свистнувший снаряд не попал в корпус сервитора. Он ударился в одну из лазерных установок, но этого оказалось достаточно для детонации.

Взрыв тряхнул Варко, удар бросил на землю. Обломки, камни, осколки брони, куски трубок и брызги смазки осыпали его градом.

Гектон схватил его и вздернул на ноги.

— Давай, ты, придурок! — заорал он оглохшему Варко прямо в лицо и потащил его к «Кентавру».

Протянутые руки втащили их в кормовой отсек. Саген поддал газу, и могучий тягач резко дернулся, сначала задрав нос, потом корму, когда закрутились гусеницы. Затем он двинулся и, оставляя за собой хвост пыли, покатил настолько быстро, насколько позволяла мощь силовой установки.

>

План у Калли Замстак был так себе, но она все равно его придерживалась.

Она вела группу уцелевших из Мобилизованной двадцать шестой на юг, прочь от шоссе Фиделис, прочь от районов самых, как ей казалось, тяжелых боев. При этом стараясь не зацикливаться на факте, что именно она кого-то ведет. Калли не была до конца уверена, как такое происходит с ней.

Но какая-то тайная часть ее души радовалась, что они оставили все решать ей. Она главная, у нее свобода действий. И это давало некое ощущение близости к Стефу. Было приятно представлять, что в любой момент можно просто принять решение развернуться и вернуться домой, к нему.

Гораздо меньше ей нравилась ответственность.

Калли приняла решение отправиться южным путем. Логика тут была простой. Без карты выбор основывался на самых простых доводах. С востока, севера и запада их окружали районы непосредственных боев и черные от дыма небеса. Дальнобойная артиллерия устраивала дуэли, потрясая горизонт, и время от времени до них доносился далекий рев орудий боевых махин. Не нужно быть гением, чтобы понять, что на востоке, севере и западе кучку неопытной и плохо экипированной пехоты, такой как Мобилизованная двадцать шестая, просто сотрут в порошок.

На юге лежала надежда и перспектива выжить. Неясный розовый силуэт Астроблемы одиноко возвышался над безмолвным краем заброшенных рудных отвалов, поселений-спутников и лачужных городков для субульевиков и обслуживающих бригад. Юг обещал более безопасные земли. При наличии таких заманчивых целей, как доводочные башни Гинекса, обогатительные заводы Лексала и площадки на Горе, понятно, что ни одна вражеская махина не пойдет бороздить южный пояс, чтобы только записать на свой счет победу над доисторическими рудодробилками, установками для переработки отходов или свалками мусора.

Может быть, на юге они найдут дружественный отряд или исправный вокс.

Калли попыталась вызвать в памяти названия небольших вассальных поселков, заполнивших безводную южную равнину на подходах к Астроблеме и слившихся в единую ржавую массу. Она вспомнила карты, которые их заставляли изучать перед каждым походом в Астроблему тогда, в старые дни. Поселки назывались вроде бы Длинный Перегон, Святой Витал, Уступки и Дальбург. Названия смешили Стефа. По большей части все они были неофициальными. Вассальные городки не подчинялись Механикус; так же как печально знаменитые черные трущобы на северной окраине рабочих поселений Принципала, они не были, строго говоря, и целиком имперскими. Они просто были. Кормились с дороги, проходящей мимо, — металлолом, пищевые отходы и изделия черного рынка текли сюда из ульев, а собранные или добытые полезные ископаемые утекали в обратную сторону. Характерная граница между ульем и дикой местностью, где у людей было всего два выбора: влачить тяжелую, беззаконную жизнь или умереть.

Дороги здесь представляли собой смесь утоптанной земли и истертого роккрита. Кузница добыла из южного пояса все, что хотела, еще века назад, но после нее еще остались следы промышленности. То, что считалось городами, состояло из рассыпающихся модулей, самодельных хижин и старых каменных и роккритовых зданий, переоборудованных под жилье. Пустые улицы были усыпаны мусором, лаяли бродячие собаки. Калли видела дворы за заборами и открытые сараи, доверху набитые, как ей показалось, обломками. Хотя складывали их там намеренно. В вассальных городах все имело свою ценность и применение.

Быстрая смена местности действовала отрезвляюще. Они ушли от шоссе Фиделис и обширных прибыльных полей обогатительных и перерабатывающих заводов всего на пять-шесть километров. И через час ходьбы вступили в отхожее царство провинциальной бедности и паразитического существования.

Вокруг не было ни души. Интересно, жители хибар сбежали или спрятались? Калли больше понравилось бы второе.

Мобилизованная двадцать шестая остановилась на перекрестке и устроила пятиминутный привал — только попить и передохнуть. Они пришли в поселение, которое, как утверждал шелушащийся знак, называлось Горловина Пласта. Несколько человек разошлись по ближайшим жилищам в поисках воды и связи. Где-то на задворках жалобно гавкали собаки. Розовый песок кружил в легком ветерке и пах графитом.

Горловина Пласта состояла из нескольких пересекающихся лачужных улиц, скучившихся вокруг трех больших десятинных домов, принадлежавших когда-то Механикус, — пятиэтажных громадин, которые торчали среди крытых жестью построек, словно монументы. Окна в них были закрыты щитами и забиты досками, от крыш давным-давно остались рыбьи скелеты стропил. Столетия, проведенные под ветром и песком, сточили резьбу и барельефы на величественных фасадах до слабых, неясных пятен. Отошедшая облицовка, превратившаяся в металлолом, болталась на ветру. Позади десятинных домов располагалась шеренга рудных бункеров. Постройки подобных размеров намекали, что Горловина Пласта когда-то была процветающим и важным поселением. Огромные металлические цилиндры бункеров, возвышающихся даже над могучими десятинными домами, проржавели насквозь уже много лет назад. Коррозия окрасила их в темно-коричневый цвет — цвет гнилого мяса, если не считать пятен яри-медянки на округлых боках. Вокруг ржавых свесов крыш вспархивали и стремительно носились плотные стайки крошечных зефирид. Протяжные звуки горнов Гинекса слышались отсюда словно в чьем-то сне.