горели, челюсть молола. — Этот белобрысый лорд стоит чистого золота, и крючкотвор, конечно, не меньше. Так что я выставлю родным этих заумников славненькую сумму. Только вначале высажу их на укромном островке с провиантом, скажем, на год. Если получу выкуп, открою почтенному семейству его название, а нет — пусть там и издохнут. Что на это скажете, всезнайки? Ну и придурковатые у вас рожи!
— Ты истинно дьявол во плоти, — Витус говорил подчеркнуто размеренно. Его негодование сменилось холодной решимостью. — Но Всевышний определил место дьяволу в аду, и мы с удовольствием посодействуем Ему снова отправить тебя туда.
— А все-таки нам здорово повезло. Куда лучше сидеть здесь в темноте, чем болтаться наверху на рее! Если хорошенько подумать, мы должны даже быть благодарны Челюсти.
Оптимизм маленького ученого и в этом положении был неистребим. Друзья сидели, прислонившись спиной к бортовой стенке. Трудно сказать, сколько прошло времени, с тех пор как Челюсть и Блаббер покинули их. Может, два, может, три часа. Несомненным было только одно, что «Тормент» снялся с якоря: тяжелый скрежет тросов в клюзах и визг шпилей было ни с чем не спутать. Равно как и суету, которая охватила весь корабль. На всех трех палубах над ними слышался топот бесчисленных ног, ревели команды, скрипели шарниры, руль и румпель, и, наконец, «Тормент оф Хэлл», накренившись, сдвинулся с места.
— Перспектива в скором времени погреться на островном солнышке, тоже неплоха, — отозвался Витус.
— Ты сказал. Я голоден. К несчастью, крысы в пищу не годятся, а то бы у нас и забот не было. Их здесь прорва. — Магистр прищурился. — По-моему, вон там, в проходе, как раз парочка. Видишь, темные тени.
Послышалось хихиканье.
— Что это было? — Магистр поднялся. — Крысы не хихикают.
— Уи-уи, скалозубки не хихикают, — раздался фальцет Энано. — А ще-то вы сюда переехали?
— Господи Иисусе! Это ж Коротышка! Это ты, Энано? Как ты сюда попал?
— Не гони коней, Магистр, это долгая история.
— Энано, дружище! — Витус нащупал за решеткой горбатое тельце, притянул его к себе и обнял, если это можно было назвать объятиями. — Как хорошо, что ты здесь! Насколько я тебя знаю, ты тайком пробрался на борт, и никто ни сном ни духом, что ты здесь, да?
— Уи-уи, Витус, так и есть. Только Хьюитт знает. Этот гусь тоже здесь. Тяпает матросом.
— Это мы уже слышали. Мы обязаны ему жизнью. Он представил дело так, что Челюсть поверил, будто может получить за нас выкуп.
— Выкуп? — Коротышка снова хихикнул. — Хорошо натекал! Я тут вам надыбал поклевать. Брусочек с чуркой… Ну, хлеб с сыром, если так больше нравится.
— Спасибо, Энано, ты настоящий друг.
— Чушь, не балабонь попусту. Здесь вот ще влага, не обращенная в вино, — он просунул сквозь прутья кувшин с водой. — А это щеб вы могли позыркать, — за кувшином последовали свеча и кремень с кресалом, чтобы ее зажечь.
Магистр незамедлительно сделал это, и теплый свет озарил каморку.
— Я в восторге! Только что сидели одни, голодные, холодные, во тьме кромешной — и на тебе: еда, свет и добрый друг. Энано, этого я тебе вовек не забуду! — Он запустил зубы в ломоть хлеба, хотел еще что-то добавить, но подавился.
— Сцепи кусалки, — осклабился Коротышка. — Затирай, пока скалозубки не осмелели. Я выцвету, сканаю за чем-нибудь еще. Вскорости нарисуюсь.
— Обожди, Энано, обожди! — крикнул ему вслед Витус. — Куда ты помчался?
— Лучше не спрашивай его, — Магистр жевал с набитыми щеками. — Насколько я его знаю, перво-наперво он обследует весь корабль, а потом переночует, скорее всего, под большой шлюпкой. Помнишь, на «Каргада де Эсперанса» он именно так и делал.
— Помню. Когда он неожиданно появился там на палубе, я так же остолбенел, как сегодня.
— Он маленький огневолосый Феникс, который всегда возрождается из пепла. Он несокрушим. И к тому же верный друг, даже если и есть в нем пара черт, которых мне никогда не понять. Возможно, причина тому его тяжелое детство. Во всяком случае, одно ясно: пока его не обнаружат, голодать мы не будем.
— Так и есть, Магистр. Дай-ка мне сыру… Хм, вкусный, вкусный. Не настолько, как настоящий «Фум Амбэ» у Ахилла, но тоже неплох! После еды потуши свечу, побережем ее.
— Будет исполнено, великий кирургик!
Отремонтированный «Тормент оф Хэлл» курсировал при южном ветре в сотне миль восточнее Гаваны. Он шел не один, а в сопровождении испанского галеона, захваченного Челюстью. Каттер рассудил, что судно испанской постройки придаст им безобидный вид при нападении на ожидаемый караван с сокровищами. Решение тащить за собой невольничий корабль далось Челюсти нелегко, ведь у него не хватало людей, и не в последнюю очередь потому, что в последнем бою он потерял многих из своих лучших бойцов.
Это была стычка с «Фальконом» под командованием сэра Ипполита Таггарта, своенравного старика, который ввязался в тот самый момент, когда Челюсть собирался истребить всю до последнего команду «негритосника». А ведь Таггарт сам корсар, с той лишь разницей, что из рук ее величества Елизаветы I получил каперское свидетельство, дозволявшее ему захватывать и грабить корабли, — так сказать, с высочайшего одобрения.
Бой между Челюстью и Таггартом закончился вничью, потому что не только «Тормент» получил свое, но и «Фалькону» изрядно пощипали перышки — парочку ядер он точно словил. И только опустившаяся тьма положила конец битве. Она была Челюсти как нельзя на руку, под ее прикрытием он сумел удрать вместе со своим трофеем.
Сейчас у «Тормент» был молодцеватый вид, галеон бойко шел по ветру, новая бизань поскрипывала при налетающих порывах ветра. Правда, у подножия мачты на командной палубе все еще зияли несколько дыр, пробитых при падении старой бизанью.
Джим, плотник, и его помощник Том как раз появились из чрева корабля, таща на плечах порядочное количество пиловочника. Им надо было справить новое палубное покрытие. Работа обещала быть приятной, потому что погода стояла великолепная. Третьим за ними вылез Хьюитт с козлами и всяческим инструментом.
Джим и Том, тяжело дыша, свалили лес на палубу. Оба были уже далеко не молоды, и перетаскивание тяжелых дубовых досок едва не выбило из них дух.
— Фу, дотащили! — Джим отер пот со лба. — Давай, парень, ставь инструмент сюда, тогда он будет под рукой.
— Хорошо, Джим, — Хьюитт скинул свою поклажу и разложил инструменты.
— Я так рад, что ты нам помогаешь. В последние дни нам с Томом туго пришлось.
— Да я с удовольствием, Джим. И Челюсть не против, пока я делаю это в свободное время.
— Ну и ладно. — Джим помедлил, а потом неожиданно признался: