Он подходит. Хватает в охапку- получаются медвежьи дружеские объятья. Я хриплю.
— Пусти… черт… Задушишь.
Он чуть ли не волоком волочет меня за собой. Я иду, замечая краем глаза догорающие в темноте тела, светящееся багровой энергией распада.
— Живой- словно сквозь силу говорит он и продолжает тянуть вперед. К машине.
Ночной город. Второй сосредоточен. Я рассказываю ему о том что случилось.
— Грека убили? — переспрашивает он.
Я киваю.
— Женечка был еще жив…Но что я мог сделать? — я чувствую себя виноватым. Я же бросил его там. Хотя… Что я мог сделать? Маги- слишком легкая пища…
— Ты- ничего. Я — могу, — говори мне Второй. Он выводит машину на дорогу и везет я так понимаю к развлекательному центру. Мне хочется вжаться в сиденье. Потому что я просто боюсь. Боюсь снова оказаться там. Боюсь того, что могу увидеть. И боюсь того, что может делать Второй. Он действительно не телохранитель. Он сейчас кто угодно- воин, каратель, палач… Я смотрю на него, на профиль словно вытесанный из гранита, на тонкую напряженную линию губ, на стальной блеск в глазах и понимаю что это именно его война.
Он оборачивается ко мне и кажется все понимает.
— Так надо, Ян, — говорит он, как будто оправдываясь. — поэтому ты не должен был участвовать в подобных действиях. Я — сам. Там слишком много грязи.
* * *
Я сижу на песчаном обрыве. Солнце только-только начало подниматься над горизонтом и весь мир вокруг еще окутан серо-бирюзовой рассветной дымкой. Я давно не видел такой красоты. Второй вернулся от машины, протянул мне открытую бутылку красного крымского портвейна. Портвейн — это была моя идея, рассвет над водой — его.
Я пью большими глотками тягучую сладкую жидкость — горло слегка обжигает, но это не мешает, а наоборот. Я словно переношусь на десять лет назад — на школьный выпускной, когда мы вот так же с одноклассниками встречали рассвет и пили из горла без закуски портвейн, приобщаясь, как нам казалось, к началу новой взрослой жизни. Жизни обещавшей быть тогда разнообразной и интересной.
Что самое невероятное — так то, что пожелание исполнилось полностью. Только, наверное, все же не такого разнообразия я хотел.
Ночь тянулась слишком длинно и была слишком насыщена событиями. Я никак в себя прийти не мог от забега по территории парка и от светлого энергетического пятна на заброшенном кладбище. И от действий Второго. От того как он шел ко мне и от того как он работал в здании нового еще не открытого клуба. Он так и сказал — «работал». В машине он меня не оставил, сказав идти четко след вслед за ним и прикрывать спину. Мне не от кого было прикрывать. Он «гасил» всех. Казалось что без разбора. Но…Каким-то образом он четко угадывал прилипал.
Грек был действительно мертв. Он так и остался лежать в кабинете администратора. Женечка был жив — выпит почти полностью — но жив его энергетическая оболочка трещала и сыпалась от недостатка света, но он дышал и понимал, что с ним происходит и где он находится. Он даже нас узнал, прежде чем отключиться. Я смотрел на его изуродованную ауру и даже представлять не хотел, как это быть в полном сознании, когда тебя едят живьем.
И, только полностью разобравшись в помещении, Второй позвонил в Клинику.
— Чистильщики немного опоздали, — сказал он мне. — Бригада должна была быть на месте еще час назад. Тарасов почти на подлете.
Я, услышав о Чистильщиках, захотел выругаться.
— Второй, если бы они приехали во время, то всего этого кошмара могло и не быть. Нельзя отправлять на задания без прикрытия двух магов и одного охранника. Грек не хотел начинать досмотр без поддержки, но Тарасов выматерил того за излишнюю осторожность.
— Старик будет злой. Провалили задание, — говорит мне Второй на выходе из клуба.
— Тебе то что — это было наше задание, — пытаюсь его успокоить.
— Свое я тоже…того. Цель пришлось бросить, что б спасать чей-то зад, — он хмурится, я чувствую себя виноватым. В личные разборки Старика и Второго стараюсь не вмешиваться. Они когда сходятся вместе — летят гром и молнии.
Чистильщики приезжают на темном минивене, Тарасов через пару секунд подкатывает на дорогой и какой-то слишком блестящей Тойете.
Второй жмет руку Тарасову. Но видно, что как — то без особого энтузиазма, скорее просто как жест вежливости. Они общаются не долго. Второй психует, что-то пытается доказать и видно настояв на своем, хоть и достаточно жесткими методами разворачивается и отходит в мою сторону.
— Ты свободен, — говори он мне.
Я не понимаю. Тарасов что собирался после того что тут произошло меня еще работать заставить? Да у меня руки трясутся, и отдышаться все никак не могу, у меня внутри все болит. Мне просто отдых нужен, хоть небольшая передышка…
Второй видит мое удивление.
— Я все ему объяснил. Он согласился. По этому, пока не передумал, поехали отсюда. С Евгением Савичем и…телами — чистильщики сами разберутся.
Второй сам предложил отвести меня за город. Я согласился.
Я сижу на обрыве, сморю на зеркальную гладь воды, пью крепкое вино и ни о чем не хочу думать. Рядом на корточках пристроился Второй и курит украдкой, похоже даже от самого себя, сигарету. От вина он отказался, показав брелок с ключами от машины.
Мы молчим уже слишком долго. Но говорить не хочется. Хотя и у меня вопросов миллион и судя по всему у него. Утро слишком красивое чтобы портить рассвет словами. И, только когда солнце поднимается уже достаточно высоко над водой и день загорается обычными красками, я говорю Второму без лишних предисловий:
— Если бы не ты… В общем, спасибо.
Он молчит. Я оглядываюсь в его сторону и вижу, что Второй хмур.
— Ты чего? — я не понимаю его реакции. Ночь была сложной, но если бы не он, если бы не его помощь и вмешательство все закончилось бы намного хуже. И мне даже думать не охота о том, какой конец мог бы быть.
— Того… — глубокомысленно говорит он. — Хреновый из меня телохранитель для мага получился, Ян.
— В смысле? Ты же не виноват в том, что Тарасов нас без прикрытия отправил на задание. Это его вина, а не твоя.
— Угу. Только ты учти то, что именно я должен был всегда быть рядом с тобой, что именно ты маг, за безопасность которого отвечаю я и только я. А не Тарасов, не Грек, не Урус.
Я не понимаю его. Не понимаю вообще. Он и так сделал то, что было выше любых человеческих сил. Он не бросил меня, не бросил Женечку, он вернулся и доделал то, что должна была делать хорошо подготовленная бригада.
— Но у тебя же было какое-то важное дело. Мне даже Старик сказал, чтобы я не мешал и не отвлекал тебя.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});