белые, как кость, клыки мелькнули над ними. Дракон громоздился на фоне луны, из его пасти, как пар, валило дыхание, и Гвинна запаниковала. Радость исчезла, ликование было подавлено грубым ядом страха - страха за кого-то другого, Трейн знал это даже тогда - и резким взрывом ужаса.
Ее паника пробрала Трейна до костей, потому что ее прекрасный контроль исчез, когда он прорвался сквозь нее. Точность исчезла, равновесие исчезло, и на их месте был только долгий, ужасающий спуск к горным вершинам под ними. Гвинна парила, как орел; теперь ужас сломал ей крылья и сбросил с небес.
Трейн заглянул глубоко внутрь себя, постигая дисциплину, которая сделала его тем, кем он был. Острая боль пронзила его, когда он заставил себя двигаться, освобождаясь от хватки их взаимопонимания. Это было все равно, что противопоставить свою плоть железу, пот выступил на его щеках, когда боль разрывала его разум, и каждый инстинкт кричал ему вырваться из их взаимопонимания и спасти себя.
Но академии магов выбрали Трейна Элдарфро не только за силу его таланта. Они выбрали его за силу его сердца. Они выбрали мага, который сражался со всеми силами тьмы, который довел себя до грани исчезновения, который разделил жестокие пытки жертвы на алтаре Шарны, бросившись между этой агонией и вратами ада, чтобы сохранить душу молодой женщины, которую он никогда не встречал, от демона, пришедшего заявить на нее свои права. Они выбрали мужчину, не просто мага - человека, который умрет на месте, чтобы защитить блестящий, одаренный юный разум ребенка, которого он любил.
Это был тот человек - тот маг, - чьи мысли мелькали, когда он боролся со стремительным исчезновением Гвинны. Инстинкт самосохранения манил его из рушащихся руин ее разума, но он создал карман в своей половине их взаимопонимания и сосредоточил свое сознание на крошечном островке контроля. Он почувствовал дрожь, когда ее разум перевернулся, но отбросил панику в сторону, двигаясь с уверенностью мастера-мага, столкнувшегося с катастрофой. Он собрался на своем островке здравомыслия, пока разум Гвинны в первобытном ужасе разрушался вокруг него, и сделал самое трудное из всего... стал ждать.
Душа эмпата Трейна содрогнулась от боли, когда ее гибель достигла вершины. Он пронесся штормовым фронтом опустошения по их общему сознанию, ожидая мимолетного момента, когда он мог бы спасти их обоих.
Момент пришел.
Он закрепил свою личность в убежище, которое построил, и его мысль вырвалась наружу. Он был недостаточно силен, чтобы пробить ее идеально соединенные щиты, и он знал это. Они стояли, как крепость, неприступные и гордые. Но он также знал, что паника дестабилизирует ее контроль, и у него не было выбора, кроме как попытаться. Он ударил по ним зондом, как тараном... и почувствовал, как они поддались.
Он подавил прилив надежды и снова ударил их. Снова! Похожие на колокольчики тона конфликта звенели в их взаимопонимании. Снова!!
Ее щиты задрожали, и новый ужас пронзил ее, когда она почувствовала вторжение. Осколки ее паники терзали его, как летящие ножи, но он стиснул зубы и терпел. Он ударил еще раз... и ее щиты разлетелись вдребезги, как хрусталь.
Огромные образы захлестнули его, когда он погрузился в водоворот, игнорируя все остальное, чтобы устремиться к сверкающей жизни в ее центре. Его ментальная хватка безжалостно сомкнулась на ней, сокрушая ее отчаянное сопротивление, и Гвинна извивалась.
Сплющенная рука, острие которой было похоже на железо, врезалась в его ребра, и он ахнул от боли, когда одно из них сломалось. Тыльной стороной другой руки она ударила его под подбородок, но у него было достаточно предупреждения, чтобы отразить удар, который должен был сломать ему шею. Она изогнулась в его хватке, ее руки поднялись к его горлу, и он попытался блокировать их своими предплечьями, потому что не осмеливался отпустить ее плечи и прервать контакт. Но ее сила была невероятной, и он чувствовал, как неконтролируемое безумие захлестывает ее.
Она хотела убить его. В своем замешательстве она защитила бы свои секреты единственным доступным ей способом - уничтожив незваного гостя. Ее руки сжались вокруг его горла, и он отчаянно сосредоточил на ней свою волю, закрывая ее сенсорные каналы.
Гвинна совершенно оцепенела, ее мысленный голос превратился в крик ужаса, когда все зрение, все звуки - все восприятие - было отключено. Ее ужас перешел границы безумия, избивая его, но он, наконец, взял ее под контроль. Он оседлал ударную волну ее сопротивления, все крепче сжимая свою ментальную хватку.
У нее было время только на один последний выпад, и в него вонзилась ментальная игла, способная выжечь любой разум. Он закричал, когда это пронзило его, но отказался сдаваться, и атака прекратилась, когда он швырнул ее в бессознательное состояние.
Она рухнула, как марионетка, у которой обрезали веревочки, и Трейн рухнул на пол вместе с ней, слишком измученный, чтобы стоять. Он парил на своем маленьком острове, вися на грани вечного выгорания, и собирал последние фрагменты своей воли. Он слабо потянулся к Лентосу, ему показалось, что он почувствовал слабый отклик, а потом была только чернота.
* * *
Веки Трейна неохотно затрепетали.
Его голова была наковальней, звенящей от боли. Его глаза наполнились слезами от сильной пульсации, и он застонал, когда его рука безвольно поднялась к холодному компрессу, который прикрывал их. Он ахнул, когда чья-то рука скользнула под него, поднимая его, а другая рука удержала его компресс.
- Твои глаза еще слишком чувствительны для этого, - мягко сказал Лентос.
- Семкирк! - прошептал Трейн. - что случилось?
- Это ты мне скажи, - сухо сказал Лентос. - Я почувствовал твое сообщение - едва-едва - и добрался сюда, чтобы найти Гвинну в шоке, а тебя немного получше. Я думал, мы потеряли вас обоих, и мы почти потеряли.
- Гвинна! - Трейн напрягся. - Она?..
Он потянулся к ее мысленному присутствию и застонал, когда вновь взревела боль.
- Не пытайся пока использовать свой разум, идиот! - Лентос сел рядом с ним. - С Гвинной все в порядке, хотя думаю, что пройдет некоторое время, прежде чем она восстановит свою уверенность. Что-то подрезало ей спину - подрезало вас обоих, я бы сказал, - но она поправится. И, вероятно, будет сильнее для того, что бы это ни было.
- Слава богам, - слабо пробормотал Трейн. - Я думал, что убил ее.
- Ну, ты этого не сделал. Но тебе лучше рассказать мне, что ты сделал.
- Что ж, - Трейн слабо усмехнулся,