Мэтью быстро сбросил с себя остатки одежды и увлек Катарину на соболью шубу, лежавшую у камина. Легкими движениями пальцев он стал ласкать ее гладкие плечи, стройные руки, возвышенности ее грудей, крутой изгиб бедер, плоский живот и длинные ноги, чтобы в конце добраться до холмика с треугольником темных волос. На ее обнаженном теле бриллианты и рубины горели собственным огнем, отражая свет камина, и Катарина вся затрепетала, когда губы Мэтью стали двигаться тем же волнующим путем, которым только что прошли его руки. Ее возбуждение достигло предела. Каждое мгновение было чудесным, но она молча побуждала Мэтью поспешить, ускорить тот момент, когда он раздвинет ей ноги и удовлетворит желание, переполняющее ее.
Когда его прохладные твердые губы и мягкая борода прикоснулись к темному треугольнику, он грубо раздвинул ей ноги и начал целовать ее между ног, все глубже проникая языком во влажную теплую глубину. Это было так чудесно, что бедра Катарины вдруг начали ритмично вздрагивать в непроизвольном оргазме, как будто Мэтью уже был в ней. Потом он поднял ее ноги себе на плечи и мощным толчком вошел в нее с такими неистовством, что она испугалась, как бы он не разорвал ее пополам.
Казалось, он заполнил ее целиком, проникая все глубже и глубже в нее; пульсирующие волны восторга разливались по ее телу, и она все теснее прижималась к нему, обхватив его руками за твердые ягодицы. Конвульсии сотрясали ее беспомощное тело; мышцы сокращались, крепко сжимая его член. Мэтью, казалось, был неутомим, и Катарина готова была молить о пощаде, когда она, наконец, почувствовала убыстрение его ритма и услышала приглушенный стон удовлетворенного желания.
Потом они долго лежали рядом, их тела были влажны от пота. Катарина закрыла глаза в блаженной истоме. И тут Мэтью впервые заговорил.
— Пришли мне счета, — сказал он.
Глава девятая
26 января 1899 года Лоре исполнилось двадцать три года, и по счастливому стечению обстоятельств у нее выдался свободный от работы день. В школу пришли только четыре девочки, две из них выглядели очень плохо, как будто заболели скарлатиной и гриппом, которые свирепствовали в округе. Переболев этими болезнями в детстве, Лора посочувствовала им, но все же не могла скрыть радости от возможности получить неожиданный выходной.
— Мне надо посетить одно собрание, — сообщила Джулия. — А что будешь делать ты, Лора?
— Я хочу устроить себе небольшое развлечение, — скромно сказала она, не упоминая о своем дне рождения, — отправиться в Уэст-Энд и посмотреть на витрины магазинов.
— Ну, я не признаю такие развлечения, — сухо ответила Джулия, — но каждому свое. Хочешь, я подвезу тебя на машине? Альфред уехал на охоту в Глостершир, поэтому я могу воспользоваться «даймлером». По иронии судьбы мое сегодняшнее собрание является частью кампании против кровавых видов спорта. Ничего, я потом перевоспитаю Альфреда, даже если для этого мне придется превратиться в Лисистрату.
— Я с удовольствием прокатилась бы в машине, если мое присутствие не причинит вам неудобств.
— Никаких неудобств. Я могу высадить тебя на Найтсбридж у «Харродс».
— О, я не собиралась заходить, — Лора замялась, — но благодарю вас, это будет замечательно.
— Тогда пойдем. Слава Богу, сейчас нет дождя. Без сомнения, эти создатели автомобилей когда-нибудь сделают закрытую машину, но пока приходится страдать от непогоды. Тебе приходилось раньше ездить в автомобиле?
Лора покачала головой.
— Я так и думала. — Джулия посмотрела на коричневую фетровую шляпку Лоры и ее теплое пальто. — Ты не замерзнешь, но повяжи шарф поверх шляпки, а то ее сдует ветром.
Лора послушно подчинилась и последовала за Джулией на улицу, где толпа зевак уже окружила машину, сдерживаемая лишь свирепыми взглядами шофера. Он помог Джулии сесть на роскошное переднее сиденье, предоставив Лоре самой забираться на спартанское место сзади, которое представляло из себя всего лишь скамейку с узкой спинкой.
— Это «Ковентри-Даймлер», — бросила Джулия через плечо. — С четырьмя цилиндрами. Не представляю, что это значит.
Мотор загудел, и толпа в страхе расступилась. Потом машина устремилась вперед; шум оглушал Лору, холодный зимний ветер бил в лицо. Она плотнее надвинула на нос очки, чтобы защитить глаза, и спряталась за спину шофера, чтобы спастись от ветра, но каждая минута поездки доставляла ей удовольствие, наполняя ее гордостью за то, что она путешествует новым видом транспорта. Машины все еще были игрушкой немногих счастливцев, и каждый прохожий оборачивался им вслед. Кэбмены взмахивали кнутами, когда лошади шарахались от шума; мальчишки с криками бежали им в догонку, и Лора едва сдержала смех, увидев, как один старик при виде машины перекрестился. Она знала, что никто не обращает внимания на нее — коричневого воробышка рядом с закутанной в меха великолепной Джулией, но все равно она купалась в лучах отраженной славы и думала о том, как рассмеется отец, когда она ему обо всем расскажет.
Однако они очень быстро подъехали к Уэст-Энду.
— Ты не возражаешь, если мы сначала заедем на Парк-Лейн? — крикнула Джулия, напрягая голос, чтобы быть услышанной в какофонии звуков. — Я должна нанести короткий визит. Ты сможешь выйти через парк прямо на Найтсбридж, если захочешь.
— Я не тороплюсь, — крикнула в ответ Лора, радуясь возможности продлить путешествие.
Автомобиль остановился у огромного особняка, и ветер перестал наконец шуметь у Лоры в ушах.
— Отлично, — воскликнула Джулия, — он дома. Вот его экипаж. Ах, вот и он сам — о Боже — опять в скверном настроении.
По ступеням спускался самый привлекательный мужчина, какого Лоре только приходилось видеть; его высокий лоб был нахмурен, губы сердито сжаты. Черный сюртук на нем был распахнут, и под ним был виден высокий воротник белой рубашки, серый шелковый галстук и серебристо-серый жилет; костюм дополняли брюки в серую и черную полоску. На мужчине был сверкающий черный цилиндр, а трость была зажата под мышкой, пока он натягивал светло-серые кожаные перчатки. Увидев Джулию, он остановился и потом с тем же сердитым выражением на лице приблизился к ним.
— Что ты, черт возьми, здесь делаешь, Джулия?
— О, как мило! Я не знаю никого, кто бы мог так дать почувствовать гостю, что ему рады! Что расстроило тебя на этот раз, Мэтью, или я не должна спрашивать?
— Это чертова нянька должна уйти — я только что сказал ей об этом!
— Мэтью, это третья няня у Миранды, которую ты меняешь за какие-нибудь три года, объясни, пожалуйста, в чем они виноваты?