Читать интересную книгу Дайте нам крылья! - Клэр Корбетт

Лили заплакала.

Солнце играло на оперении Тома, отчетливо обрисовывало каждое мельчайшее перышко, — они были словно выточены искусным резчиком. Ювелирная работа.

Мы стояли и смотрели, как мерно дышит Том и как крылья слегка колышутся в такт его дыханию. Сколько мы так простояли, не знаю. Солнце постепенно опускалось к горизонту, и, когда низкие закатные лучи пробежали по крыльям Тома, золотое оперение вдруг сверкнуло зеленым отливом.

Я наклонился и поцеловал своего крылатого сына.

Глава двадцать вторая

Дальний перелет

Ветер гнул деревья так, что сучья царапали небо. Вой ветра вторгался в сон Пери, становился все выше и тоньше, предвещая надвигающуюся стену бури. Пери лежала на спине, часто дыша, отдавшись сладкому ужасу, чистому, кошмарному наслаждению, подобного тому, которое охватило ее, когда она падала в долину в объятиях Беркута. Она утонула в собственном дыхании, слушая ветер, и на миг ощутила невесомость, словно на самой вершине грозового фронта, когда она зависла там на секунду и увидела внизу яркую дугу земли. Закрывая глаза, она заново проживала тот миг, ту вечность на пике бури, ощущала, как захватывает дух перед тем, как рухнешь в бесчувствие, и понимала, что эта страшная красота — талисман ее души.

Плюш просочился в спальню и спал в ногах кровати, и свет, падавший в окно, расчертил ему шкуру черно-белым. Пери запустила руки ему в гриву. Ей было приятно трогать теплый мех. Плюш зевнул и перевернулся на другой бок, не просыпаясь.

Пери перекатилась на живот, сунула голову под подушку. Хьюго очень боялся непогоды, стоило ему услышать гром, и он отчаянно плакал и требовал маму. В такие ночи они спали в обнимку. Сама Пери ничуть не боялась бурь, она вообще многого теперь не боялась, но когда она засыпала и теряла бдительность и в ее сны вторгался вой ветра, то просыпалась в холодном поту и не могла заснуть, если Хьюго не было дома: кто утешит его в доме, который построил Питер?

Пери встала и прошлепала босиком в комнату Хьюго, пустую, но все еще наполненную его теплым сладким запахом. Закрыла дверь, пошла в кухню, налила себе стакан воды. За окном кухни рос дуб, его трепещущие листья бросали на Пери теплый отсвет.

Знать бы, что сталось с Авис. Питер ничего о ней не выяснил. Было дознание, Питер даже попал в число подозреваемых, но следователи не нашли никаких улик, что с Авис что-то нечисто. «Нечисто! Это с точки зрения бескрылых, — надменно твердили проницательные летатели. — Она одичала. Дураку понятно. А власти только и говорят, мол, ничего не доказано». Ее исчезновение стало настоящей сенсацией — она и была знаменита, а когда исчезла, прославилась еще больше. Зато страхи Пери приняли теперь новое обличье — она то и дело представляла себе одичавшую Авис, тощую тварь с запавшими глазами, которая налетает, истошно визжа, и утаскивает Хьюго в небо.

Пери поставила пустой стакан в раковину. От ветра даже стены в квартире тряслись. У Хьюго теперь собственный дом — так решил Питер. Пери с самого начала понимала, что Питер очень талантлив, но раньше ей казалось, что этот талант воплощается скорее в громадах, сиянии, величественности. Она не представляла себе, что Питер сумеет создать такой маленький мягкий домик — как облачко. Каждая комната — своего изысканного оттенка. Цвета заката — розовый, голубовато-сиреневый, ярко-алый. Стены изгибались волнами и распускались, как бутоны. А если Хьюго случайно пачкал стены красками или стучал по ним машинками, они ничуть не портились.

Пери со вздохом выглянула в окно. Скверная будет ночь — стены так и давят. Пери все хуже выносила замкнутые пространства, и это ее пугало. Частенько она спала в ветвях серебристого дуба в саду, на помосте, который выстроили другие летатели — спала и вслушивалась в движение воздуха. Там ей сразу вспоминалось время, проведенное на Райском кряже, с «Орланом». Еще бы она его не вспоминала, но это ее тревожило. Как будто зачатки дикости в ней растут и крепнут. Надо как-то примириться с этой своей стороной, с тем существом, в которое она превращалась в полете.

Пери вернулась в спальню. Надо уметь признавать поражение. Она натянула изолят для ночного полета — плотная, мягкая серая ткань не давала замерзнуть и отражала скудный свет луны и звезд, чтобы было видно другим летателям.

Пери взмыла в воздух и повернула к океану — там ей особенно нравилось летать. Море внизу было словно утыкано россыпью бриллиантовых булавок, там и сям виднелись рыбацкие лодки, не заслуживающие громкого названия «флотилия». Рыболовных флотилий больше не существовало.

Вскоре после того, как Пери взяли на работу в тренировочный центр, в Город вернулся Нико — один. И «Альбатрос» тут же подал на него в суд за публикацию исследовательских статей. Нико торжествовал. Напав на Нико на его же территории, «Альбатрос» совершил роковую ошибку. «Они не ожидали, что все зайдет так далеко. Думали меня запугать. Никогда, — говорил он Пери, — никогда не подавай в суд на того, кому нечего терять. Что они могут со мной сделать? Разве что запретят публиковать статьи — ну так все, кто хотел, давно сделали себе копии».

Когда судебный процесс набрал обороты, в «Альбатросе» сообразили, что совершили катастрофическую ошибку и теперь им не выпутаться. Самым скверным для «Альбатроса» было то, что на рассмотрение суда были вынесены мельчайшие подробности исследований, внутренней документации, махинаций, общения с клиентами и конкурентами — а поскольку процесс был открытым, все это стало достоянием публики. Нико и его сторонники стали суперзвездами в масштабах страны и всего мира, ведь именно они обвинили «Альбатрос» во всем, начиная со сговора с «Корвид-Микро-РНК» при установлении цен на препараты до подделки результатов при выявлении побочных эффектов процедур.

— Странная история, — сказал Нико, когда процесс шел уже около месяца. — Они сами подали на меня в суд — и тем не менее подослали ко мне человека, чтобы поговорить о тебе.

Пери уставилась на него.

— Они уверены, что ты прислушаешься к моему мнению.

— К чему я должна прислушаться?

— Само собой, их интересуете вы с Хьюго.

Само собой.

Нико сказал, что «Альбатрос» признал — пусть и в определенной степени — свою вину в том, что произошло с отцом Пери.

— Предлагают тебе компенсацию. Хотя ты ее и не просила. Они не называют это компенсацией, но на самом деле именно так все и обстоит. Тебе обеспечат весьма существенную поддержку во всем, чем тебе захочется заниматься, — в учебе, в любых проектах.

— Если я соглашусь, чтобы они изучали нас с Хьюго, — проговорила Пери.

«Беда в том, что мне и самой интересно».

— Да, — кивнул Нико. — Тебе надо понимать, как подействовали на тебя процедуры, которые проходил твой отец, это важно и для твоего будущего, и для будущего Хьюго.

— Нико, передайте им — я подумаю. Мне часто приходит в голову, что именно поэтому я с самого детства так страстно хотела летать. Надеюсь, дело только во мне, а не в том, что компания, которая ставила опыты на моем отце, имплантировала мне эту страсть…

Пери направилась на восток, от берега. Надолго ли ей хватит сил? Она постоянно тренировалась, расширяла свои возможности. Училась.

Беркут что-то затевает. Обращался к ней за помощью. «Ты стала знаменитой, — обронил однажды Нико. — В нужных кругах, среди осведомленных людей. Слышал, ты самый востребованный инструктор по полету в Городе».

А еще Нико сказал Пери — еще когда в первый раз пришел к ней после возвращения в Город, — что Сойка погибла. В ту ночь ее загнали в угол, заставили взлететь и принять воздушный бой с Диким. Беркут видел, как она упала. Искать ее тело они не могли — надо было спасаться самим. Одинокая, страшная смерть. Пери часто мерещилось, как с неба падает черная фигурка, вошедшая в штопор. Стоит поднять крылья под неверным углом, и их уже не выровнять, не добиться подъемной силы.

— Беркут возвращался, искал тебя, — сказал Нико. — Но ты уже улетела. Он рисковал жизнью, лишь бы тебя найти.

Может быть, Беркут отпугнул Диких и они поэтому не стали гнаться за Пери?

— Беркут перебил довольно много Диких, — продолжал Нико, — но их было так много, что он организовал отступление. Считал, что это он виноват в гибели Сойки, думал, что если бы лучше нас подготовил, беды не случилось бы. Я с ним не согласен — мы знали, на что идем. В общем, он возвращался за тобой. Думаю, тебе стоит об этом знать.

— А Шахиня? — спросила Пери.

— Мы не знаем, что с ней. Тешу себя мыслью, что она нашла себе территорию и нового самца. Хорошо, что Беркут не держал ее на привязи. А то и она погибла бы.

Впереди глотал звезды облачный дракон, извивы туши пятнали небо. Пери решила подняться выше облаков. Перед ней как будто протянулась широкая тропа прямо в небо. Пери все чаще воспринимала пространство именно так. Видишь тропу и летишь по ней, и неважно, какая тебе предстоит траектория, прямая или изогнутая. Вероятно, это было как-то связано с пробудившейся способностью смутно видеть ультрафиолетовые лучи, по крайней мере, при дневном свете. Пери чувствовала переливы цвета в небе; они влияли на ее маневры в полете, особенно в дальнем. И думала, что городские летатели их не замечают, поскольку им не нужно. Они не пользовались своими способностями. Летать на дальние расстояния им приходилось редко.