Читать интересную книгу Дайте нам крылья! - Клэр Корбетт

— Мне звонила Кам, — ответил я. — Сказала, даст показания комиссии и сразу уедет. Ее временно отстранили от работы. Представляешь, она раскрыла самые вопиющие случаи нарушений и чуть не угодила в кутузку за разглашение секретных данных — чудо, что обошлось.

— Бедняга. — Хенрик покачал головой. — Досталось ей.

За окнами сверкнула молния. Над домом и садом прокатился гром, хлынул ливень. Снова гроза, снова на море буря. Какое сумасшедшее и дождливое нынче лето, и сколько гроз.

— Меня тоже вызвали на комиссию по расследованию этой заварушки, придется давать показания, — сообщил я.

Ливень за окнами набирал силу.

— А куда уезжает Кам?

— Я так понял, что в буддийский монастырь. Говорит, у ее сородичей в этом возрасте как раз принято совершать паломничества для духовного роста.

Прошло несколько недель, и Хенрик позвонил мне, взбудораженный до крайности.

— Новости смотришь? — спросил он, едва поздоровавшись.

— Я их всегда смотрю, — отозвался я, решив, что он спрашивает так, вообще, а не про сегодняшние выпуски. — Тем более, с тех пор как мы с тобой и Кам вызвали такой ажиотаж в обществе. Я получил несравненное удовольствие, когда смотрел репортаж про арест миссис Гарпер. Как она строила из себя святую невинность и гневно отрицала все обвинения, называя их гнусными поклепами! А прическа у нее была потрепана, не иначе, Гарпериха сопротивлялась.

— Так вот, если сейчас не смотришь, срочно включай, — настойчиво сказал Хенрик. — Я пока не разъединяюсь, хочу послушать, что ты скажешь.

— Ладно.

Я включил новости, там говорили об урагане высшей категории опасности. В последние дни погода вытворяла такое, что про нее обычно рассказывали в первую очередь, а не под конец выпуска.

— Погоди, сейчас будет, — пообещал Хенрик.

— О! Один из твоих ребят, — откликнулся я. На экране возник подчиненный Хенрика, детектив, который направлялся в поселение «Корней» где-то на Окраинах. — Отлично.

А потом нам показали такое, что я просто онемел, а потом меня захлестнуло безудержное ликование.

Нам показали арест Его Безмятежного Святейшества Троицы Джонса.

Вот это была радость — смотреть, как бородатого коротышку, дутого архипастыря, шарлатана и негодяя наконец-то берут под стражу и ведут в наручниках, — а на заднем плане все так же маячат солнечные яхты, как и в прошлый раз, когда мы устроили облаву в паршивом поселении сектантов. Вот это была радость — знать, что на сей раз Троице не отмазаться, потому что обвинений набрался целый букет, одно серьезнее другого: тут вам и торговля живым товаром, и похищения, и убийства.

Вид у Джонса был не на шутку напуганный, уж мне-то знакомы эти приметы, когда лицо все каменеет и вокруг глаз аж белеет от напряжения. «Поделом тебе, гад, теперь не отвертишься», — подумал я. Скандал с Бриллиантом сыграл свою роль взломщицкого инструмента: все пали преграды и оборонительные сооружения, которых настроили вокруг себя «Корни», все тайны секты выплыли наружу.

— Знаешь, что самое смешное? — спросил Хенрик. — Пока что это еще не оглашали, но главное обвинение, по которому Троица сядет, — это уклонение от уплаты налогов. Обхохочешься, а?

— Твой специалист по финансовым преступлениям потрудился на славу! — понял я.

— Еще как. Денежки там просто рекой текли. И все от богатеньких летателей, и все в обход налогового ведомства, естественно. За такое власти его по головке не погладят.

Да, тогда мы именно так и думали. Но делу Троицы Джонса суждено было принять новый, совершенно непредсказуемый оборот…

Из реанимации Пери перевели в отдельную палату, просторную и роскошную, почти как у Чешира. Думаю, он эту роскошь и оплачивал, и чего бы ему не расщедриться — ведь Хьюго он получил.

Пери лежала на боку, неподвижная, бледная, совсем как мраморный ангел на надгробии, укрытый собственными крыльями.

— Пери, — тихо сказал я, — мне жаль, что так вышло.

Она блеснула на меня глазами, но не отозвалась.

«Но человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх», вспомнилось мне.[17]

— Скажите мне, что случилось? — осторожно попросил я.

— А как вы думаете? — со вздохом ответила Пери. — Куда уж было моему адвокату сдюжить против команды Питера. Он старался, конечно, сделал что мог. Получилось лучше, чем ничего. Я о таком и думать не смела. Свидетельство о рождении перепишут. Мне обещали постоянный вид на жительство — не отберут. Но Хьюго… Хьюго будет жить у Питера. А мне разрешат Встречи с Ребенком. Я буду его Навещать Время от Времени. И поначалу — под Официальным Присмотром, а то как бы чего не вышло.

Я шагнул было к Пери, но она выставила перед собой ладонь, мол, не надо, потом помахала — садитесь. Не хотела, чтобы я впал в ярость из-за ее беды. И сама старалась держаться из последних силенок, но поток слез вот-вот грозил хлынуть.

— Вот его и нет у меня больше. Понимаете — просто пришли и забрали. Отняли. Он… он так плакал! — Пери отчаянно замотала головой. — Пожалуйста, только не говорите ничего. Не надо меня утешать, а то я не вынесу. Я ведь старалась до последнего. Денег у меня нет, жить негде, сама подкидыш, в деле записано — мной в детстве помыкали, жестокое обращение и все такое, поэтому считается, что я опасна для ребенка. Могу плохо повлиять и хорошей матери из меня не выйдет, раз меня саму жизнь потрепала. Бедняки всегда проигрывают. В похищении меня обвинять не стали, но уж адвокаты Питера найдут с дюжину способов доказать, что я плохо влияю на Хьюго.

Она зашмыгала носом.

— Одно хорошо — от Авис ни слуху ни духу. Официально родителями Хьюго записаны мы с Питером. А, забыла, вот еще что хорошо: весь этот порядок с посещениями — он установлен временно. Но мне Хьюго не отдадут. А дальше знаете как пойдет? Сначала Питер будет сам не свой от счастья, что заполучил Хьюго. Однако хватит его ненадолго. Я-то знаю, сколько он работает — круглые сутки, как одержимый, и дело свое обожает, а все прочее ему не нужно. Приставит к Хьюго очередную няню и вообще перестанет с ним видеться. — Пери колотило от бешенства. — Почему, ну почему им просто не отдать Хьюго мне? Трудно, что ли? Все равно же няню наймут, зачем все усложнять, ведь есть же я! — Она хлопнулась лицом в подушку и зарыдала в голос.

Я осторожно положил руку ей на плечо.

— Питер сейчас, мягко говоря, недоволен. Ну, что вы хотите. Пери, погодите убиваться, потерпите. Со временем все наладится. Будете чаще видеться с Хьюго.

Пери рывком села. Слезы еще катились у нее по щекам, но лицо застыло, словно оледенело.

— Я-то ладно, я получила по заслугам, — выдавила она. — Но Хьюго? Его за что наказывать? Он чем провинился?

— Вы о чем?

— Я же думала — сделаю как лучше, помогу ему, спасу. Верила, что правильно тогда его унесла. А что вышло? Только навредила! Он ведь и в бурю ужасно перепугался, да еще его чуть Дикие не украли, когда у нас был бой на Райском кряже. Он теперь боится летать даже у меня на руках.

Я молчал. Что проку в фальшивых утешениях? Если уж предлагать, так по существу.

— Насчет жилья я бы вам помог, — решился я. — Хенрик хочет сдать ту квартиру. Сможете оплачивать, найдете заработок?

Пери вытерла слезы и собралась с мыслями. Я дал ей пачку бумажных платочков, она решительно высморкалась.

— Для начала пойду в Полетный клуб, — твердо сказала она сипловатым голосом. — Летать я теперь умею лучше любого тамошнего инструктора. Да и учить смогу не хуже.

Мы еще потолковали о том-о сем, потом Пери задремала. Я посидел, дожидаясь, пока она уснет покрепче. Смотрел, как высыхают слезы у нее на щеках, слушал, как она дышит — все ровнее и тише. Привык я, что ли, к этому расследованию? Даже не верится, что дело закрыто. Исход, конечно, не радует, хотя это как поглядеть. Хьюго достался отцу, победу присудили сильнейшему. Не ново — такого я навидался. Чешир с самого начала был уверен, что у него все четко распланировано, что Пери как миленькая выносит им с Авис ребенка. Но что поломало его планы? Природа. Искусственного оплодотворения не потребовалось, зачастие произошло естественным путем. Почему? Потому что Чешир соблазнил Пери. Для чего? А просто потому, что мог, имел возможность, силу. В том числе — потому, что в его власти было, чтобы она забеременела. Хотя, наверно, сам Чешир этот мотив и не осознавал. Как говаривал мой отец, внушая мне азы осторожности с подружками, «Природе на твое счастье наплевать, ее другое заботит». Природу не волнует, хочешь ты ребенка, не хочешь, у нее к тебе личных счетов нет, она просто гнет свою линию — детей хочет она сама. Мы ведем себя безответственно, будто разорвать связь между сексуальностью и деторождением — легче легкого. Но Питера Чешира летательницы не влекли и он так и не сумел понять, почему. А между тем все просто: ведь летательницы в большинстве своем бесплодны.