Читать интересную книгу Война империй. Тайная история борьбы Англии против России - Андрей Медведев

«Все мы, “завоеватели” Самарканда, следом за главным начальником отряда генералом Кауфманом, расположились во дворце эмира.

Комнаты генерала Кауфмана и наш дворик сообщались с знаменитым тронным залом Тамерлана, двором, обнесенным высокою прохладною галлереей, в глубине которой стоял и самый трон Кок-таш — большой кусок белаго мрамора, с прекрасным рельефным орнаментом. Сюда, на этот двор, стекались государи и послы всей Азии и части Европы для поклона, заверений в покорности и принесения даров; на этом камне-троне возседая, принимал своих многочисленных вассалов Тимур-Лянг (в буквальном переводе — Хромое железо). Я часто хаживал по этой галлерее с генералом Кауфманом, толкуя о местах, нами теперь занимаемых, о путешественниках, их посетивших, о книгах об них написанных и т. п.»[222].

Генерал-губернатор Кауфман направил эмиру договор о мире с новыми условиями, а именно с требованием признания всех территориальных приобретений России, сделанных за счет Бухарского ханства, включая Самарканд и Самаркандское бекство. Эмиру предлагалось оплатить все военные издержки. Отвечать он по традиции не стал, а посланных к нему парламентеров казнил. Оба казненных были рабами-персами, которых русские солдаты освободили из невольничьей ямы.

Вообще, то, что русский генерал предлагает мир, в Бухаре восприняли как слабость и трусость. Как и тот факт, что русские не перебили все бежавшие в панике войска эмира. 13 мая Кауфман собрал офицеров на совет, хотя и так было ясно — если эмира не добить, то мир подписан не будет. Войска выступили в сторону Бухары, и через четыре дня отряд под командованием генерала Головачева занял крупный кишлак Катта-Курган. 29 мая генерал узнал, что бухарские подразделения находятся в 10 километрах от него, у городка Зерабулак. Начались нападения на русский лагерь. Головачев попросил подмогу, и Кауфман отправился ему на помощь с отрядом всего-то в 792 человека, при 170 казаках. Утром 30 мая отряд вышел из Самарканда, за 25 часов прошел почти 70 километров и оказался в Катта-Кургане.

«Нападают врасплох». В. Верещагин, 1868

В Самарканде остались 95 саперов, 4 роты пехоты общей численностью 520 человек, 25 казаков и 8 орудий. Кауфман поверил, что самаркандская элита уже вполне лояльна, раз она сама просила его о русском покровительстве. Хотя местная еврейская община и персы, вечно угнетаемые узбеками, и сообщали о том, что в городе зреет мятеж. За ним стояли сын бухарского эмира, местные беки, имамы. Фанатичные мусульманские проповедники говорили, что каждый должен стать на путь борьбы с неверными. Заранее в глинобитных заборах были прорублены бойницы, заготовлено оружие. Едва Кауфман покинул город, около его стен стали собираться разрозненные отряды. Некоторые историки оценивают общую численность бойцов, шедших отбивать Самарканд, в 65 тысяч человек. Но более реальной кажется другая цифра — 20 тысяч.

1 июня 1868 года восставшие пошли на штурм цитадели. Первый приступ отбили легко, но русским офицерам было ясно — крепостные стены ненадежны, удержать неприятеля будет весьма непросто. Верещагин — кстати сказать, об этом мало известно — активно участвовал в обороне крепости. Он подобрал ружье убитого солдата и в отряде своего приятеля полковника Назарова сражался до последнего дня.

«— Всем нам тут помирать, — угрюмо толкуют солдаты. — О, Господи, наказал за грехи! Как живые выйдем? Спасибо Кауфману, крепости не устроил, ушел, нас бросил…

Я ободрял, как мог: “Не стыдно ли так унывать, мы отстоимся, неужели дадимся живые?” Очень пугали солдат какия-то огненныя массы, вроде греческаго огня, которыя перебрасывали к нам через стены — они падали иногда прямо на головы солдат и многих обжигали.

Насколько далее подошел к стене небольшой отрядец солдат с офицером — это был помянутый полковник Назаров, который, в виду беды, стряхнувшейся над крепостью, благоразумно забыл о своем аресте, собрал в госпитале всех слабых своего батальона, бывших в состоянии держать ружье, и явился на самый опасный пункт. К нему бегут солдаты совсем растерянные.

— Ваше высокоблагородие, врываются, врываются!

— Не бойся, братцы, я с вами, — ответил он с такою уверенностью и спокойствием, что сразу успокоил солдат, очень было упавших духом от этих беспрерывных штурмов, сопровождавшихся таким ревом.

С этой минуты мы были неразлучны с Назаровым, за все время восьмидневного сиденья, хорошо памятного в летописях средне-азиатских военных действий»[223].

Один из увиденных Верещагиным эпизодов лег в основу его знаменитого полотна «Смертельно раненный».

«Другого пуля ударила в ребра, он выпустил из рук ружье, схватился за грудь и побежал по площадке над воротами вкруговую, крича:

— Ой, братцы, убили, убили! Ой, смерть моя пришла!

— Что ты кричишь-то, сердечный, ты ляг, — говорил ему ближний товарищ, но бедняк ничего уже не слышал, он описал еще круг, пошатнулся, упал навзничь и умер — его патроны тоже в мой запас».

Осада продолжалась восемь дней. Восемь дней бесконечных тяжелых боев, под палящим солнцем, на жаре, с минимальными запасами воды и пищи. В обороне принимали участие и русские купцы, прибывшие в Самарканд торговать. Постепенно осажденная русская группировка смогла если не переломить, то выровнять ситуацию. Русские отряды совершали вылазки в город, проводили зачистки, уничтожали наблюдательные пункты противника, во время одной вылазки русские разведчики выжгли целую улицу вдоль стен цитадели. С крыш домов стреляли нападавшие. С них пытались перелезать на стены. Если русский разведчик или участник группы попадал в плен, с ним расправлялись зверски. «Ужасны были тела тех нескольких солдат, которые зазевались, головы которых были глубоко вырезаны до плеч…» Это писал Верещагин, сам участвовавший в таких вылазках, в одной он чуть не погиб — был окружен тремя повстанцами и отбился только с помощью других солдат.

Осада Самарканда показала, насколько глубока пропасть, которая лежит между профессиональной, прошедшей Крым и Кавказ русской армией и полудикой добровольческой армией азиатского государства. Вылазки русских отрядов фактически привели к тому, что это русские контролировали, будучи в осаде, всю ситуацию в городе. Они ликвидировали огневые точки противника, наблюдательные пункты, добывали еду и воду, уничтожали отряды, передвигавшиеся около стен цитадели.

«Пусть войдут». В. Верещагин, 1871–1872 гг.

Ровно в тот же день, когда началась осада, отряд Константина Кауфмана дал решающий бой бухарскому эмиру на Зерабулакских высотах. Особую роль сыграли русская артиллерия, которая работала кучно и точно, подавляя батарею противника, и, конечно, как всегда натиск русских отрядов, построенных в каре. Имея десятикратное превосходство, бухарские войска бежали. Вот описание битвы из книги «Русское знамя в Средней Азии»:

«Дивизион Оренбургской казачьей батареи, под командою есаула Топорнина, выскочил, по приказанию Пистолькорса, на позицию, снялся с передков в 300 шагах от фронта сарбазов и, выпустив гранаты, коими были заряжены его орудия, обстрелял фронт картечью, стреляя по огню. Топорнин сделал восемь очередей картечью; сарбазы отвечали неумолкаемым живым огнем, не трогаясь с места; после ужасной потери в людях, задние шеренги сарбазов стали стрелять прямо вверх вертикально. Это было верным признаком паники, и потому времени терять было нечего. Дан был сигнал к атаке колонне Абрамова, к правому флангу которой присоединился сам генерал Кауфман со свитою и сборной сотней казаков. Роты авангарда стрелкового батальона и 3-го линейного, под командою полковников Пищемука и Баранова, лежавшие у орудий под огнем сарбазов, вскочили на ноги и с криком “ура” бросились на неприятеля; двинуты были также и казаки; артиллерия, сделав свое дело, взяла на передки. Главные силы — 5-й и 4-й батальон и дивизионы батарейный и нарезной, с генералом Головачевым и полковником Абрамовым во главе, двинулись на правую половину сарбазов. Пятый батальон, составлявший наш левый фланг, был атакован бухарскою кавалерией, которая в то же время бросилась на раненых, тянувшихся к перевязочному пункту; несколько человек было порублено. Майор Гриппенберг, переменив быстро фронт, огнем и штыком отбил конницу, а затем снова повернул вперед».

Обратите внимание на фамилии русских офицеров. Сколько из них на самом деле «русские»? Пищмук, Пистолькорс, Гриппенберг. Люди, чьи деды и прадеды приехали в Российскую империю, или те, что оказались в ней в результате раздела Польши, воюют за Родину, за Россию в тысячах километров от нее. Русский — это не кровь, не этнос в первую очередь. Это в первую очередь вера, и идея, и русские смыслы. Выросший в Луганске Владимир Даль, наполовину датчанин, наполовину немец (его маму звали Мария Христофоровна Фрейтаг), составил канонический толковый словарь «великорусского» языка. Потому что был русским по духу.