<неразборчиво>
«Да, из того разговора у столовой еще узнал кое-что классное: оказывается, волшебники умеют стирать память, прямо как в том фильме! Вот что говорили мистер и миссис Малфой (по крайней мере, тот маленький кусок, что я услышал):
— Цисси, если он узнает, то мы не отделаемся простым наказанием, я даже не могу представить себе, что ждет всю семью… И Драко! О нем ты подумала?! — (к слову сказать, Люциус выглядел очень взволнованным, если не напуганным; чуть ли не волосы принялся рвать на себе. Так непохоже на него!)
— Я знаю. Потому и прошу тебя подправить мне воспоминание об… об этом! Я не… — она (тоже обычно та еще Снежная королева!) вдруг всхлипнула, и муж обнял ее (в первый раз я обнаружил у этой семейки какое-то человеческое проявление чувств друг к другу; хотя, конечно, они-то думали, что их никто не видит!) — Я знала, что поступаю правильно! И сейчас не отрекусь от содеянного. Ради безопасности Драко я бы сделала все что угодно!..
— Я это знаю, дорогая. Но ты должна понимать, что я не смогу ничего сделать с твоими воспоминаниями. Я в этом не мастер, только все испорчу. Если он узнает… Если он захочет проверить, то сразу все поймет. Нам конец, если он узнает. Но не вздумай никого об этом больше просить, ты поняла меня?
Вот так! Круто же?»
***
«Нечто интересное произошло на днях. Я снова торчал в библиотеке; услышал легкие шаги и только успел спрятаться за стеллаж, как вошла Гермиона. Впервые с того раза увидел ее! Я, признаюсь, обрадовался, думал, мол, наконец-то расспрошу ее как следует! Она в этот раз выглядела спокойной, гораздо спокойнее, чем тогда. Уверенным, даже несколько деловитым шагом она направилась к полке — как будто точно знала, что ей нужно. Как будто бывала здесь миллион раз.
В этот раз «грязнокровка» показалась мне, ну, не знаю, другой что ли. Не могу подобрать нужного слова. Какой-то… ой, нет, не знаю. Я все еще не сказал бы, что она в моем вкусе, но при взгляде на нее у меня почему-то захватило дыхание. Она все еще была бледной, как будто ей катастрофически не хватало солнечного света (что неудивительно; предполагаю, что на улице она не была давно, а с такой погодой там вообще нечего делать). Она взяла очередную огромную книгу и устроилась на ковре в, как я понял, излюбленной своей позе. Я по неизвестной причине чувствовал себя каким-то преступником, который подглядывает за чем-то интимным, честное слово. Хотел выйти и заговорить с ней, но теперь это было бы ужасно по-идиотски. Чего прятался тогда так долго?..
Она вызывала у меня какое-то дурацкое ощущение — одновременно манящее и раздражающее. Ощущение «дома». Мне в известной степени осточертели все эти гребаные аристократы с их высокосветскими манерами и презрительными взглядами. А эта девчонка казалась «своей», что ли. Но это же чувство заставляло меня думать, что она — такая же, как я, то есть просто магл. Короче, сплошные противоречия. Поэтому так хотелось ее обо всем расспросить!
И все же хорошо, что я не вышел: тут дверь снова открылась, и я замер, весь обратившись во внимание.
Вошел сынок Малфоев, и то, что я услышал, меня ужасно удивило. Оказывается, эти двое были знакомы! Причем явно давно и, похоже, в каких-то совершенно других обстоятельствах. И… надо сказать, мне подумалось, что их связывают чуть более сложные отношения, чем я представлял раньше.
— Грейнджер, — бросил Драко отрывисто. Гермиона вздрогнула и подняла взгляд — сначала (снова) несколько напуганный, но потом я, к своему удивлению, уловил в нем облегчение. Как будто она боялась, что это будет кто-то другой, и рада была, что это именно Драко. Однако голос ее был полон неприязни, когда она ответила. Ну или мне это послышалось, я не уверен.
— Малфой, — выдохнула она. Что-то странное, честное слово. У меня она тогда маниакально высматривала татуировку на предплечье, а у него — я знаю! — она точно есть, но Гермиону это ни капли не интересовало. И страха как не бывало. <неразборчиво> Вообще, вокруг этой «грязнокровки» слишком много тайн.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Что ты здесь делаешь? — спросил Драко, манерно растягивая слова, хотя видно было, что он просто рисуется. А Гермиона посмотрела на него спокойно, даже как будто с вызовом.
— Сам не видишь?
— Я имею в виду, тебе разве можно быть здесь?
Да, вот у меня тоже возник такой вопрос. В прошлый раз она явно дала мне понять, что нельзя. Вздохнув, Гермиона захлопнула книгу. «Окклюменция. Краткий курс», с трудом издалека прочитал я название. Тарабарщина какая-то. И Драко — я заметил — тоже обратил внимание на книгу.
— Можно, — коротко ответила.
Думаю, ей не очень нравилось, что блондинчик так беззастенчиво изучает ее взглядом сверху, так что Гермиона поспешила встать. Она была, что логично, на голову ниже него, но особенно сильно это бросалось в глаза теперь, когда он стоял к ней так близко. Ей приходилось немножко задирать голову, это выглядело презабавно.
— «Окклюменция»? Серьезно? — поднял он брови. Мне показалось, что он хочет посмеяться над ней, и я прислушался.
— Совершенно серьезно, — невозмутимо ответила Гермиона. — В вашем змеином логове она нужнее некуда.
Я так и не понял, оскорбила она его или нет. В любом случае, не было похоже, чтобы Малфой обиделся. Но заметно скривился — это да.
— Это звучит практически как комплимент. Но если серьезно, Грейнджер. Тебе разве не надо быть… — он хмыкнул, — запертой в комнате? Ты сбежала что ли? Сбежала — и сразу в библиотеку?
— Хотела бы я сбежать, — усмехнулась она горько, отворачиваясь.
— Тогда что?
И тут она, к явному удивлению Драко и моему, почему-то разозлилась. Посерьезнела так, чуть ли не возмутилась и выплюнула:
— Спроси об этом у вашего хозяина!
Блондинчик остолбенел. Хозяева, хозяева… Чокнулись тут совсем с этим собственничеством! Это свободная страна или как? Я это слово слышал здесь за месяц чаще, чем за всю свою предыдущую жизнь!
— Грейнджер, прекрати, — тихо ответил Малфой. — Я не… В общем, давай просто…
— Слушай, Малфой. «Просто», чтобы ты знал: тебе нельзя со мной разговаривать. Как и мне с тобой.
— Я в курсе.
Они еще какое-то время препирались, ничего вразумительного, но потом она все же объяснила коротко, что ей по какой-то причине можно покидать пределы комнаты. Видимо, этому их Лорду плевать на то, каких книжек эта девчонка начитается, пока сидит тут взаперти. Выглядело все это весьма странно. И я так понял, что малфоевский сынок, так же, как и я, не имеет ни малейшего понятия, что она тут делает и зачем понадобилась Лорду. Тоже мне, «хозяева» дома, никто ничего не знает. А Гермиона всем своим видом показывала, что не собирается на эту тему распространяться. Как же интересно! Они говорили еще о чем-то. Запишу, что запомнил.
— Книги по окклюменции не помогут, — сказал Драко, несколько царственно садясь в кресло, обитое светлым бархатом. — Темный Лорд достиг слишком большого мастерства в легилименции. Говорят, это его врожденная способность.
— Если у тебя не получается, это не значит, что и у меня не получится, — угрюмо парировала Гермиона.
— У тебя даже палочки нет.
— Освою беспалочковую магию.
— Тоже по книгам?
— Именно.
— Не смеши, Грейнджер. Что такого нового и важного он может найти в твоей голове, что тебе так срочно понадобилась окклюменция? И чего он не нашел еще за все время, что ты уже здесь? — спросил Малфой нечто странное, на мой взгляд (лучше б поинтересовался, что она тут делает), но ответа все равно так и не получил.
— Это тебя никак не касается.
Обменивались любезностями они довольно долго. Вообще, половина диалога состояла из колкостей и взаимных попыток вербально друг друга задеть, не переходя на прямые оскорбления. Но, несмотря на это (и это удивительно), было заметно, что Гермионе малфоевское общество как будто не претит. Они поговорили еще о чем-то малопонятном. О каком-то Хогвартсе, о новом режиме и новом директоре (чего?) по фамилии Слизнорт… Разговор был довольно мутный и сумрачный, я почти ничего не понял и не запомнил. Кроме того, у меня ужасно начали слезиться глаза от книжной пыли. Очень хотелось выйти из укрытия, но они все никак не уходили из гребаной библиотеки. О, кстати, из этой массы невразумительной информации я четко уловил несколько раз произнесенное имя «Гарри Поттер». Не знаю, почему, но теперь я точно уверен, что это тот самый Поттер, братец Дадли. Обдумать это открытие там, за стеллажом, я не успел. Произошло следующее: