застыл на месте, потом поднял на меня глаза, полные непонимания и удивления.
— И что? — Спросила я его, не понимая, что его так удивило, а может, даже напугало.
— Мою бабку приняли в свою семью Поспеловы, и всё, что касается её детства, это тайна, покрытая мраком. Она записана как Поспелова Галина Ивановна, да только запись эта сделана в одна тысяча девятьсот семнадцатом году, когда ей было уже семнадцать лет.
Он стал лихорадочно перебирать свои тетрадки, они летели во все стороны, но он, словно не замечал этого. Наконец он нашёл, что искал, открыл и стал читать. Потом снова откинул от себя. Помолчал немного, потом продолжил:
— Потом в двадцатом году она вышла замуж за моего деда, Виктора Николаевича Лепихина, он тогда ещё путейцем работал. Вот так. Получается, что Оксана была сводной сестрой моей бабки Галины.
— А она ничего вам такого не рассказывала? — Спросил Сакатов — Может, что вспомните.
— Ничего. Она от нас отдельно жила, меня больше привечала другая бабка, со стороны отца, с ней я вырос. Может, в письмах что найду! — Иван Дмитриевич подскочил — Я же письма сложил в коробку. Только надо там разбираться, письма и от отца с фронта там, и от брата из армии, даже от меня матери из армии и из ремесленного училища у нас все хранятся, и бабке от деда есть. Надо посмотреть, может, в них что найду. Хотя, что там может быть! Они все написаны тогда, когда бабка Галина уже старой была. — Он уныло махнул рукой — Но всё равно посмотрю, на всякий случай. Сегодня и разберу их. Вы же завтра здесь ещё будете?
— Да, конечно. — Кивнула я — Нам ещё надо тут одну вещь сделать, Люба нам обещала.
— Какую вещь? — Насторожился Иван Дмитриевич.
— Деревянную руку из черёмухи, которая растёт на кладбище.
— Ну-ну. Значит, всё-таки она нашла тех, кто ей поверил. Ладно, сделаю, я один тут и столяр и плотник. Только нарисуйте мне, как эта рука хоть выглядеть должна. И размеры.
Иван Дмитриевич пододвинул к Сакатову листок и карандаш. То быстро набросал рисунок руки, я посмотрела, вышло очень даже не плохо.
— Понятно хоть? — спросил Сакатов — Может ещё под каким ракурсом нарисовать?
— Зачем бумагу переводить, — ответил Иван Дмитриевич — всё и так понятно, разберусь.
Мы попрощались с Иваном Дмитриевичем, и вышли на улицу.
— Страшные семейные тайны. — Сказал Сакатов.
— С семьёй всегда так. — Поддержала я его — Кругом тайны, и одни проблемы.
Глава 3. Ночной костёр
На улице я вспомнила, что Иван Дмитриевич, когда мы днём его встретили на пастбище, говорил про какой-то костёр, который хотел разжечь Юрий, внук Антониды. Я снова вернулась к Ивану Дмитриевичу и спросила про Юрия.
— Не знаю, где он теперь, я ведь даже и фамилию его не знаю. Антонида-то сама была из Камышлова, там жила, да когда это было! Семьдесят лет назад! Её внук может в Камышлове и не жил никогда, а в другом месте. — Он задумался — Постой-ка, а ведь он тогда остановился в доме у Маньки, может он адрес свой оставил? Надо вам у Наташи спросить. Я думаю, она ещё бабкины бумаги не перебирала, и ничего не успела выбросить.
— А он Вам что-нибудь говорил конкретное про костёр? Что за костёр?
— Да я его вполуха слушал! Трындел, как горошина в… В общем, болтал много, без умолку.
— Ну хоть что-нибудь!
— Говорил, вроде, что надо самому через костёр перешагнуть. Что, вроде, сам перешагнёшь, а тот, кто прицепился, сгорит. — Иван Дмитриевич сплюнул — Тьфу ты, может и не так! Сейчас вам наговорю, а всё не так окажется, подведу вас тут. Но я ему не очень-то доверял. Шарлатан он.
Больше ничего он вспомнить не мог, поэтому я снова вышла на улицу, подошла к Сакатову и передала ему то немногое, что узнала от Ивана Дмитриевича.
— Надо Ане позвонить и сказать, что мы узнали. — Сакатов достал телефон и набрал номер. — Она поможет нам связать вместе и костёр, и волосы. Алло! Аня, доброго вечера! Да, мы уже на месте. Стоим вот на перекрёстке, думаем. Конечно, нам опять нужна твоя помощь. — Сакатов всё подробно рассказал Ане, потом повернулся ко мне и сказал — Сейчас я переключусь на громкую связь, чтобы и ты тоже слышала.
— Оля, — из телефона раздался голос Ани — что касается костра, то сегодня вам его действительно надо жечь всю ночь.
— Зачем? — Удивилась я.
— Сейчас очень опасное время для внучки Марии Кондратьевны. Не зря её бабка предупреждала. Она тоже, как когда-то и Вера, может бессознательно переступить порог той двери, услышав зов.
— Так дождя же нет. — Возразила я — Дверь появляется только в дождь.
— Не сомневайся, дождь, когда он понадобится, пойдёт, даже если он будет лить только над одним конкретным двором. Поэтому запаситесь терпением и дровами, и посреди провала зажгите костёр. Это только на одну ночь. Главное, чтобы тот, кто стоит за дверью, боялся даже носа высунуть наружу, и не звал никого к себе.
— Так нам в провале надо костёр жечь, или во дворе? — Не поняла я.
— В провале. Представь на минуту такую картину — дверь, которая совершает полный оборот вокруг своей оси, и вращается она только в одном направлении. Она проходит через три условных комнаты. Первая комната — это место, созданное таинственной сущностью, куда он заманивает людей, назовём его параллельный мир. Вторая комната — это провал возле деревни Шумилово. И третья комната — это двор Марии Кондратьевны. Ход такой двери — параллельный мир — провал — двор Марии Кондратьевны — параллельный мир. То есть, дверь во дворе Марии Кондратьевны ведёт напрямую в параллельный мир. Поняла? Но если ты разожжёшь костёр в провале, то через него не возможно будет попасть во двор Марии Кондратьевны.
— Господи, как всё сложно! — Проговорила я — Но вроде до меня дошло.
— Провал возле Шумилово является в своём роде ловушкой, чтобы открывать двери в других местах.