Тальберг понял, что больше ничего от него не добьется.
Через окно увидел Лизку, сидевшую в слезах на скамейке у дома, и ощутил смешанное чувство, состоящее из разочарования и радости. Объявил, что идет за хлебом, и выбежал на улицу, торопясь, пока Лизка не сбежала.
Она сидела с мокрыми глазами и тихо всхлипывала, закутавшись в тонкий плащ. Он присел рядом, чувствуя неловкость от собственной смелости.
– Уйди, – она вытирала пальцами слезы.
– Не уйду, – он понял, что в самом деле не тронется с места, пока не выскажется.
– И так тошно. Не доставай еще и ты.
Он подсел ближе. Она отвернула лицо, пряча красные глаза. Ветер трепал выбившийся из-под резинки пучок волос.
– Ты мне нравишься, – сказал он. – Всегда нравилась. Честно-честно.
– Дурак, – она расплакалась вдвое сильней. – И друг твой дурак.
– Ну и пусть, – согласился он.
– Ты ничего не знаешь… – начала она, но он не дал договорить:
– Знаю, Платон рассказал.
Он приобнял Лизку. Она слабо дернулась, пытаясь вырваться, но потом уткнулась в его грудь и разрыдалась. Он чувствовал, как под рукой дрожит ее спина.
На той же неделе подали заявление на регистрацию. В ноябре без всякой свадьбы расписались, не пригласив никого. Лизка не стала менять фамилию и оставила девичью – Барашкова. Тальберг не возражал.
Через семь месяцев родилась Ольга.
ГЛАВА III. Сладкий краенит
9.
Саня завел два будильника – он где-то слыхал, что так легче просыпаться. Сначала звонит первый, ты смотришь на часы и радуешься дополнительному часу сна. На втором нужно обязательно вставать. Жаль, не нашлось третьего, но тут надо меру знать, потому что несложно перепутать последний будильник с предпоследним.
Он решил полежать в полудреме с закрытыми глазами. Важно соблюдать осторожность, иначе легко утратить чувство времени и снова заснуть. Случалось и такое.
Бабушка уже проснулась и тарахтела посудой на кухне, будто вовсе не ложилась. По ночам ей не спится, кости ноют, поэтому она бродит по квартире и ищет себе занятие. Слышит она плоховато, и ей кажется, что она жарит котлеты тихо. Но это далеко от правды, и Саня часто просыпался от шума без всяких будильников. Часам к девяти утра кости успокаиваются, и она дремлет в одиночестве.
Когда бабушка суетится по хозяйству, спать совсем не хочется. Пока что-то делают по дому, не покидает мысль, что кощунственно отсыпаться, в то время как кто-то трудится. Саня понял, что лежит без удовольствия, и выполз из кровати. До зажигания солнца оставалось двадцать минут.
– Проснулся? – в комнату зашла бабушка. – Не разбудила?
– Нормально, – отмахнулся он, – все равно пора вставать.
Наскоро умылся, символически окропив лицо из таза с запасом воды на случай очередного отключения и вытерся полотенцем.
В кресле-кровати спала Лера, спрятав кулачки под подушку и укрывшись с головой. Саня рывком смахнул одеяло.
– М-м-м, – недовольно промычала она, пытаясь вернуть одеяло на место, но он не сдавался.
– Просыпайся.
– Не хочу, – пробубнила Лера, не открывая глаз. – Спать хочу.
– А садик?
– Дома останусь. С бабушкой.
– Не останешься, у бабушки и без тебя дел хватает. Пойдем, из-за тебя на работу опоздаю, – он прибегнул к самому вескому аргументу.
– Ты тоже можешь не ходить, – разрешила она. – Вместе дома останемся.
– Ну уж нет!
Он перекинул Леру через плечо и потащил на горшок. Она для виду посопротивлялась, но рефлекс сработал – зажурчало.
– Умываться, – скомандовал Саня.
Она с недовольным видом прошагала в ванную, словно делала большое одолжение, за которое полагается компенсация в одно мороженое и две больших конфеты. Донесся плеск, потом последовала тишина – Лера с закрытыми глазами тщательно вытирала полотенцем сухое лицо, которое забыла помыть. Пришлось умывать ее повторно, несмотря на яростные возмущения.
Далее перешли к самому сложному – переодеванию. Лера воевала с горой из колготок и трусов, но упорно проигрывала битву, засыпая через секунду после очередного крика «Лера! Не спать!»
В конце концов, Саня увидел, что, если дело пойдет и дальше в том же темпе, он без шуток опоздает на работу. Он взял ситуацию под личный контроль, и вскоре Лера напоминала многослойную капусту.
– Неудобно. У меня щиплет и колет.
– Где?
– Везде.
– Так не бывает, чтобы везде и щипало, и кололо, – возразил Саня. – Иди обуваться.
– Есть хочу.
– В садике поешь.
– Не хочу в садике. Сейчас хочу, – заупиралась она.
Он нашел полузасохший кусок хлеба. Она схватила варежкой, откусила два раза и недовольно скривилась.
– Не хочу. Хочу зайца.
Саня бросился искать игрушку, без которой Лера из дому не выходила. Заяц нашелся за спинкой кровати.
Пока Лера в полной боевой готовности сидела в коридоре на стуле, Саня впопыхах оделся сам. Наконец, вышли на улицу. Солнце зажглось и ярко отражалось от свежевыпавшего снега. Лера прищурилась.
– У меня глаза болят от солнца, – сказала она, застряв на пороге.
– Тогда закрой их, а я тебя поведу, – предложил Саня. – Я вместо тебя смотреть буду.
– Не хочу, чтобы ты вместо меня смотрел, я же так ничего не увижу.
– Ты определись как-нибудь.
Лера обреченно шагнула в сугроб. Они вышли на дорогу и побрели к детскому садику по наезженной автомобилями колее. За ночь выпал снег и засыпал натоптанные тропинки. Хотя по календарю зима закончилась, она не сдавалась. Самое неприятное, что снег растает, а у Сани толком и обуви подходящей нет, чтобы ходить по воде, не промочив ног. Подошвы по сто раз клееные-переклеенные. У Леры хотя бы ярко-желтые резиновые сапоги есть. Она их обожает – ее хлебом не корми, дай по лужам поскакать.
– Сколько надо ходить в садик до выходного? – спросила она.
– Пять дней. Вместе с сегодняшним.
– Так долго, – опять вздохнула она. – Я думала, меньше.
– Сегодня понедельник! Выходной вчера был!
– Теперь всегда так будет? – расстроилась Лера. – Пять дней подряд в садик ходить?!
– Да, до пенсии,
– Тогда хочу на пенсию.
– Туда таких маленьких не берут. И тех, кто букву эр не выговаривает, тоже.
Лера обиделась, надулась и до самого садика шла, не проронив ни звука. Наконец, перестала дуться и спросила:
– Ты меня вечером заберешь?
– Буду на работе допоздна, не успею. За тобой бабушка придет.
– Не хочу, – надулась она по второму кругу.
– Лера! Хоть немножко помолчи, пожалуйста!
Она обиделась окончательно и молчала до самой детсадовской калитки.
– Папа с мамой насовсем умерли? – спросила она, когда Саня снимал с нее сапоги.
– Да, – сказал он, не поднимая глаз, – насовсем.
– Жалко, я им такую красивую открытку на новый год нарисовала.
Он промолчал.
Отец всю сознательную жизнь мечтал купить автомобиль и копил на него годами, откладывая с каждой получки. Машины еще не существовало, но он ежеквартально покупал журнал «Автолюбитель» и читал вечерами, представляя, что когда-то советы из рубрики «Письма наших читателей» станут актуальными и для него. Отец записался на водительские курсы, сдал экзамены и получил права, чтобы быть полностью подготовленным к появлению в их жизни автомобиля.
Настал тот час, когда накоплений хватало на машину, но поехать за ней решили в областной центр – выбор шире и цены ниже. Рассчитывали туда добраться на автобусе, а назад