не застал. Он увидел только, как от берега отчалила лодка, и обо всем догадался. На крик парня прибежали отец Арзы, гости, но было уже поздно: фелюга Али-бабы, покачиваясь на волнах, уносилась к Стамбулу.
Тосковали о бедной девушке не только несчастные родители, не только жених. Зачах и любимый ее фонтан. Прежде он весело журчал, давал людям обильную влагу, а исчезла Арзы — стал иссякать. Наконец лишь тяжелые капли, как горькие слезы, покатились с желобка.
Али-баба приЕез Арзы в Стамбул и продал ее в гарем самого султана.
Тосковала, рыдала Арзы, не находила себе места в гареме. Родила она мальчика, но не принесло это облегчения ее душе. Ровно через год с того дня, как разбойники схватили ее на далеком крымском берегу, поднялась Арзы с ребенком на угловую башню султанского сераля и бросилась в пучину Босфора.
В тот же вечер печальная русалка с младенцем подплыла к мисхорскому фонтану.
С тех пор раз в год, в тот день, когда была похищена Арзы, начинал фонтан струиться сильнее, и в тот час из тихих волн появлялась русалка с младенцем на руках. Она подходила к фонтану, жадно пила воду, ласково гладила его камни. Она сидела на берегу, задумчиво смотрела на родное село. А потом, тихо опустившись в волны морские, исчезала до следующего года.
КАРА-ДАГ — ЧЕРНАЯ ГОРА
[40]
онеслась из ущелья девичья песня, высокой нотой прорезала воздух, на мгновение оборвалась и тут же, подхваченная многими голосами, разлилась по прекрасной Отузской долине. Это девушки идут домой с виноградников. Спешат, словно быстрые сумерки подгоняют их, с опас-ьой поглядывают на Кара-Даг — Черную гору, которая зловеще нависла над долиной, закрыв собой ьебо. Там, в недрах горы, обитает страшное чудовище — одноглазый великан-людоед.
Днем великан спит, но даже его мирный храп, похожий на отдаленные раскаты грома, пугает жителей окрестных селений. Повернется великан во сне — вся гора дрожит до основания, а вздохнет — из отверстия на ее вершине пар клубами валит.
Поздним вечером, когда стемнеет, великан просыпается и вылезает из своего логова. Угрожающе сверкая своим единственным глазом, он начинает оглушительно реветь, так что громовое эхо далеко перекатывается по Крымским горам и замирает где-то на Ай-Петри.
Тогда в страхе прятались все — дети, старики, женщины, прятались, где только кто мог, а мужчины, чтобы задобрить чудовище, отводили к поднд-
жию Черной горы быка или пару овец. Великан мгновенно замолкал и успокаивался до следующего вечера.
Но осенью, когда вслед за листопадом наступал месяц свадеб, великан требовал большой жертвы. Он ревел и ревел, не переставая, целую ночь. От рева его дрожали окна в селении и потухал огонь в очагах. Он хватал огромные камни и сбрасывал их в долину. Камни, скатываясь по склону горы, сметали все на своем пути, засыпали виноградники, разрушали дома.
Напуганные до смерти люди выбирали тогда одну из невест, приводили ее на Кара-Даг и связанную оставляли на высокой скале…
Много лет властвовал великан над Отузской долиной, много жертв погубил, много горя людям принес. И люди, проклиная свою тяжелую судьбу, терпели великана, и никто не знал, как избавиться от него.
Но вот нашелся один юноша, сильный и смелый, словно горный орел.
— Надо убить великана, — сказал юноша.
— Сами знаем, что надо убить, — ответили ему мужчины-односельчане. — Но как это сделать?
— Надо всем нам вооружиться, взобраться на Черную гору, спрятаться недалеко от выхода и ждать, когда проснется великан. А как только высунет он свою голову, тут и забросать его стрелами.
Посмеялись мужчины над юношей:
— Что значит молодо-зелено! Да ведь великан, как гора, а мы, как мыши перед ним. Что ему наши стрелы сделают? Нос поцарапают и только. Он нас одним взмахом сметет с вершины. Мы погибнем, и семьи наши погибнут.
— Что ж, если вы боитесь, тогда я сам влезу на Черную гору и убью великана, — сказал юноша.
— Зря бахвалишься, только народ смешишь.
— Клянусь, что убью великана, — упрямо повторил юноша и стал дожидаться месяца свадеб
Дождавшись, он отправился на Кара-Даг к великану.
Солнце зашло, с гор в долину спустились сумерки. На темно-синем небе появилась луна. В селении постепенно затихли людские голоса, там и сям вспыхивали вечерние огоньки.
«Красиво как у нас здесь, — думал юноша, оглядываясь вокруг. — И жить очень хочется! Но лучше погибнуть, чем терпеть ненасытное чудовище. Завтра потребует оно очередную жертву, и, может быть, жребий выпадет на мою дорогую Эльбис».
Вспомнил юноша свою возлюбленную, присел на камень и, мечтательно глядя на море, запел старинную песенку:
Любовь — это птичка весны, Пришла ей пора прилететь, Спросил я старуху-гречанку, Как птичку любви мне поймать? Гречанка ответил* так: «Глазами ты птичку лови, Она на уста упадет И в сердце проникнет твое…»
— Ха-ха-ха! — раздался над головой юноши такой громкий смех, что его услышали, наверное, чабаны на Перекопе. — Однако ты неплохо поешь. Мне нравится.
Юноша задрал вверх голову и увидел на вершине Кара-Дага горящий, как яркая звезда, глаз великана.
— А, это ты, сосед, — не испугался юноша, — рад тебя видеть.
— Спой мне еще свою песенку, — пророкотал великан. — У меня весеннее настроение. Я тоже хочу, чтобы ко мне птичка любви прилетела…
— Значит, ты хочешь увидеть птичку любви?! — обрадовался юноша. — Ты ее увидишь, даю тебе слово, только тебе придется потерпеть до завтра. А завтра я приведу ту, которая посылает любовь.
Следующим вечером в то же время юноша снова отправился на Кара-Даг, но уже не один, а вместе со своей суженой, красавицей Эльбис.
Увидев на вершине Черной горы огромного великана, силуэт которого четко вырисовывался на звездном небе, Эльбис в ужасе остановилась. Но, взглянув на своего любимого, поборола страх и отважно шагнула навстречу опасности. Она взошла на высокую скалу, ту самую, на которой великану приносили в жертву девушек, и громко произнесла:
— Эй, великан, я пришла! Я принесла птичку любви! Посмотри на меня: нравлюсь ли я тебе?