– Добрый день, сэр, – сказал он сэру Уильяму. – Мне сказали, что вы приехали… Я… Что мне сказать? Вы понимаете мои чувства…
Снова уставившись в записи, Далри резко переменил гон и заговорил быстро и деловито.
– У меня здесь записано, сэр, – обратился он к генералу Мейсону, – что из Оружейной палаты, конечно, ничего не похищено. Старший рабочий в мастерской и оба смотрителя второго этажа Белой башни готовы поклясться, что среди наших экспонатов нет и никогда не было той стрелы от арбалета.
– Как? Вы не можете определить такую вещь?
– У Джона Браунлоу достаточно для этого технических знаний. И авторитета, сэр. Он говорит, – Далри поправил пенсне, – что эта стрела гораздо более раннего происхождения, чем те, что имеются у нас. То есть, судя по той ее части, которую он видел… на теле. Такие стрелы изготавливались в конце четырнадцатого века. А, вот оно! «Они гораздо короче и толще и с широкой бородкой на острие. А эта такая тонкая, что не подойдет к желобку ни одного из наших арбалетов».
Генерал Мейсон обернулся к Хэдли. Тот аккуратно складывал снятое пальто.
– Вы у нас теперь здесь главный, так что задавайте любые вопросы. Подвиньте стул старшему инспектору… Я думаю, это доказывает, что стрела не была выпущена из арбалета. Если только вы не считаете, что убийца принес собственный самострел. Значит, стрела не могла быть пущена из одного из наших арбалетов, да, Далри?
– Браунлоу говорит, что могла, но сто против одного, что во время полета она изменила бы направление и не попала бы в цель.
Кивнув, Мейсон удовлетворенно посмотрел на старшего инспектора. Рэмпоул впервые увидел его при ярком освещении. Генерал снял промокшие шляпу и плащ и бросил их на скамью. В нем не было ничего от высокомерной раздражительности, которая ассоциируется с начальством. Он стоял, фея над огнем руки, и поглядывал через плечо на Хэдли – облысевший старик с военной осанкой, рыжеватыми усами и бородкой клинышком и с твердым взглядом немигающих глаз.
– Ну, – спросил он, – так каков будет ваш первый шаг?
Далри положил бумаги на стол.
– Должен вам сообщить, – он обращался одновременно к Мейсону и сэру Уильяму, – что среди посетителей музея двое определенно интересуются произошедшим. Они находятся вместе с остальными в помещении для охраны. Я хотел бы получить какие-либо указания на их счет. Миссис Биттон ужасно волнуется с тех пор…
– Кто?! – воскликнул сэр Уильям. Он тихо стоял у камина и смотрел на огонь, а тут вдруг сразу поднял голову.
– Миссис Лестер Биттон. Я говорю, она…
Сэр Уильям в замешательстве всклокочил свои седые волосы и недоуменно уставился на Мейсона:
– Моя невестка… Но что она здесь делает?
Хэдли уже уселся за стол и сосредоточенно выкладывал в одну линию блокнот, карандаш и фонарик. Его взгляд стал заинтересованным.
– Ага. Рад слышать. Это, так сказать, сужает радиус наших действий. Но пока не стоить ее беспокоить, мистер Далри. Мы увидимся с ней позднее. – Он сложил руки на столе и задумчиво посмотрел на сэра Уильяма: – Почему вас удивляет присутствие миссис Лестер Биттон?
– Ну, понимаете… – начал сэр Уильям растерянно, затем вдруг замолчал. – Нет. Собственно, ведь вы ее не знаете, не так ли? Так вот. Она очень энергичная леди, но вы сами это поймете. Ты сказал ей о… о Филипе, Боб? – нерешительно добавил он.
– Мне пришлось это сделать, – мрачно ответил Далри.
– И что она сказала?
– Сказала, что я сошел с ума. И много чего еще наговорила.
Взяв карандаш, Хэдли, казалось, весь ушел в рисование окружности вокруг маленького отверстия в столешнице. Он спросил:
– А кто вторая особа из посетителей, мистер Далри?
Тот нахмурился:
– Это мистер Эрбор, инспектор. Джулиус Эрбор, из Америки. Это очень известный библиофил, и, по-моему, он остановился у сэра Уильяма.
Сэр Уильям поднял голову. Впервые с того момента, как он услышал об убийстве, его взгляд стал цепким, а глаза и лицо, до этого поражавшие полной безжизненностью, опять обрели прежний цвет. Он вдруг расправил поникшие узкие плечи.
– Интересно! – произнес он вполголоса. – Чертовски интересно! – И подпрыгивающей походкой направился к столу и уселся в стоящее рядом кресло.
– Вот так лучше, – сказал старший инспектор, кладя карандаш. – Но сейчас мы не станем тревожить мистера Эрбора. Я хочу получить полное описание сегодняшнего поведения мистера Дрисколла. Генерал, вы говорили, что с этим связана какая-то дикая история.
Генерал Мейсон отвернулся от камина.
– Мистер Рэдберн, – обратился он к начальнику стражи, – пошлите, пожалуйста, в «Кингс-Хаус» за Паркером. Паркер, – объяснил он, когда тот вышел, – мой старший и главный помощник. Он был со мной еще со времен войны с бурами, и я знаю его как абсолютно честного и надежного человека… А вы, Далри, не расскажете ли старшему инспектору об этой невероятной истории?
Тот кивнул и словно стал гораздо старше, чем казался. Проведя рукой по глазам, он неуверенно обратился к Хэдли:
– Видите ли, инспектор… Я тогда не знал, что все это значит. Да и сейчас не знаю… Мне только кажется, что кто-то заманил Фила в западню… Вы не будете возражать, если я сяду и закурю? Благодарю вас. – Он вынул сигареты, и Хэдли зажег для него спичку.
– Не торопитесь, мистер Далри, – успокаивающе произнес инспектор. – Сэр Уильям – простите меня за нетактичность – сказал нам, что вы помолвлены с его дочерью. Из этого я заключаю, что вы хорошо знали молодого Дрисколла, не так ли?
– Очень хорошо. Я о нем самого хорошего мнения, – тихо ответил Далри и заморгал, когда дым от сигареты попал ему в глаза. – И естественно, все это очень неприятно. Дело в том, что он считал меня невероятно практичным человеком, который всегда сможет найти выход из трудного положения. Сам он довольно часто попадал во всякие неприятные истории и приходил ко мне за помощью. Вообще-то я вовсе не такой уж практичный. Но Филип был таким мечтателем и при малейшем затруднении впадал в панику: топал ногами, проклинал свою несчастную судьбу, жаловался, что это невыносимо. Я говорю это, чтобы вы поняли то, что я собираюсь вам рассказать.
– Затруднения? – переспросил старший инспектор, откинувшись на спинку стула, и, прикрыв глаза, глянул на сэра Уильяма. – Какого рода затруднения так осложняли ему жизнь?
Далри нерешительно помолчал.
– Как правило, денежные, – наконец продолжал он. – Но вы не подумайте, на самом деле ничего особенного. Он делал долги и… все такое…
– Женщины? – вдруг спросил Хэдли.
– О господи! Да разве он исключение? Мы все такие же!.. – горячо воскликнул смутившийся Далри. – Я хочу сказать… – Он заметно покраснел. – Простите. Но ничего серьезного не случилось, я знаю. Он часто звонил мне среди ночи сообщить, что только что познакомился на танцах с девушкой, которая оказалась настоящим совершенством. Она неподражаемая, исключительная, другой такой на свете нет… Ну и все такое… Говорил о ней с таким восторгом! Но обычно это продолжалось не больше месяца.
– Значит, серьезной связи у него не было? Простите, мистер Далри, – сказал старший инспектор, когда тот только махнул рукой, – но я ищу мотив для убийства. Я вынужден задавать такие вопросы. Значит, с этой стороны ничего существенного?
– Ничего.
– Тогда прошу вас продолжать. Вы сказали, что помогали ему…
– Наверное, мне это льстило. И мне нравилось чувствовать себя, как будто я… словом, помогаю человеку, близкому Шейле. Мы часто бываем такими. Нам нравится играть роль всемудрого Провидения, этаких богов. Да что там говорить! Но все равно, вы должны представлять себе его натуру, чтобы понять то, что произошло сегодня.
Далри жадно затянулся.
– Филип позвонил мне сегодня рано утром, и Паркер снял трубку в кабинете генерала. Я еще не вставал. Паркер говорит, он начал взволнованно кричать что-то непонятное и попросил передать мне, что придет сегодня в Тауэр ровно в час дня, что он оказался в беде и ему срочно нужна помощь. Во время разговора я услышал свое имя, вышел и сам с ним поговорил.