заставляли часами стоять вдоль дорог.
Второй ренессанс стал более продолжительным и мощным. Семидесятые годы были наиболее сытые, город снабжался из Москвы, из стран соцлагеря везли импорт в виде югославских сапожек, румынских кримпленовых костюмов, ламовых пальто. А за отрез коричневого кримплена на пальто столичные модницы могли отдать две зарплаты. Работники торговли, завсклады отделов рабочего снабжения богатели как на дрожжах. Слово «дефицит» было тогда самым популярным, за ним стояли везде, на его приобретение не жалели последних копеек. Люди ночами стояли, чтобы получить подписку на собрание сочинений великих писателей, и неважно, читались эти книги или нет, но они должны были стоять за стеклом в шкафу, показывая хозяина в самом выгодном свете. К концу восьмидесятых в городе, как и по всей стране, практически правила коррупция, моральные ценности уступили место материальным.
Затем пришли девяностые, разруха, распад великой страны, и город снова захирел. Дома уже никто не ремонтировал, многие стояли полуразрушенными с пустыми глазницами окон, все чаще соляно-песчаные бури обрушивали на городок тонны пыли и песка. Дамба, когда-то называвшаяся Союзной стройкой, одиноко перекрывала пустое русло некогда могучей реки и была скорее памятником эпохе бесхозяйственности и разгильдяйства. Город доживал свою жизнь с одинокими пенсионерами и тем небольшим количеством молодежи, которые либо ездили на вахтовые работы, либо еще не определились с местом жительства. Наступит ли еще один ренессанс для него? На этот вопрос ответа не было.
Лия приезжала сюда из-за матери и, конечно же, за воспоминаниями. Ими она и жила. Ничто не напоминало в ней ту девочку-гордячку с немыслимыми мечтами, кроме внешности, которая с годами не менялась. Любила ли она этот городок своей юности, она бы не смогла ответить однозначно. Он принес ей много страданий, много всего, от чего ей пришлось отказаться совсем юной. Кто знает, как сложилась бы ее жизнь, не будь на ее пути Гоги, Равы, Валеры. Наверное, она бы тоже сейчас жила в одном из городов большой России, родины ее предков.
От этих мыслей ее оторвал знакомый голос. Подняла голову в сторону соседнего дома, там за забором мелькнула голова подруги Вальки. Как давно они не виделись! Обрадованная Лия немедленно направилась туда. Ее уже увидели, и Валька собственной персоной открыла калитку. Вместо радости, Лия увидела ледяной оценивающий взгляд подруги.
Неужели это она, школьная подруга, знавшая все секреты одноклассников? Валька и раньше была шикарной, фигуристой девчонкой, но теперь эта девушка с тонкой талией и высоким бюстом была достойна подиума. Где веселая, разбитная острячка Валька?! Перед ней стояла важная, недосягаемая дамочка. Когда-то простоватое лицо с вздернутым носом и крохотными веснушками стало вытянутым, с подчеркнутыми скулами, без единого изъяна, совсем как лица звезд с экранов. Веснушки были выбелены косметическими процедурами и дорогими кремами, и вся она сияла дороговизной большого мегаполиса. Ее густые рыжие волосы, которым в школе завидовали все без исключения, были красиво уложены. Лия не обратила внимания на ее колючий взгляд и с восторгом оглядывая ее, не выдержала:
— У тебя что, уже десятый размер?
Подружка самодовольно улыбнулась:
— Что имеем, то наше. Пятый еще только! — И с женским сочувствием добавила: — А у тебя, смотрю, все так же плохо.
Лия инстинктивно прикрылась рукой, ее второй размер, конечно, не шел ни в какое сравнение с воинственным бюстом подруги. А та критическим взглядом окинула фигуру Лии. То, что она увидела, не подняло ей настроения. Никакая грудь не могла, конечно же, соперничать с внешностью Лии. Юное, открытое лицо без косметики, зеленые глаза, обрамленные длинными ресницами, тонкий разлет бровей, мягкая, чуть наивная улыбка. И это доверчивое лицо, которое, конечно же, цепляло мужчин. «И ноги длиннее и стройнее, чем у меня», — про себя вздохнула Валька, считавшая себя эталоном красоты, но вслух съерничала:
— Что это ты такая худая как оглобля, муж не кормит, что ли?! Гони его в шею такого! — И пригласила жестом в дом: — Ну что стоишь как пень? Заходи, коль пришла. Будем чаи гонять, тоску разгонять. — Подруга была верна себе со своими шутками-прибаутками.
Лия не стала задавать лишних вопросов и помогла подруге накрыть на стол. Нашлась и бутылочка коньячка. Выпили. Лия, не привыкшая к алкоголю, как-то сразу захмелела, ее потянуло на разговоры о школе, они то смеялись, то грустили. Валька продержалась дольше.
Она поначалу все шутила, рассказывала, как встретилась в Москве с Гогой. Как он предлагал ей встречаться, а как узнал, что она с Равой, тут же ретировался. Лия сразу замолчала, ей не хотелось вспоминать об этом человеке. Она не впервые задумывалась о том, что, может быть, они действовали тогда сообща? Ведь по чьей-то злой воле она тогда оказалась на берегу совсем одна в кромешной темноте и чуть не подверглась насилию со стороны Гоги.
Впрочем, ее сейчас интересовал совсем другой человек. Как можно осторожнее Лия попыталась перевести разговор на него. Но Валька сразу же изменилась в лице.
— А что ты хочешь знать? Какое право ты на него имеешь? Ты замужняя женщина. И вообще, что ты мешаешься под ногами. Вот скажи честно, зачем он тебе? Денег хочешь? Не жди, у него сейчас там такие проекты, ему не до тебя. Меня вот едва отпустил от себя, сказал вернуться побыстрее.
Лия остолбенела от услышанного. А та продолжала, постепенно распаляясь:
— Мужчина рядом с женщиной должен становиться сильнее, мужественнее. Помогать ему в этом надо. Как я это делаю, например. Впрочем, кому я это говорю! Пиявке, которая то к одному присосалась, то к другому! — Валька развела руками, картинно возмущаясь. И бросила взгляд на опьяневшую подругу, чтобы увидеть произведенный эффект. А та, как будто не поняла, тоже подколола:
— Тебя случайно Фатимушка не короновала как свою наследницу?
— Да, нет дорогая, это ты у нас везде поспела. Даже смогла понравиться грозной Фатиме напоследок. Внука родила ей! И парня влюбила до смерти, и заслала его за решетку! И теперь снова не хочешь оставить его в покое? Когда и как ты все успеваешь?
Лия усмехнулась, подзадоренная выпитым:
— Места надо знать!
Тут Валька взвилась.
— Да уж, я не додумалась бегать по колониям за мужиком. А ты все беленькой и пушистой притворялась! «Ах, я люблю летчика, ах, хочу родить ему мальчика!» Вот уж где нам, плебеям, до наташ ростовых. Всех заставила под свою дудку плясать. Кого ты там еще изображала в школе?
— Анну Каренину, — в шутку подала голос Лия.
Валька тут же не замедлила парировать:
— Ну так отправляйся на станцию, там как раз поезд скоро. Могу подсобить.