Читать интересную книгу Апелляция - Ежи Анджеевский

Со времени своей работы в милиции я старался не злоупотреблять спиртным, мог пропустить рюмку-другую в компании, в одиночку же никогда не пил, но, в тот вечер, после «Радужной», а вышел я оттуда не позже семи, я, что называется, загулял, даже не помню, когда и как домой вернулся, назавтра голова раскалывалась, пить хотелось ужасно, дома нечем было жажду утолить, и я по дороге на работу остановился у пивного ларька выпить кружку пива, а поскольку портфель в руках мне мешал, то я поставил его на землю, прислонив к ларьку, пью я, значит, пиво, и вдруг меня как молнией ударило, по ту сторону окошка какой-то незнакомый тип тоже портфель к ларьку прислонил и пиво пьет, странно этак на меня поглядывая, я взглянул на часы, и он тоже, я закурил сигарету «Спорт», и он закурил, правда покрепче, «Экстра», ну и что же, думаю, не всем же шпионам «Спорт» курить, не успел я подумать, как тот наклонился к окошку и попросил пачку «Спорта», все это было в марте 1963 года, то есть за целый год до того, как я своего шурина поймал на том, что он за мной шпионит, а все это делалось для того, чтобы меня раздавить и унизить, чтобы я назвал Пароль, которым пользовался в своей якобы шпионской деятельности, они, конечно, никогда в этом открыто не признались, перестраховываются, хитрецы, но с тех пор, как у меня открылись глаза и уши, я отлично знаю, что им надо, только не дождутся они, нет!

А теперь я доложу о своем разговоре с председателем ГПК в Лидзбарке, гр. Рышардом Куной, бывшим моим дружком по милиции, которого я встретил, выйдя из следственной тюрьмы в Свентках, и благодаря которому получил должность заместителя директора фабрики мясных и колбасных изделий, я чувствую своим долгом рассказать об этом разговоре, ибо он важное звено в цепи, которую приготовили, чтобы меня связать и задушить, но почему меня, простую пешку, почему именно меня выбрали в жертвы, этого я до сих пор не знаю, иногда мне думается, что тут нет ничьей вины, ни злого умысла, а только жестокая необходимость, ибо любой машине для того, чтобы она действовала исправно, нужно свое питание, иначе начнет заедать, барахлить, но, может быть, я ошибаюсь, и все обстоит совсем не так, как говорят русские, без поллитра не разберешься, но и поллитра навряд ли поможет, лучше не думать, не гадать, что, как и почему, человеческий разум слишком слаб для этого, надо просто думать о благе народа и общества, не сдаваться, когда вражеские элементы из контрразведки пытаются оказать давление, я тот вышеупомянутый разговор с гр. Рышардом Куной, состоявшийся еще в 1963 году, записал по горячим следам для гр. доцента доктора Стефана Плебанского, поскольку он пожелал, чтобы я зафиксировал на бумаге некоторые эпизоды из своей жизни, я сделал это, а копии этих документов у меня всегда с собой, чтобы никто чужой их не мог прочитать, теперь я тоже держу их в специальной папке, и, чтобы Вас проинформировать подробно, Гражданин Первый Секретарь, позволю себе переписать тот документ, ничего не меняя, поскольку там все верно записано, как оно было, хочу только добавить, что разговор имел место в апреле 1963 года и стоил мне много нервов и здоровья, вскоре, однако, мне пришлось убедиться, что враг готовит мне капканы и похуже. А что касается того разговора, то должен также сказать, что в тот день по дороге на работу я выпил кружку пива у ларька на улице 22 Июля, но никто за мной не шпионил, или же я не заметил, самочувствие у меня было неважное, накануне я выпил, но не слишком много, ровно столько, сколько надо, чтобы развеять хандру, потому что чувствовал себя вообще плохо, нервничал, легко раздражался или, наоборот, меня охватывало полнейшее равнодушие, ничего не хотелось, никакого интереса к жизни не было, но существовали объективные причины такого моего состояния, другой на моем месте чувствовал бы себя, пожалуй, еще хуже, я считаю своим долгом заявить, что гр. доцент доктор Плебанский неоднократно и с неизменным дружелюбием объяснял мне, что вся моя болезнь — внушение, что вследствие нервного истощения я вообразил, будто меня преследует контрразведка, на самом же деле никто меня в измене не подозревает и агентом иностранной разведки не считает, это якобы проверяли в воеводском управлении госбезопасности, я такую позицию гр. доцента доктора Плебанского очень и очень понимаю, она продиктована наилучшими побуждениями, говоря мне такое, доцент хочет меня подбодрить и поддержать морально, поэтому я на эту спорную тему не вступаю ни в какие дискуссии, впрочем, доцент знает мою бескомпромиссную точку зрения и, думаю, даже ее уважает, ценит то, что я не оппортунист и, не щадя здоровья и нервов, вступаю в борьбу за справедливость. Я возлагаю большие надежды на посланную мною апелляцию, ответ, наверное, придет еще не скоро, но мне уже сегодня надо быть готовым к тому, что меня в любой день могут вызвать в Центральный комитет для личной беседы с Вами, Гражданин Первый Секретарь, поэтому мне надо работать не покладая рук, чтобы приготовиться к поездке в Варшаву и иметь в случае надобности полную документацию, в моем деле детали чрезвычайно важны, и я уверен, что Вы, Гражданин Первый Секретарь, ознакомившись с моим заявлением, пожелаете увидеться со мной лично и получить все материалы полностью. Мои преследователи отрицают свои махинации и всегда лживо отвечают на запросы посторонних лиц, этим я объясняю ошибочное мнение гр. доцента доктора Плебанского, у них есть свои способы, чтобы обмануть даже такую образованную и сознательную личность, как доцент, но я верю, что перед Вашим авторитетом, Гражданин Первый Секретарь, им не помогут ханжеские выверты и тенденциозное искажение фактов и им придется капитулировать, в Югославии в прошлом году тамошний министр госбезопасности пытался возвыситься над Партией и Правительством, но был вовремя разоблачен, снят со всех постов и должностей, и пусть это служит предостережением для всех, кто ставит себя выше Партии и скатывается на вражеские позиции. Вас, Гражданин Первый Секретарь, наверняка в ряде случаев недостаточно информируют, а то и сознательно вводят в заблуждение, и с этой точки зрения мое заявление, хотя и написано рядовым гражданином, может стать спасительным сигналом бедствия, потому что моя обида — не частное дело, у нее более широкий аспект, надо только к нему правильно подойти, что руководство партии несомненно сделает, и я жалею, что только сейчас… да, забыл упомянуть о важном обстоятельстве, сегодня в первой половине дня пришел в клинику, как и говорил доцент, тот самый социолог, с женой пришли, она тоже, говорят, социолог, работает в университете, интересная очень женщина, да и он тоже представительный мужик, высокий, хорошо сложенный блондин, похож на спортсмена или актера, на ученого нисколечко, очень моложавый, я бы ему не дал и тридцати, но медсестра Иринка, которая его принимала в процедурном кабинете, говорит, что ему тридцать шесть, зовут — Мацей, фамилию забыл, помню только, что короткая, на больного он не слишком похож, загорелый, видно, провел каникулы на озерах или по «Орбисовской»[5] путевке на южном море, пижама у него своя, халат тоже, и то и другое заграничное, сразу видно, глаза вот только немного беспокойные, и вообще он слишком возбужден, интересно, что с ним, на депрессию непохоже, может, алкоголь или другие наркотики? пока что его положили в коридоре на кровать покончившего с собой Доктора, но скоро, наверное, переведут, не исключено, что к нам, в тридцатую палату, потому что я не уверен, вернется ли Француз, сегодня он пошел домой в увольнение, но сомневаюсь, вернется ли завтра вечером, думаю, что нет, скорее всего в понедельник утром пришлет жену за вещами, а сам не явится, на нечто подобное он намекал, уходя, и я даже удивлен, что его отпустили, вчера они сильно поскандалили с доцентом, Француз во время обхода начал важничать и даже заявил, что совершенно здоров, тут доцент жутко разозлился, стал кричать, что только он решает, кто здоров и кто нет, и достаточно одного его слова, чтобы недисциплинированного пациента отправили в настоящий сумасшедший дом, с Рафалом же все в порядке, мне тогда, конечно, почудилось, он мне нравится, хороший парень и вполне толковый, даже в бридж немного научился играть, а ведь, когда пришел, ни масти не различал, ни фигуры, я еще не знаю, когда социолог начнет работать в комнате психолога, пока он не кажется способным к научной работе, на всякий случай я уже настроился, что завтра еще приду сюда, а с понедельника буду работать в палате, чтобы не было никаких ненужных конфликтов, я так и доложил сегодня доценту, он ничего не сказал, только принял к сведению, но думаю… хватит на сегодня, а то во мне растет тревога и рука не слушается…

Утром в воскресенье, когда в 11 часов Полковник с Рафалом отправились гулять, Конечный, пользуясь этим, раскрыл на кровати тетрадь и написал:

Я вчера забыл передать свой разговор с гр. Рышардом Куной, директором ГПК в Лидзбарке и моим товарищем по работе в милиции, так как я его записал летом 1963 года по просьбе гр. доцента доктора Плебанского, копия у меня сохранилась, поэтому я имею возможность передать Вам его точно, Гражданин Первый Секретарь. Хочу отметить, что разговор происходил в директорском кабинете гр. Рышарда Куны, который вызвал меня к себе, как только я пришел на работу, я всегда следил за тем, чтобы при людях обращаться к нему официально, но с глазу на глаз по-прежнему говорил ему «ты».