время атмосферу, вполне естественно, что она рассвирепела и незамедлительно обратилась к мировому судье, чтобы тот сделал замечание обидчику. Молодой человек пообещал больше никогда ее не оскорблять, однако, по его заявлению, в ту ночь у него произошел припадок, и он болел две недели. Из-за высокой температуры ему привиделась та женщина, которая сидела в его комнате, хохотала, грозила ему кулаком и улыбалась во весь рот.
Позже оклеветанная женщина попросила девушку по имени Мэри помочь ей забрать пряжу из соседнего города, но та отказалась, потому что «старуха» напугала ее. После этого у Мэри начались припадки, причем еще более сильные, чем у упомянутого молодого человека. Находясь в бреду от жара, она видела в своей комнате женщину, которая смеялась над ней. Мэри была знакомой того молодого человека, но никто не заподозрил их в сговоре.
В суде девушка рассказала, что когда припадки прекратились, она ощутила колики в желудке, и ее вырвало изогнутой булавкой. За следующие восемь дней она извергла впечатляющий набор предметов: еще булавки, многие из которых были связаны между собой пряжей; гвозди; несколько рукояток ложек; куски железа, олова и латуни, фрагмент оконной рамы. Все это сопровождалось огромным количеством крови. Встревоженные горожане заставили «старуху» навестить Мэри, но при виде нее у девушки начался сильнейший припадок.
Во время судебного заседания обвиняемую раздели присяжные заседатели женского пола, чтобы найти на ее теле ведьмины следы, и увидели множество фиолетовых синяков. Женщину связали, отвели к реке и погрузили под воду. Присяжные засвидетельствовали, что она всплыла, как пробка. Хорошая христианка ушла бы под воду, а ведьму священная вода выталкивала. Женщину пытали таким образом еще три раза, и каждый раз она всплывала — ее вина была неоспорима, и обвиняемую повесили. Мэри рвало булавками еще десять недель.
Невозможно установить, была ли необъяснимая болезнь Мэри реальной. Ни один врач не видел, как ее рвет металлом. Возможно, у нее были галлюцинации или она придумала это из мести. Как бы то ни было, женщину из Бекентона осудили из-за возраста, внешности, низкого социального статуса и темперамента. Информации о ее личности очень мало. Налицо лишь непредсказуемый и, возможно, мстительный нрав. Как и многие другие женщины, обвиняемые в колдовстве, она, вероятно, переживала менопаузу. Утрата фертильности означала не только потерю главной социальной ценности женщины.
Медицина Раннего Нового времени интерпретировала менопаузу как недостаток жидкостей в организме, из-за которого тело становилось грязным и пропитанным ядом. Менопауза считалась одновременно физической и психической патологией: женщины, переживающие изменения в своем теле, воспринимались неуравновешенными, сварливыми, вспыльчивыми и мстительными.
О менопаузальных симптомах в то время было мало известно, и они часто трактовались как признак занятия колдовством.
В Англии начала XVII века врач и химик Эдвард Йорден выступал в качестве свидетеля на судебном заседании по делу Элизабет Джексон, пожилой женщины, обвиняемой в том, что она околдовала дочь владельца магазина, 14-летнюю Мэри Гловер. Выполняя поручения матери, Гловер столкнулась с Джексон — и та обвинила ее в том, что девушка смеялась над одеждой ее дочери. После этого Джексон «набросилась на нее с многочисленными угрозами и проклятьями, желая ей страшной смерти» [26]. Йорден был уважаемым и успешным врачом. Он посещал Елизавету I и был членом Лондонского колледжа врачей. Его пригласили выступить в защиту обвиняемой, известной своим скверным характером и острым языком.
Вечером, после стычки с Джексон, горло и шея Гловер отекли, и у девушки начался припадок, во время которого она, похоже, потеряла сознание. Приглашенный врач предположил, что это тонзиллит, но не нашел его физических признаков. Припадки казались невероятно странными — девушка будто была одержима. Во время одного из них Гловер якобы прошептала: «Повесьте ее».
Уже на судебном заседании Йорден предположил, что Гловер только изображала одержимость. Позднее он заявил, что Джексон вовсе не обладала сверхъестественными силами и девушка страдала заболеванием Passio Hysterica, похожим на удушение матки. К сожалению, адвокату не удалось убедить в этом суд. Джексон приговорили к году тюрьмы, однако она заручилась поддержкой общественности, поэтому вскоре ее оправдали и отпустили. Загадочные припадки Гловер продолжались до тех пор, пока пуританские церковники не провели обряд экзорцизма. В итоге они, как и сама Гловер, считали, что девушка была одержима дьяволом.
Попытки Йордена опровергнуть факт демонического вмешательства в болезнь Гловер не прошли даром. Через год, вдохновившись судом над Джексон, он написал «Краткую беседу о болезни, называемой „удушье матки“» — трактат о «естественном», по его мнению, заболевании и видах его влияния на тело и разум молодых и пожилых женщин. По мнению Йордена, ее болезни имели экстремальные симптомы, которые «простые и необразованные» люди принимали за одержимость дьяволом [27].
Считается, что «Краткая беседа» — это первая книга на английском о симптомах болезней матки. В последующие века все заболевания попали во всеобъемлющую медицинскую категорию истерии, идея о которой патологизировала отношения между женским телом и разумом и просуществовала несколько веков. Название произошло от греческого hystera — «матка». Гиппократ, Платон и Аретей давным-давно драматизировали влияние болезней матки на женское физическое и психическое здоровье. Во времена, когда религиозные предрассудки влияли на восприятие истерических симптомов, таких как конвульсии Мэри Гловер, гинекологические теории стали важными вехами на пути к более рациональному и человечному подходу к женским телам, умам и болезням. Однако эти новые идеи о матке и множестве ее «естественных» заболеваний возникли в контексте преобладающих социальных и культурных представлений о неполноценности и слабости женщин из-за их «от природы дефективных тел». Йорден писал: «Пассивный женский пол больше подвержен болезням, чем мужской, причем болезням другого рода. Особенно это касается части тела, где зарождается болезнь, о которой идет речь» [28]. К началу XVII века считалось, что даже если женщина не одержима дьяволом, ее больная матка точно ведет себя как одержимая.
Глава 3. Внутри женщины
Заблуждения о разрушительном потенциале женского тела и разума все еще сохранялись в Европе Раннего Нового времени. Даже когда женщин перестали обвинять в колдовстве, их богатое воображение и матки часто воспринимались как инструменты извращений и разврата. Как и Йорден, многие врачи считали, что «очевидное» участие женщин в необъяснимых событиях имело большее отношение