Открыть дверь и бежать? Если выбраться через заднюю дверь, сразу не заметят, но куда бежать? В лесополосу, которую напросвет видно? Через дорогу, в поле, в кукурузе прятаться? "Убиты, Глеб Егорыч", - как говорил герой одного известного фильма. Прежде чем добегу, расстреляют, нашинкуют и соломкой нарубят.
"Любопытно, - совершенно не к месту и не ко времени мелькнуло в голове, - а куда все люди подевались? Ни хозяев ни видно, ни дедка, что на той вот самой лавочке всегда любил сидеть? Выбросили за пределы реальности или… прикопали где?… Нет, ну хорош-то как! Удивительно симметричное лицо… и глаза, такие яркие и чистые… синие-синие, как самые дорогие сапфиры. Нет, сапфиры холодные, а у моего архангела глаза теплые… как вечернее небо. Вот! Точно! Цвет июньского не…ааауууууйййййй!!!"
Котик, на чьей морде было написано нечеловеческое страдание, с силой шлепнул замечтавшуюся хозяйку по бедру, в который раз безжалостно разгоняя клубящийся в салоне туман бездумного восхищения. Айкнув, я сердито пихнула кота в бок и тут же поникла под его суровым взглядом. С тихим щелчком открылся бардачок, и из него вывалились упаковка пластыря, флакончик очень вонючих духов, которым я пользовалась вместо газового баллончика, и полтора десятка разноразмерных и разнотипных предметов, в которых безошибочно опознавались обереги. Деревянные обереги, каменные обереги, железные, плетенки и браслеты, кольца и бусы, четки, камушки, пучки перьев… Я оторвала кусок пластыря и принялась заклеивать царапины на руке, демонстративно игнорируя валявшееся на коврике и сидении барахло. Жизнь была куда проще, когда я думала, что знаю все об устройстве мира, тех, кто его населяет, и своей большой, дружной семье.
Думала или знала?…
Троюродный братик Пашка, провонявший травами и химическими реактивами…
Двоюродный племянник Витя с карманами, вечно полными лягушачьей икры…
Кузина Станислава - бусинки в волосах, колечки в ушах, на руках - золотые прииски: браслеты, браслетики, браслетищи от запястья до локтя, браслеты на лодыжках, одежда в вышивках…
Нет, о своей семье я не знала ровным счетом ничего.
Или не хотела знать.
Или… мне помогали не-знать.
"Ну, бабуля!!!"
- Здесь нет наших, Катарина, - ровно и мягко проговорил архангел, с доброжелательным сочувствием учителя, в десятый раз объясняющего урок нерадивому, но любимому ученику. - И очень жаль, что ты никак этого не поймешь. Сорняки могут быть красивы, но их нужно выдергивать с корнем, иначе они заполонят весь твой сад, и он погибнет. Она - русская. С русскими можно говорить только на одном языке - на языке силы.
- Но… но если бы вы только посмотрели… если бы вы только на неё посмотрели! - попыталась возразить рыженькая, заработав от меня еще десять баллов на свой счёт. Лично я менее чем в пяти шагах от такого мужчины была бы способна только глупо ухмыляться, сглатывать слюни и кивать, не переставая. - Она же настоящая Искра! Такая редкость, такая сила… подобный материал встречается однажды на миллион! Сколько бы пользы она принесла, будь она с нами, вы только предста…
Архангел снова сделал этот царственно-величественный жест ладонью, отметая возражения рыженькой.
- А как ты себе это… м-м-м… представляешь? - перебил её архангел, улыбаясь уголками рта. Глаза его были холодными, расчетливыми и совершенно безжалостными. - Добровольно она пойдет под нашу руку? Примет наше учение в самое сердце? И без страха и сомнений понесет светоч мудрости в сердца своих варваров-братьев?
- Но её же можно…
- Что? Обработать? Глупости. Ты ведь пыталась накинуть на неё поводок? Пыталась, вижу. И как, удалось?
- Как танк водить на ниточке, - не пытаясь отвести взгляда, призналась Катарина. Я подумала и добавила ей ещё полбалла - за честность. - На высокоуровневые я сначала не замахивалась, силы берегла, а после не смогла - эти потёмники меня почти досуха выжали…
- Она хотя бы заметила? - улыбка архангела потеплела на сотую долю градуса.
- Н-нет… - слегка смутилась Катарина, - но разве она должна была? У неё интеллект десятилетки, а чувство самосохранения отсутствует в принципе, и без должного обучения трудно ожидать…
Я обиделась и отняла у неё десять баллов.
Архангел снисходительно улыбнулся и лишился ещё десяти баллов.
- Рад, что у тебя хватило благоразумия оставить её под Неразберихой, - медленно, словно подготавливая почву для чего-то более серьезного, проговорил архангел и тут же выдал на-гора: - Она всё видела.
Собственно, вернулся к тому, с чего начинал. "Почему она ещё жива…" и вот теперь: "Она всё видела". Молодой человек отлично знал, чего хочет от жизни и как этого добиться, а его ладонь меня буквально загипнотизировала. Всем цивилизованным странам следовало признать её оружием массового поражения. Не должно быть в одном жесте заключено столько смысла!
Остатки волшебства осыпались, как листва с клена по осени. Вслед за волшебством окончательно пришел конец хладнокровию и сдержанности. Перед глазами разлился кровавый океан, а где-то на периферии замаячила перчатка Фредди Крюгера. И кощеевский меч-кладенец. Тот, двуручный, из любимой черно-белой сказки. Почему-то хотелось кого-нибудь убить.
- Наш долг - служить матери-церкви, - продолжал аккуратно вколачивать гвозди в крышку моего гроба архангел, - защищать её, следовать её путями, защищая паству неразумную от созданий ночи и зла… и не допускать, чтобы кто-нибудь из непосвященных знал о тварей сих существовании. Всеми возможными способами. Давно ли открывала ты послание отца церкви Самуила Александрийского?
"Красавицам и баловницам, в пути встречая всяческих людей, нельзя речей подмётных слушать, - припомнилось мне, - иначе волк их может скушать".
Катарина, резко побледнев, судорожно прижала к груди футляр со скрипкой и чуть сдвинулась в сторону, словно пытаясь прикрыть меня от взгляда своего знакомого. Этот поступок определенно заслуживал полсотни баллов, которые я, не долго думая, своей рыжей попутчице и прибавила.
Степка, до сих пор в некотором обалдении созерцавший витающую в облаках хозяйку, боднул её - моё - бедро лбом и выразительно мяукнул на дверь. Я рассеянно потрепала его по загривку, продолжая прислушиваться. Кот почти по-человечески застонал и прикрыл лапой глаза.
- Пусть видела, пусть знает… - нервной скороговоркой произнесла Катарина. На её скулах, контрастируя с мертвенной бледностью лица, проступили два багровых пятна. - - Но она же и помогла мне. Без неё и её… ножа, я была бы сейчас мертва. Или ещё что похуже. Простая благодарность требует… можно же просто стереть ей воспоминания… зачаровать… во имя всех святых, мы не можем… мы не должны поступать так! Пусть свидетель, пусть русская, но она из тех, кого мы клялись защищать и оберегать! - Девушка упрямо тряхнула головой. - Мы же так превратимся в тех, других!!! Господи Боже!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});