Читать интересную книгу Пираты – призраки - Вильям Ходжсон

А затем нас ждала еще одна неприятность – туман. Сейчас я не могу точно припомнить, когда мы впервые увидели его – в тот день, когда хоронили Вильямса, или на следующий.

Туман появился в середине дня, и я, подобно другим, поначалу принял его за испарения над водой, огромное облако – вода под жаркими лучами солнца обильно испарялась.

Ветер стих; я был вместе с Пламмером на грот-мачте, мы занимались ремонтом такелажа.

– Начинает припекать, – подал голос Пламмер.

– Да, – сказал я.

Вскоре он заговорил снова.

– Смотри, какая дымка над морем! – По его голосу чувствовалось, что он удивлен.

Я быстро поднял глаза и сначала ничего не увидел. Затем я понял, что он имеет в виду. Воздух вокруг нас дрожал, выглядел странным, неестественным; такую картину можно наблюдать над паровозом, когда из его трубы поднимается струя нагретого воздуха.

– Должно быть, это из-за жары, – сказал я. – Правда, не могу припомнить, чтобы когда-нибудь видел такое марево.

– И я не припоминаю, – поддержал Пламмер.

Прошло не более минуты, когда я, снова оторвавшись от работы, поднял голову. Я был буквально поражен, обнаружив, что весь корабль окутан тонкой, полностью скрывавшей горизонт, пеленой тумана.

– О Боже! – воскликнул я. – Пламмер, посмотри!

– Да, – согласился он, оглядываясь по сторонам. – Никогда не видел ничего подобного, особенно на этих широтах.

– Дело тут явно не в жаре! – сказал я.

– Да, пожалуй, – промолвил он с сомнением.

Мы вернулись снова к своей работе, перебрасываясь время от времени случайными фразами. В какой-то момент я свесился с вант и попросил его передать мне наверх шило. Он наклонился и подобрал его с палубы, куда оно упало. Когда он протягивал его мне, я увидел, как спокойное выражение на его лице сменилось вдруг полной растерянностью. Он разинул рот.

– Черт возьми! – сказал Пламмер. – А дымка-то исчезла.

Я быстро обернулся, посмотрел: и действительно, море вокруг корабля сверкало на солнце, было чистым до самого горизонта.

Я уставился на Пламмера, он уставился на меня.

– Разрази меня гром! – воскликнул он.

Мной внезапно овладело странное ощущение, что происходит нечто неладное. Но через минуту я уже обозвал себя орлом, хотя мне и не удалось полностью избавиться то этого ощущения. Я еще раз посмотрел внимательно на море. У меня возникла смутная тревога: что-то изменилось вокруг. Поверхность моря как-то сильнее слепила глаза, воздух был прозрачнее, как мне показалось, и при всем этом чего-то еще явно недоставало. И только по прошествии нескольких дней я узнал, что с горизонта исчезло несколько кораблей, которые хорошо просматривались до того, как опустился туман, а после него бесследно канули, точно растворились.

До конца нашей вахты не наблюдалось никаких признаков чего-либо необычного. Только ближе к вечеру (где-то после шести часов) я заметил, как над водой вновь поднимается легкая дымка: солнце, уходя за горизонт, светилось сквозь нее затуманенным фантастическим диском.

В тот момент я ясно понял, что дымка никак не связана с жарой.

И это было только начало истории с туманом.

Весь следующий день я внимательно присматривался к окружающей атмосфере, но за все то время, что я был на палубе, воздух оставался чистым. Однако я услышал от одного матроса из вахты старпома, что, пока он стоял на руле, в небе появлялось марево.

– Сгустилось и почти сразу разъяснилось, что-то такое, – описал он это явление, когда я обратился к нему с расспросами. Он считал, что это могло быть из-за жары.

И хотя я знал, что это не так, я не стал его опровергать. Тогда никто, включая даже Пламмера, не придавали этому никакого значения. Когда же я обратил внимание Тамми на эту дымку и спросил, видел ли он ее, Тамми ответил, что она, должно быть, появляется в результате интенсивного испарения воды под лучами солнца. Я тут же прекратил всякие разговоры на эту тему, поскольку дальнейшие расспросы мне показались тогда совершенно бесполезными.

Затем, на следующий день, случилось нечто, заставившее меня серьезно задуматься и доказавшее, насколько я был прав, предчувствуя в природе тумана что-то неестественное. Все произошло следующим образом.

Шла утренняя вахта с восьми часов до полудня, только что пробили пять склянок. Я стоял на штурвале. Небо было абсолютно чистым – ни облачка вплоть до самого горизонта. Я мучился от жары, и, кроме того, меня одолевала дремота. Второй помощник спустился с юта на главную палубу, чтобы понаблюдать за работой матросов, так что я остался на корме один.

Через какое-то время мне страшно захотелось пить – не придумав ничего лучшего, я вытащил из кармана брикет жевательного табака и откусил кусок, хотя, честно говоря, не испытываю к нему особого пристрастия. Вполне естественно, что вскоре мне понадобилась плевательница; я огляделся на привычном месте ее не было. Вероятно, ее унесли на бак, когда драили палубу, чтобы как следует почистить. Поскольку никто не наблюдал за мной, я оставил штурвал и направился к поручням на корме. Таким образом я смог увидеть нечто совершенно неожиданное, а именно корабль, идущий под всеми парусами левым галсом в крутой бейдевинд < Бейдевинд – курс парусного судна при встречно-боковом ветре, когда угол между продольной осью судна и направлением ветра 90° (8 румбов). Крутой бейдевинд – угол не повышает 6 румбов.> – в нескольких сотнях ярдов от нас по правому борту. Его паруса едва наполнялись слабым бризом и начинали полоскаться, когда корабль поднимало на волне. По всей очевидности, скорость его была не больше узла. С конца гафеля на корму тянулись сигнальные флаги: очевидно, с корабля подавали нам сигнал. Я замер на месте, пораженный этим зрелищем. Я не понимал, почему я не видел его раньше? При таком слабом ветре они, должно быть, находились в поле нашего зрения уже по меньшей мере часа два, я был уверен в этом. Но я не мог найти этому разумного объяснения.

Застыв в растерянности, я вдруг услышал, как за моей спиной быстро завертелся штурвал. Я не мешкая бросился к нему. Затем чуть позже, уже сжимая в руках ручки штурвала, я повернул голову, чтобы еще раз взглянуть на незнакомый корабль, но, к моему величайшему удивлению, его не было. Лишь спокойная гладь океана расстилалась до самого горизонта. Я несколько раз моргнул, отбросил водоем со лба, затем посмотрел снова, но корабля не было, точно испарился, – представьте себе, абсолютно ничего, и все как будто в порядке, за исключением слабого размытого колебания в воздухе. И чистая поверхность моря, простирающаяся во все стороны к пустому горизонту.

Может, тот корабль пошел на дно? Вполне естественно, что я задал себе этот вопрос и на какое-то мгновение действительно подумал о таком варианте. Я пригляделся внимательно в морской глади, пытаясь отыскать хоть какие-нибудь следы кораблекрушения, но их не было; не было ничего, и я отбросил эту нелепую мысль о крушении.

Затем мне в голову пришла другая мысль – я вдруг подумал, а нет ли какой связи между исчезнувшим кораблем и теми странными событиями, что происходят на нашем корабле? Что если судно, которое я увидел, не существовало в действительности, а было лишь порождением моего воображения? Я обдумал обстоятельно эту версию. Она в общем-то объясняла случившееся; других объяснений у меня не было, я больше ничего придумать не мог. Если б он был настоящим, другие матросы обязательно увидели б его, причем намного раньше меня; я совершенно запутался в своих рассуждениях – вид этого корабля был настолько реален – он буквально стоял у меня перед глазами, – видна каждая снасть, каждый парус, каждый рей. Я вспомнил, как корабль кренился на волне, как его паруса надувались под легким бризом. И флаги на тросе! Они подавали нам сигнал. Я готов был в этом поклясться.

Я зашел в тупик в своих рассуждениях; стоя вполоборота к штурвалу, я крепко держал его левой рукой, продолжая обозревать море в надежде обнаружить хоть что-нибудь, что помогло бы мне разобраться в случившемся.

И вдруг мне показалось, что я снова увидел корабль. Он был теперь на нашем траверсе, а не сбоку, как раньше, и появился лишь на мгновение это было мимолетное затуманенное, расплывчатое видение, как будто я наблюдал корабль сквозь завихрения раскаленного воздуха. Затем все исчезло, и море вновь опустело; но на этот раз я был уверен в реальности корабля. Странное туманное колебание воздуха напомнило мне об одной вещи. Я вспомнил загадочное, зыбкое состояние атмосферы за несколько дней до того, как туман накрыл наш корабль. Я связал мысленно эти два явления между собой. В облике того таинственного корабля не было ничего странного. Странность заключалась в нас самих. Что-то такое присутствовало на нашей посудине (или окружало ее), что не позволяло мне и прочим членам экипажа видеть тот другой корабль. Очевидно, они могли наблюдать нас, что доказывали сигнальные флаги. Мне вдруг стало интересно, что могут подумать о нас люди с того корабля, если мы не обращаем внимания и, видимо, намеренно, на их сигналы.