дышит.
Огден повернулся к выжидающим зрителям.
- Что ж, давайте заглянем внутрь.
- Вряд ли ты захочешь ломиться в дверь мага, - предостерёг Старина Ангус. Древний фермер, скорее всего, был первым после Энид, кто добрался на место трагедии. С тех пор, как его сыновья взяли управление его землёй на себя, он проводил дни, бродя по деревне и посещая каждого, кто не отказался бы часок-другой с ним поболтать.
- Ага, - добавил Мэйн голосом, полным осведомлённости. – На вас наверняка падёт проклятье, или вы во что-нибудь превратитесь, или уменьшитесь…
- Скорее всего, - перебил Огден, торжественно посмотрев на Мэйна. Коул никогда не демонстрировал каких-то выдающихся способностей, но никто не сомневался в том, что он всё-таки волшебник. Коул всегда будто бы знал о каких-то тайнах - обычно всяких пустяках, связанных с соседями. К счастью, сам он сплетни не распространял. Но знающей улыбки, кивка или покачивания головой, которыми он обозначал подслушанное, было достаточно, чтобы убедить жителей деревни в том, что маг наблюдал за всеми подобными глупостями через магическое зеркало, или кристалл, или источник, или ещё что-то.
Огден улыбнулся пареньку.
- Поэтому я хочу, чтобы ты проскользнул в окно, вот тут, и открыл мне дверь.
Глаза Мэйна расширились и побелели, словно пожаренные яйца.
- Но что если…
Но он так и не закончил, поскольку вмешалась Энид:
- Уф, я сделаю это, - перевернув, она поставила пустое ведёрко на землю и забралась на подоконник прежде, чем кто-либо успел сказать хоть слово.
- Энид! – пискнул Мэйн, но когда девочка обернулась и вопросительно вскинула золочёную бровь, добавил лишь: - Осторожнее там.
Раздражённо выдохнув, девочка проскользнула в открытое окно, грациозно, точно шелки. Несколько мгновений спустя передняя дверь отворилась, и Энид вышагнула обратно.
Огден одобряюще кивнул молодой отважной женщине и вошёл в избу. Остальные начали было напирать, но констебль взмахом велел оставаться на местах.
- Мне сейчас понадобится свет. Отойдите, пока не осмотрюсь.
В основном, все подчинились.
Солнечный свет струился через проход, освещая тело мага и стол, за которым он умер.
На столе лежала книга, связка пергаментных листов и три свежих свечи в канделябре. Остальная часть комнаты была уютно обставлена – несколько стульев, ещё один стол, низкий, и несколько шкафов, один из которых был полностью забит книгами и свитками. Даже у Огдена – одного из немногих в Мирлохе, кто хранил свои письма – не было книг. Несколько имелось у лорда Доннелла – хроники первых королей и сказки ффолков – и Огден часто их читал и перечитывал. Хозяин таверны был достаточно смышлёным, чтобы понимать, где заканчивается история и начинается легенда, но когда дело касалось магии, пребывал в блаженном неведении. Желанием копаться в манускриптах колдуна он не горел.
Огден присел рядом с мёртвым волшебником. Положив ладонь тому на грудь, он почувствовал уходящее тепло. Мужчина не мог умереть прошлой ночью. Должно быть, он был ещё жив незадолго до визита Энид этим утром.
На теле не было каких-то жестоких ран, хотя когда-то аккуратную голубую тунику забрызгало чернилами. Жидкость собралась в лужицу на полу рядом с трупом, и поблёскивающий ручеёк тянулся под стол. Проведя по нему взглядом, Огден обнаружил опрокинутую чернильницу, валяющуюся у одной из ножек. Он не стал её поднимать и закончил осмотр.
Коул выглядел так, будто просто потерял сознание. Черные усы нелепо смотрелись на посмертной гримасе, а глаза были закрыты. Руки и ноги подогнулись, как при падении, но сломанных конечностей как будто бы не наблюдалось. Огден заметил тёмное пятно на правой руке мага и поднялся, чтобы ещё раз осмотреть поверхность стола.
В момент смерти Коул писал письма. На первый взгляд они казались безобидными посланиями, друзьям или родственникам. Огден понял, что все они завершены; ни одно из них не прерывалось внезапно, как он того ожидал. Значит, какого-то не хватает.
Кто-то у двери прочистил горло. Хозяин таверны поднял взгляд и увидел поселенцев, с нетерпением заглядывающих внутрь.
- Что-нибудь нашёл? – спросил Старина Ангус.
- Хмм… - отозвался Огден. Звук, который он использовал, когда не имел ответа. Констебль вновь переключил внимание на мертвеца – пожалуй, взглянет ещё разок, прежде чем вызвать Меган, которая здесь приберётся и подготовит тело к погребению.
Глаза пивовара изучали комнату в поисках улик. У окна он заметил широкую синюю миску, наполовину заполненную молоком. Должно быть, Энид задела её, когда прошмыгнула в комнату – белые следы маленьких ножек испещрили деревянный пол. Коту колдуна понадобится новый дом, подумал трактирщик.
Всё остальное было в порядке, так что Огден обернулся к телу. Осторожно перевернул усопшего мага на спину. Под ним нашлось недостающее письмо. Единственная страница оказалась прижатой рукой волшебника, когда тот упал. Почерк также был его, но в конце начинались большие, корявые буквы, размазанные, хотя и понятные. Огден уставился на послание, не веря своей удаче.
Последняя неуклюжая строчка:
- Ниал Эриксон уби…
В конце концов, Огдену не пришлось посылать за Меган. Весть о смерти Коула достигла её вскоре после того, как Портной рассказал дяде о случившемся, и женщина знала, что нужна там. Умелая и мудрая, Меган представляла собой что-то среднее между простым ффолком и друидами. Она знала, как обращаться с травами и кореньями, а ещё могла ловко зашивать раны. А если ни одно средство не помогало, это она была той, кто моет и одевает мёртвого, прежде чем сшить края последней раны - погребального савана.
А ещё она приходилась Ниалу Эриксону женой.
Эриксон – ближайший сосед мага – жил один с тех пор, как Меган оставила его одного около шести лет назад. Она покинула их жилище на следующий день после того, как их дочь вышла замуж за пастуха из северного округа и оставила деревушку Мирлох. Вскоре после этого и сыновья Меган разбежались кто куда, в поисках своей судьбы по всему Каллидиру – оставив жалкого и злобного Ниала на ферме одного. Никто не спрашивал, почему Меган ушла от него, но у каждого была своя версия. Некоторые говорили, муж её бил. Он проявлял жестокость даже к животным, которых она иногда заводила в качестве питомцев. А за целительные способности считал её ведьмой; да, северяне – суеверный народ. Те же, кто повеселее, предполагали, что всему виной богатырский храп Ниала. Куда более мерзкие слухи впутывали в это их дочь. Но не важно, кто во что верил - все равно никто не