вспоминаю. Нет, нет и нет! А не то будет только хуже. Прошлое не вернуть.
— Ну да? — смеясь, Дженна толкнула меня локтем в плечо, выводя из тяжёлых размышлений, за что, признаться, я был ей благодарен.
Зелёные глаза, полные недоверия и лукавства, глядели на меня с озорством. Мы вышли из лифта, спустились по парадным ступенькам и остановились, чтобы посадить подругу в э-мобиль.
— Да, — кивнул, сохраняя самое непроницаемое выражение лица, хотя уголки губ тянулись к ушам. Красотка подбоченилась, а я уткнулся в приложение, сосредоточив внимание на поиске ближайшего водителя.
— Свалилась мне на голову из какого-то захолустья, о котором я даже не слышал. Придётся позаботиться о ней некоторое время.
— Уж ты позаботься, дорогой, — многозначительно хихикнула Дженна и приобняла меня за плечи, поднесла тонкие губки к уху, обдав резким сладковатым запахом духов:
— Вряд ли она из захолустья. Взгляни на неё, Марк, как она держится, двигается, несёт себя. Как аристократка, будто в её жилах течёт голубая кровь. Этому не научиться, если не приобрёл при рождении. Поверь, я пробовала.
Оставив меня в лёгком оцепенении, куртизанка сделала ручкой, скользнула в подъехавший э-мобиль и была такова. Я, как дурак, махнул в ответ, размышляя, насколько же больше открыто притязательному взгляду женщины в сравнении с мужчинами, редко когда видящими что-то дальше своего носа.
Встряхнув волосами, провёл по ним ладонью, плотнее подтянул шарф и отправился пешком в Ризай — один из крупнейших небоскрёбов Лоско-сити. Огромный, кишащий жизнью муравейник, на семнадцатом этаже которого меня ждала первая съёмка.
Лео Хант был в бешенстве.
Чтобы какой-то дрянной смертный мальчишка встал у него на пути!
Казалось невероятным везением найти жертву в первый же вечер после перехода, напасть на след, который оставляли всплески силы ночных созданий. Запуганная и ослабленная, вампиресса представляла собой лёгкую добычу, и он уже рисовал в воображении, как внушительных размеров кожаный кошель оттягивает пояс и позвякивает деньгами.
Большими деньгами! Тысяча золотых скарленов за маленькую белокурую пигалицу! Стало быть, девчонка занимала высокое положение в обществе и чем-то значительно претила другим его хладнокровным представителям.
Однако Ханту было не до лирики. За годы неблагодарного теневого труда он выработал собственный свод правил, нечто вроде кодекса выживания профессионального убийцы. На одной из верхних строчек значилось: «Не задавать лишних вопросов. Не вникать в мотивы и взаимосвязи. Не марать руки в чужом дер… Делах».
Незачем усложнять. Есть заказчик, есть жертва, есть деньги. Идеальный треугольник, на котором строилось его незамысловатое существование. Правда, изредка случались особые условия в договоре, влиявшие на цену.
В этот раз требования с самого начала вставали ему поперёк горла. Мало того, что он обязался не светиться и не открывать истинной сути, так Лео ещё и запретили делать то, что он умел лучше всего, — убивать. Он отправлялся в мир смертных, но не мог убивать людей, не мог даже избавиться от конкурентов, с чего преследователь начинал каждый новый заказ.
К счастью, касательно последних он сумел найти лазейку в контракте.
В нём значилось следующее: «Не убивать других преследователей без особой необходимости». Хант справедливо рассудил, что опередить соперников уже является особой необходимостью и без зазрения совести убрал обоих.
Раз его версия договора не самовоспламенилась и не рассыпалась пеплом в руках, необходимость и правда существовала, и ни одно из условий не оказалось нарушенным.
А вот со смертными… Со смертными оказалось труднее.
Хант согласился на глупый каприз о милосердии лишь потому, что не воспринимал людей как серьёзное препятствие, о чём ему пришлось пожалеть.
Сначала наглый мальчишка, припечатавший о контейнер в подворотне — приходилось признаться, что поганец застал его врасплох — потом второй, гнавший по улицам добрые полчаса, пока Лео не удалось затаиться за очередным мрачным неосвещённым поворотом. Находись он в полной силе, назойливый служитель порядка не догнал бы и тени.
Едва напав на след, вампир так увлёкся поисками, что забыл и о слабости, и о голоде. Нужно было пользоваться счастливым случаем, пока он не ускользнул или не затерялся. Увы, счастливый случай обернулся злой насмешкой, и Хант проиграл.
Упустил девчонку, которая словно растворилась. Он спугнул её. Если жертва не глупа, то она обо всём догадалась и затаилась. Значит, выманить её из убежища будет непросто. Пока обстоятельства не вынудят вампирессу проявить прирождённую силу, отыскать беглянку не представляется возможным.
Хант пнул от досады стул, да с такой яростью, что тот подлетел и врезался в стену, наделав шума и чудом не разломавшись. Соседи зашевелились и забурчали, вынуждая преследователя опомниться. Разжившись скромным содержимым карманов своих жертв, Лео остановился в крошечной гостинице ближе к окраинам огромного города, который видел в первый раз.
Манополис, сердце Касии. Кто вообще так называет города?..
Впрочем, он выигрывал у многих человеческих поселений, где вампиру доводилось бывать, и особенно у Рассалуса, куда его занесло в последний раз. Жуткая дыра — шумная, суетливая, а кроме того, нищая и густонаселённая.
Лео ненавидел суету. А потому не жаловал и человеческий мир. Сколько бы мест он ни повидал, не существовало такого, чтобы хоть немного походило на родной дом. Ни на Кармию, в которой родился и вырос, ни уж тем более на Полночную империю, где он зарабатывал и вкусил сладость сытой жизни и независимости.
Пусть общество смертных в некотором роде более прогрессивно (таких словечек Хант набрался за время долгих и не очень вылазок в чужой мир, пока постигал достижения пресловутого научно-технического прогресса), их мелочная малоосмысленная возня раздражала охотника.
Природа обделила людей долголетием, в связи с чем смерть внушала им суеверный ужас, и всё же они тратили отведённое время на пустоту и глупые метания, не замечая жизни, не ощущая удовольствия, не упиваясь ей. Смешно!
От скептических размышлений охотника отвлёк настойчивый стук.
Дёрнув чёрной бровью, вампир поднялся с места и рывком открыл дверь. Хозяйка гостиницы, не готовая к столь решительным действиям, ввалилась в комнату и рухнула в объятия Лео, что было очень кстати.
Разгневанное и возмущённое выражение лица женщины сменилось растерянностью, а затем иступлённым безразличием. Глаза Ханта засасывали и гипнотизировали, лишали власти, заставляли позабыть собственное имя.
В первый же вечер стало ясно, что с дотошной и любопытной владелицей возникнут проблемы. Впрочем, в случае с преследователем, проблемы, как правило, возникали не у него, а у источника шума.
Дверь захлопнулась, в то время как жёсткие руки Ханта прижали новую жертву к стенке за плечи. Смертная, чьё имя он не удосужился запомнить, глядела сквозь него остекленевшими глазами, словно кукла.
Дородная, здоровая, в расцвете сил. То, что