На землю упали первые капли дождя. Этого мне только не хватало, тоскливо подумала Кимберли и с тревогой взглянула на небо. Белые игривые пудели, закрывавшие совсем недавно солнце, превратились в черных мохнатых чудовищ. Сейчас хлынет ливень, решила она, и, словно в подтверждение ее слов, небо опрокинуло на нее огромные запасы воды.
Кимберли рванулась вперед. Ветер снова переменил направление и дул теперь в спину. Передвигаться стало легче, но дождь сделал камни скользкими, и уже несколько раз Кимберли с трудом сохраняла равновесие.
Тяжелый чемодан, который Кимберли тащила, оттягивал руку, и она решила оставить его около стены замка. Если мне удастся найти другой вход, я надену джинсы и кроссовки и заберу чемодан, решила Кимберли, но, подумав, поняла, что переодеться ей будет не во что. Все ее вещи в чемодане. Досадуя, что не догадалась извлечь их заранее, перед парадным входом, Кимберли упрямо двигалась вперед.
Вдруг она споткнулась, одна нога заскользила вперед, а другая осталась на месте. Кимберли отчаянно взмахнула рукой, но тяжелый чемодан потянул ее в сторону, и она упала. Чемодан угрожающе наклонился надо рвом, и Кимберли, продолжая судорожно цепляться за него, окончательно потеряла опору. Чемодан заскользил вниз, Кимберли за ним, и вскоре они уже вместе летели в ров, постепенно набирая скорость.
Шлепнувшись во что-то мягкое, Кимберли закрыла глаза. Как глупо закончилась моя жизнь, вяло подумала она и потеряла сознание.
6
— Кто это был, Бартон? — спросил дворецкого Реджиналд Фенелл, нынешний лорд Уайтвентхендж, удобно раскинувшись на стуле с газетой в руках. Перед ним стояла чашка кофе и лежали горячие тосты. Лорд завтракал.
— Никто, сэр, — почтительно ответил Бартон.
— Как это никто? Я слышал звук колокольчика. Да он и сейчас еще звенит.
— Это прислуга, сэр.
— Разве ее не надо впускать?
— Прислуга должна входить с черного входа, сэр. Я уже его открыл.
— Не понял! Как вход в замок может быть черным или парадным? Во внутренний дворик только один ход. Так построены все замки.
— Противоположная подъездному мостику часть замка разрушена. Там устроили еще один вход. Это было сделано давно, еще при деде почившего лорда, сэр.
— Ясно. Но почему прислуга продолжает звонить? Она не знает о входе с противоположной стороны?
— Не могу знать, сэр.
Реджиналд с удивлением взглянул на Бартона. У себя дома он уже давно открыл бы дверь и впустил человека, который так рьяно рвется к нему. Но в Англии другие понятия, и он не хотел совершать поступки, которые вызвали бы неодобрение чопорного дворецкого.
— Бартон, может быть, эту прислугу один раз можно впустить через парадный вход? — поинтересовался он некоторое время спустя, когда колокольчик уже захлебывался в агонии.
— Как прикажете, сэр. — И Бартон неторопливым шагом вышел из комнаты.
Реджиналд Фенелл родился и вырос в Штатах. Лордом он стал благодаря дальнему родству с почившим старым графом Уайтвентхенджем. Реджиналд приходился ему двоюродным племянником и по сложным изгибам гражданского права Великобритании стал единственным и неоспоримым наследником одиннадцатого графа Уайтвентхенджа, недавно умершего и не оставившего после себя сына. Дочерей, хотя они и не могли наследовать его титул, у одиннадцатого графа тоже не было, ибо за свою долгую жизнь — а умер он на пороге своего девяностолетия — он так и не удосужился жениться.
Реджиналд Фенелл свалившийся на него титул с замком в придачу подарком судьбы не считал. Тридцатисемилетний Реджиналд был богат. Его инвестиционный банк, находящийся в Штатах, процветал. Свое нынешнее путешествие в Англию он считал пустым времяпрепровождением. Неизвестно, как он вступал бы в наследство, если бы мыслью поселиться в замке не увлеклась Кристин.
Это она первая появилась в замке и тотчас же принялась за его обустройство. Почивший граф считал своей главной задачей в жизни поддержание убранства замка и правил жизни в нем на уровне начала двадцатого столетия. Созданный некогда его матерью интерьер к моменту появления Кристин пребывал в первозданном виде. Умная Кристин моментально оценила антикварное убранство и пришла в восторг. Единственное, что ей не понравилось, — это витавший в замке дух запустения и откровенная пыль, копившаяся в нем годами.
Покойный одиннадцатый граф уже лет пятнадцать жил отшельником. Он и в молодости не отличался легким нравом и всегда с неохотою покидал родной замок, а к старости и вовсе превратился в домоседа. Жители близлежащих деревень и маленького городка Тентерден прозвали графа злым волшебником.
Прислугой за все у него был старый дворецкий Бартон, лет на десять позже своего хозяина родившийся в замке и всю свою жизнь проведший в нем. Три раза в неделю к двум одиноким старикам приходила Мэгги, женщина лет пятидесяти, которая жила в соседней деревне. Она выполняла обязанности поварихи и готовила лорду и его дворецкому еду. В ее обязанности входила и доставка продовольствия и предметов первой необходимости. Для этого Мэгги нанимала такси, но шофер только помогал ей донести поклажу до ворот замка. Далее его Бартон никогда не пускал.
Один раз в году граф и дворецкий устраивали генеральную уборку. Тогда дней на пять в замке собиралось несколько женщин, пытавшихся разгрести вековую грязь. Но Бартон, а иногда и сам граф ходили за ними по пятам. Старый лорд очень боялся, что женщины ненароком что-нибудь разобьют или чересчур рьяно начнут стирать пыль и протрут материю до дыр. Поэтому уборщицы всегда слышали одни и те же слова:
— Куда поволокла? Ваза из севрского фарфора. Поставь на место! Пыль она, видите ли, собралась вытирать! — командовал старый граф.
Бартон тоже не отставал от него.
— Не тронь сервиз. Им никто не пользуется. Зачем его мыть? Понимать должна, вещь дорогая, не для твоих неуклюжих лап.
Вскоре желающих принять участие в уборке замка стало так много, что можно было устраивать конкурс на лучшую уборщицу, которая своей трудовой деятельностью не тревожит пыль и грязь. Объяснялось это очень просто — старый граф не был жмотом и платил за откровенное безделье более чем достаточно. А как можно было проявлять трудовой энтузиазм, если тот не только не приветствовался, но даже карался — слишком старательных просто-напросто изгоняли из замка! Попасть на ежегодную уборку в замок считалось очень выгодным делом. Некоторые из работниц вообще умудрялись не двинуться дальше холла.
Вот так прожив среди музейной обстановки начала двадцатого века всю жизнь, старый граф умер. Перед смертью у него начались галлюцинации. Он бредил какой-то ведьмой и заклинал Бартона не пускать ее в замок. Бартон клятвенно ему обещал, что, пока жив, ни одна ведьма в замке не покажется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});