...прижавшееся ко мне тело. Мои пальцы переплетены с его и руки плотно прижаты к двери. Ментальная установка, которой я успокаивала себя перед встречей, слетела, и теперь по жилам расползалась будоражащая смесь из страха, азарта и — Великое Ничто его пожрало бы, этого темного, но так и есть — возбуждения.
Замечательно. А я-то всю жизнь считала, что я правильная девушка и мне нравятся правильные вещи!
И пока тело погружалось в эти эмоции и ощущения, разум работал совершенно в ином направлении.
Расколоть блокировку сходу не удалось. Эльфийский артефакт действовал по щадящему варианту: он отрезал меня от управления силой, но не лишил доступа к ней полностью, возможность видеть и чувствовать магию осталась. И только пытаясь колдовать, я ощущала себя запертой в саркофаге: нигде не жмет, не давит, но и двигаться не позволяет.
И всё же, этот щадящий режим оставлял мне шанс. Я чувствовала, верила, что если постараюсь, если проявлю ловкость и гибкость — смогу извернуться внутри, как гимнастка в цирковом ящике, и вывернуться из блокировки…
Мне просто нужно время!
И когда темный решил разорвать поцелуй, попытался отстраниться, а, может быть, даже что-то сказать — я не дала ему этого сделать. Мне нужно еще время!
...мой дождевик упал на пол первым из нашей одежды.
Следом отправился его камзол.
Шейный платок.
Рубашка была ослепительно белая и безнравственно-дорогая, родная сестра той, которая осталась на полу пещеры в Улариэ: каменный шелк[1], пуговицы, изрезанные рунами...
Я потянулась к ним — и мои руки выпустили из тисков.
Мелкая верхняя пуговица с трудом поддавалась нервным пальцам, кожа шеи казалась смуглой от контраста с воротником, а от темного пахло терпко и пряно, и этот запах будоражил сознание, отвлекал от мыслей о спасении.
Пуговица выскользнула из петли.
Первая попытка не удалась. Ничего, мы попробуем еще раз. Ведь если восприятие сохранилось, значит, какие-то потоки мне доступны. Вся проблема только в том, что они настолько тонки, что расползаются от попыток сплести их в чары…
И двойственность моих намерений лишь добавляла пикантности и остроты ситуации осознанием: я собираюсь использовать свою женскую привлекательность, чтобы провести темного. Это… будоражило.
Попытка проваливалась за попыткой.
Пуговица поддавалась за пуговицей.
Руки темного, теперь не занятые удерживанием моих, скользили по моему телу, и грубая шерсть не спасала от плотных прикосновений. И это тоже осложняло спасение.
От бедер — до груди, так весомо, так ощутимо. И сжав мою грудь властным, хозяйским жестом, они пускают по мне горячие искры, и те отзываются дрожью между ног.
И руки отправляются в обратный путь, плотно прижавшись к моему телу, скользят вниз, и на бедрах сжимаются, сгребая ткань платья в кулаки, поднимая ее… чтобы скользнуть под этот ворох. Коснуться голой кожи над границей чулок.
Ох! Оракул, помоги!
...и очередная попытка рассыпается уже по вине эльфа.
И я, открыв глаза (когда я успела их закрыть?), не успев подумать, возмущенно кусаю голую грудь передо мной, чуть выше темного овала соска.
Возмездие следует незамедлительно: мои ягодицы стискивают под платьем, а меня прижимают к… к горячему, твердому — и новое “Ах!” вырывается из меня непроизвольно, с выдохом.
А тёмный прикусывает моё ухо — нежную мочку, и легонько касается её самым кончиком языка, еле ощутимыми движениями.
...под ними, но не из-за них рассыпаются потоки, сплетенные в очередную попытку обойти блокировку.
Мне так обидно!
Ненавижу тебя, темный...
Но ему плевать — лишь бы я продолжала выгибаться, прижимаясь к нему всем телом и беззвучно поскуливать от болезненно-сладких ощущений.
Усилием воли мне удалось собраться.
...я не сдамся. У меня есть цель.
И одна часть меня продолжает перебирать плетения и варианты в поисках спасения. А другая погружается острое удовольствие от того, как трется об меня сквозь штаны тело темного. Пока что — сквозь штаны.
Эта мысль подбросила дров в мой костер, и я выгнулась, ловя его движение встречным, пытаясь попасть в ритм и усилить…
Хрипло выдохнув, темный замер — а в следующий миг меня стиснули в объятиях, тускло освещенный кабинет крутнулся вокруг меня, и я оказалась все так же прижата спиной — но уже не стоя у двери, а лежа на диване…
...и, глядя на темного с вызовом, я ме-е-едленно развела колени.
...очередное плетение развалилось, не найдя бреши в блокировке...
Хриплый выдох.
Вес навалившегося сверху тела.
Ладонь, скользнувшая между ног и стиснувшая плоть… и движения пальцев, ласкающие, перебирающие.
Крик застревает в горле, дыхание клокочет в груди, хриплое, надрывное — когда эти пальцы проникают внутрь, меж складок, туда, где мокро и горячо, и двигаются, двигаются, двигаются — порождая жажду, острую потребность. Мне не тягаться с темным в этих играх — и когда он находит и прижимает пальцем какую-то точку, у меня темнеет в глазах, и голова запрокидывается. И я не кричу “да-а-а-а!”, только потому что закусила нижнюю губу.
Пытка оборвалась — темный убрал руку, но от этого стало лишь хуже. И, спасая меня от болезненной голодной пустоты, впился поцелуем в губы, толчками проникая в мой рот своим языком.
Щелкнул ремень, тяжесть чужого тела надо мной стала полнее.
Горячее, твердое прикосновение между ног — и толчок, заполнивший меня этим горячим и твердым целиком.
В этот раз движения были быстрыми, резкими, не скольжение — удары внутрь меня, и я выгибалась навстречу так же агрессивно, платя ему той же монетой и скребя ногтями так и не снятую рубашку.
В глазах темнело, а внутри, там, где жарко и горячо скользила мужская плоть, копилось острое напряжение.
Мышцы сжимались, стараясь усилить его — и оно всё нарастало.
Сегодня освобождение пришло быстро.
Эльф дернул меня за бедра, рывком прижал к себе, вдавил плоть в меня до упора, до странного болезненно-сладкого ощущения — и меня сжало спазмом. Горячим, светлым, уже знакомым. Желанным.
И я выгнулась ему навстречу, обнимая мужчину, и чувствуя, как под моими руками его сотрясает дрожь, и растворилась в накатившем блаженстве.
— Не получилось? — с искренним сочувствием спросил нависающий надо мной темный через несколько мгновений, пока я еще пыталась отдышаться и прийти в себя.
Да нет, вроде бы всё получилось…
А… А-а-а!
Что-о-о?!
— Лирелей, ну вы же не думали, что вам дважды удастся один и тот же трюк? — мягко улыбнулся он мне сверху.
Спокойно, Нэйти. Держи лицо!
...потом при удобном случае столкнешь его со скалы за это.
— Попробовать всё же стоило, — небрежно отозвалась я, давая понять, что разгаданные планы меня ничуть не расстроили.
Они, кстати, и не расстроили. Просто я внесла поправки на будущее.
— Не то, чтобы я возражал, конечно, — с намеком отозвался темный и выразительно куснул меня за грудь прямо через ткань глухого платья.
А когда от чувствительной вершины разбежались искры по телу, интимно шепнул мне на ухо:
— Хотя то, что меня держат за идиота — самолюбию не льстит!
— Что вы, вериалис, я и цели себе такой не ставила — льстить вашему самолюбию, — снисходительно парировала я, прекрасно понимая, что могу себе это позволить: раз уж за предыдущие художества не обезглавили — за колкость и подавно ничего не сделают.
Да и не колкость это, а так… Слабая попытка отыграться за досадное поражение.
Позволив себе легкую понимающую улыбку, темный протянул мне руку, помогая встать. Деликатно отвернулся, позволяя привести себя в порядок.
Я с тоской бросила быстрый взгляд вокруг — и не нашла ничего, что можно было бы обрушить на этот возмутительно самоуверенный затылок.
Блокирующий браслет разве что?
Широкий, увесистый — он вполне сгодился бы на роль орудия мести и спасения, но, увы, не было у меня никакой уверенности, что из столь неудобного положения я с первого удара оглушу противника.