богатеями.
Савар был настроен поболтать, и испытал разочарование, когда я, получив долгожданные деньги, поспешно распрощалась. Солнце было скрыто за тучами, на улице стояла сумрачная и зябкая погода, и слегка накрапывал дождь. Я раскрыла дешевый, в нескольких местах залатанный зонт и подняла воротник куртки. Надо хотя бы часть денег потратить на новое пальто. И зимнюю одежду можно прикупить. Все же уже середина октября.
Прежде, чем я успела шагнуть из-под каменного навеса под дождь, кто-то осторожно коснулся моего локтя. Неудивительно. Даже в залах самого музея я встретила несколько своих знакомых. Так что, скорее всего, кто-то из видевших меня ранее решил поинтересоваться, куда я пропала.
Я повернула голову, уже заготовив дежурную улыбку, и растерянно замерла. Густая каштановая шевелюра, узкий подбородок, резкая линия скул. И карие глаза, на дне которых опасно таилось янтарное пламя. Это был он — гипнотизер. Михаил Паланок.
— Ты все же не смогла сдержать своего любопытства, Клэр.
Я нервно огляделась. Даже в такую погоду на Монмартре не было пусто. Он не осмелится напасть на меня при свидетелях. К тому же стоит мне закричать, как прибегут жандармы.
— Что вам угодно, месье?
К сожалению, мой голос постыдно дрогнул.
— Как официально. Я лишь хотел пригласить тебя выпить кофе и уладить то непонимание, что возникло между нами.
— Простите, мне это не интересно.
На мою ладонь, державшую потертую ручку зонта легла мужская рука. Паланок склонился почти к самому уху.
— Если не хочешь говорить сейчас, то я уйду. Но учти, что этой же ночью я навещу тебя. Предварительно заглянув в ту милую цветочную лавку, что располагается напротив твоего дома. Что ты предпочитаешь — розы или орхидеи, Клэр?
Закусив губу, подавила чертыхания. Он знал, где я сейчас жила.
— Выпить кофе. Я же сказал. И поговорить. Место можешь выбрать сама. Я доверяю твоему вкусу.
— У театра Варьете есть хорошая кофейня "Фреско". В ней варят отличное кофе по-венски.
А еще в ней баристой работал один мой замечательный друг, с которым я познакомилась еще в ресторане месье Урбеша. Базиль, почти двухметровый увалень, относился ко мне как к младшей сестренке и не раз выручал, когда липли пьяные посетители. И он умел держать язык за зубами.
— Отлично. Это не так далеко. Прогуляемся?
Шли мы быстро и молча, при этом я старалась держаться от навязчивого спутника как можно дальше. К счастью, он не пытался сократить дистанцию, или коснуться меня. Будто знал — что я тут же брошусь в бега. Зонта у него не было, но ручейки дождя, капающие с цилиндра, затекающие за воротник, будто совсем его не беспокоили.
Дождь прошёл также внезапно, как и начался. И когда сквозь тучи внезапно прорвался по-осеннему неяркий, рассеянный солнечный свет, "гипнотизер" поморщился, и поспешно нацепил на нос темные очки.
— Вы… вам неприятен солнечный свет?
— Чувствительные глаза, — коротко, и будто неохотно ответил мой спутник. — Напомните, как далеко ещё нам идти?
— Почти. Посмотрите, уже виднеется крыша Варьете. Вы впервые в Париже, месье?
— Нет, когда-то я знал Монмартр как свои пять пальцев. Но не был здесь давно, и многое забыл.
Когда мы проходили мимо театра, у которого одиноко стоял продавцы газет и хорошенькие торговки цветами, Паланок замедлился, разглядывая изящное здание с колонами. Варьете был известен не только своими театральными и музыкальными представлениями, но и роскошными балами и приемами. Бедным художницам попасть на подобные мероприятия нереально. Разве что по приглашению… Хотя, оно ведь оно у меня было. Бал белых хризантем проходил именно здесь. И если Эмбер не шутил, то я смогу не только любоваться театром снаружи, но и войти по мраморным ступенькам внутрь — в белом платье и в маске, скрывающей лицо. И на один вечер узнать, что это такое — быть беззаботной прожигательницей жизни.
Впрочем, Фреско тоже было весьма приличным местом. Удачно расположенный почти у самого театра, он был излюбленным местом парижской богемы. И пусть я могла позволить себе купить лишь кофе и самую дешевую выпечку, мне нравилось сидеть за одним из столиков перед кофейней, и разглядывать прохожих — туристов, парижан, и даже иногда знаменитостей.
Промозглая погода не располагала к уличным посиделкам, поэтому мы зашли в зал. Паланок тут же занял место в самой дальней его части, подальше у окна. Да и тому же полускрытого китайской ширмой. Заметив мои колебания, он вскинул бровь:
— Боитесь за свою безопасность?
— У меня есть основания.
— Сколько злости. Неужели мои прегрешения так велики?
Я сердито пожала плечами, и только когда увидела Базиля, подошедшего лично принять заказа, немного расслабилась. Обычно верзила приветствовал меня без всяких формальностей, подшучивая, а то и обнимая. В этот раз он лишь улыбнулся и кивнул, искоса посмотрев на успевшего сесть шатена.
— Мадмуазель Легран, добрый день. Вам как обычно?
— Когда ты начал обращаться ко мне на ты, Базиль? Да, черный кофе и круассан.
— Клэр, я тебя угощаю, — вмешался гипнотизер. — Так что можешь не скромничать, дорогая.
Базиль удивленно на меня посмотрел, и я чуть не заскрипела зубами. Паланок специально меня злил!
— Месье, разве мы с вами официально представлены? — холодно спросила я. — Как обычно, Баз. Кофе и круассан.
— Мне только кофе по-венски. Клэр его очень хвалила, — обращаясь к баристе, заявил этот неприятный тип. Когда Базиль отошёл, Паланок откинулся на стуле, и снял очки. В свете ламп и свечей глаза его казались просто карими. И никаких зловещих огоньков.
— Прости, не хотел тебя злить. Но ты уже мне представилась, а меня представил мэтр Савар.
Мой преследователь знал и это. И когда только успел? Но если он подслушал наш разговор с художником, тем проще.
— Вы купили "Персефону"!
Мужчина пожал плечами.
— Не смог удержаться. Мэтр чудесно передал то очарование, что тебе присуще. Так ли странно, что я захотел её себе присвоить?
Я вскинула подбородок, язвительно уточнив:
— Вы всё ещё говорите о картине?
— Кто знает.
Голос у "гипнотизера" снова стал бархатным и обволакивающим, и мне стоило больших усилий, чтобы оторвать свой взгляд от его лица. Буду смотреть на скатерть. Так безопаснее.
— Месье Паланок, не надо со мной флиртовать, — не выдержала я. — Говорите, что вам нужно, и уходите. Или уйду я.
Шатен расправил на коленях салфетку, пригладил влажные, и от того еще сильнее вьющиеся волосы, и только тогда ответил:
— Хочу развеять то непонимание, что произошло между нами. В доме месье Савара я вел себя не слишком корректно. Но это была лишь неудачная шутка, не больше. Приношу свои извинения.
— Я их принимаю. Это