от травы, футболке с эмблемой Ратгерского университета и рабочих перчатках.
– Я из «Короля газонов». Ландшафтные услуги.
– Hola, Адриан! – восклицает Тедди.
Адриан подмигивает ему.
– Hola, Тедди. ¿Cómo estás?[1]
Я судорожно пытаюсь прикрыться полотенцем, только вот беда – я на нем лежу, поэтому дело заканчивается тем, что я барахтаюсь, как жук, перевернутый на спину.
– Я сейчас пригоню сюда большую газонокосилку, если вы не против. Просто хотел предупредить заранее. Она довольно шумная.
– Конечно, – говорю я. – Мы можем уйти в дом.
– Нет, мы обязательно должны смотреть! – заявляет Тедди.
Адриан уходит за газонокосилкой, а я поворачиваюсь к Тедди.
– Почему мы обязательно должны смотреть?
– Потому что мне нравится большая газонокосилка! Она классная!
Я слышу приближающуюся газонокосилку еще до того, как вижу ее: шум бензинового мотора взрывает уютную тишину нашего убежища на заднем дворе. Затем из-за угла дома появляется Адриан верхом на машине, которая представляет собой нечто среднее между трактором и гоночным картом. Он стоит в кузове, склонившись над рулем, как будто едет на вездеходе, оставляя за собой полосы свежескошенной травы. Тедди выбирается из бассейна и бежит к ограждению, чтобы лучше видеть. Косильщик рисуется: закладывает крутые повороты, дает задний ход, даже надвигает бейсболку на глаза, чтобы продемонстрировать, что управляет агрегатом вслепую. Не самый лучший пример для маленького ребенка, но Тедди прямо-таки прирос к месту: раскрыв рот, он завороженно наблюдает за этим зрелищем, как будто это представление Цирка дю Солей. В качестве заключительной ноты Адриан дает задний ход, прибавляет газу, потом переключается на переднюю передачу и, сделав рывок, приподнимает косилку на двух задних колесах, так что нашим изумленным взглядам на несколько секунд открывается зрелище бешено вращающихся лезвий под днищем. Затем машина с грохотом приземляется и тормозит в считаных дюймах от ограждения бассейна.
Адриан спрыгивает наземь и протягивает Тедди ключи.
– Хочешь сделать кружочек?
– А можно? – спрашивает Тедди.
– Нет уж! – вмешиваюсь я. – Никаких кружочков!
– Может быть, когда тебе стукнет шесть, – подмигивает Адриан. – Ты собираешься представить меня своей новой подружке?
Тедди пожимает плечами.
– Это моя няня.
– Мэллори Куинн.
– Приятно с вами познакомиться, Мэллори.
Он стаскивает рабочую перчатку и протягивает мне руку. В этом жесте проскальзывает какая-то странная церемонность, в особенности, учитывая, что на мне купальник, а Адриан весь в грязи и обрезках травы. У меня мелькает мысль, что не так-то он прост, каким кажется на первый взгляд. Ладонь у него загрубевшая, точно дубленая кожа.
Внезапно Тедди что-то вспоминает и принимается дергать дверцу защитного ограждения, пытаясь ее открыть.
– Что ты делаешь?
– Я нарисовал для Адриана картинку, – отвечает он. – Она там, в доме. У меня в комнате.
Я поднимаю задвижку, чтобы он мог выйти, и Тедди бежит по лужайке к дому.
– У тебя ноги мокрые! – кричу я ему вслед. – Осторожно, не поскользнись на лестнице!
– Хорошо! – отзывается он.
В отсутствие Тедди мы с Адрианом вынуждены поддерживать неловкую беседу. Мне сложно вот так с ходу определить, сколько ему лет. У него тело взрослого мужчины – высокое, подтянутое, загорелое и мускулистое, – а вот лицо при этом совершенно мальчишеское и немного застенчивое. Можно дать и семнадцать, и двадцать пять.
– Мне нравится этот малыш, – говорит Адриан. – За время жизни в Барселоне он немного выучил испанский, так что я учу его новым фразам. Вы постоянно за ним присматриваете?
– Меня наняли только на лето. В сентябре он идет в школу.
– А вы? Куда вы идете?
И тут до меня доходит, что он принимает меня за такую же, как и он сам, студентку. Видимо, он решил, что я местная, что я живу здесь, в Спрингбруке, где все девушки учатся либо в престижных колледжах, либо в университетах. Я открываю рот, чтобы развеять это заблуждение, но не знаю, как сказать: «Я никуда не иду», чтобы не выставить себя неудачницей. Конечно, никто не мешает мне выложить всю свою ужасную историю целиком, но наш ни к чему не обязывающий разговор к этому не располагает, так что я решаю не разубеждать Адриана и делаю вид, что моя жизнь не полетела в один далеко не прекрасный день под откос и все пошло так, как и было задумано.
– В Пенсильванский университет. Я в студенческой легкоатлетической сборной.
– Серьезно? Вы спортсменка Большой Десятки?[2]
– Ну, строго говоря, да. Но все лавры достаются футбольной команде. Нас вы по телевизору никогда не увидите.
Я знаю, что врать неправильно. Существенная – и, возможно, важнейшая – часть реабилитации заключается в том, чтобы принять свое прошлое и признать все ошибки, которые ты сделал. Но должна признаться, мне очень приятно примерять на себя эту выдумку, делать вид, что я – все еще самый обычный подросток с самыми обычными подростковыми устремлениями.
Адриан щелкает пальцами, как будто на него нашло внезапное озарение.
– А, так это вы бегаете по вечерам? По окрестным улицам?
– Да, это я.
– Я видел, как вы тренировались! Вы очень быстро бегаете!
Я задаюсь вопросом, какой работой косильщик может заниматься в окрестных домах после наступления темноты, но спросить его об этом не успеваю, потому что Тедди уже несется по двору к нам, сжимая в руке лист бумаги.
– Вот! – выдыхает он, добежав. – Я хранил его для тебя.
– Ух ты, здорово! – говорит Адриан. – Вы гляньте только на эти солнечные очки! О, а я симпатяга, правда?
Он показывает мне рисунок, и я не могу удержаться от смеха. Он выглядит как схематический человечек, вроде тех, каких рисуют в игре в «Виселицу».
– Настоящий красавец, – соглашаюсь я.
– Muy guapo, – говорит Адриан Тедди. – Это будет твое новое испанское слово на эту неделю. Оно означает «суперкрасивый».
– Muy guapo?
– Bueno! Превосходно!
Из-за угла большого дома появляется пожилой мужчина и через двор направляется к нам. Он приземистый, с морщинистой загорелой кожей и коротким ежиком седых волос.
– Адриан! – кричит он, и по его тону я догадываюсь, что он недоволен. – ¿Qué demonos estás haciendo?[3]
Адриан машет ему в ответ, потом бросает смешливый взгляд в нашу сторону.
– Это Эль Хефе. Мне надо идти. Но я вернусь через две недели, Тедди. Спасибо тебе за рисунок. И удачи вам в тренировках, Мэллори. Буду ждать, когда вас покажут по телевизору, договорились?
– Prisa! – кричит старик. – Ven aqui![4]
– Иду, иду! – кричит в ответ Адриан.
Он запрыгивает на косилку, заводит ее и через секунду оказывается на противоположном конце двора. Я слышу, как он по-испански извиняется перед стариком, но тот в ответ лишь кричит на него, и они продолжают ругаться, пока не скрываются за домом. В старших классах я с горем пополам учила испанский и помню, что «el jefe» значит «босс», но они говорят слишком быстро, и я ничего не могу понять.
Тедди, похоже, встревожен.
– У Адриана будут неприятности?
– Надеюсь, что нет.
С этими словами я обвожу двор взглядом и с изумлением отмечаю, что – несмотря на все