В записи о настоловании его митрополитом, сохранившейся в копии на рукописи «Слова о законе и благодати», в сборнике второй половины XV в., Иларион называет себя монахом и пресвитером (Молдован, 1984. С. 4, 20. Рис. 2). Этот факт представляется важным для отождествления Илариона с другим историческим лицом, поэтому мы вынуждены обратить на него внимание. Митрополит Иларион, по-видимому, был инициатором замены греческой системы права на русскую, когда он вместе с Ярославом «сложил есмь греческыи Номоканун» (Номоканон) – «отменил, отверг, отказался» (Щапов, 1971. С. 71–79), – так можно сформулировать то, что неявно заключено в слове «сложил». Его соавторство с Ярославом в составлении церковного Устава-судебника засвидетельствовал сам Ярослав во вступительной статье Устава: «Вот я, князь великий Ярослав, сын Владимира, по завещанию отца своего, обдумав теперь с митрополитом с Ларионом, сложил (отменил) греческий Номоканон» (пер. наш) (Молдован, 1984. С. 5).
Всему творчеству Илариона присущ патриотический пафос. Ему, по «существующему обоснованному мнению, принадлежит и первое произведение, с которого, возможно, началось русское летописание» («Начальная летопись») (История, 1980. С. 92). В своем «Слове о законе и благодати» Иларион «развивает богословскую аргументацию религиозной благодатной полноценности русского народа» и создаёт «новую теорию всемирной истории, как постепенного и равного приобщения всех народов к культуре христианства» (История, 1980. С. 207). Однако Иларион возглавлял киевскую кафедру не более четырех лет, в 1054 г. он был смещен. Летопись хранит полное молчание о причине его смещения. В том же 1054 г. скончался Ярослав, а в следующем 1055 г. Новгородская первая летопись называет русским митрополитом грека Ефрема (Новгородская, 1950. С. 182, 183). Новый митрополит, придя в Киев, заново освятил Софийский кафедральный собор, возможно, как раз в связи с деятельностью в нем не признанного Константинополем митрополита (Щапов, 1971. С. 71–79). Со своей стороны, в истории взаимоооьношеий Ярослава и пресвитера Илариона мы можем указать на один чрезвычайный факт, который может свидетельствовать о причине смещения с киевской кафедры Илариона после смерти Ярослава. Событие это произошло в 1044 г.: «Выкопали из могил двух князей, Ярополка и Олега, сыновей Святослава (дядей Ярослава. – Л. Г.), и окрестили кости их и положили их в церкви Святой Богородицы» (ПЛДР, 1978. С. 169). При этом, если не упускать из виду, что в обязанности пресвитера входило в том числе «совершение таинст и священнодействий» (Полный православный… Т. II, 1992. Стлб. 1901), то прочесть летописную запись можно так, что в таинстве крещения останков князей язычников принимал участие Иларион. Случай после самых первых веков христианства в православном мире неслыханный.
Существуют веские причины для предположения, что произносить открыто имя Илариона после его смещения было нежелательно с точки зрения византийской церковной практики, перешедшей, надо думать, и в русскую. Об этой особенности сообщает Анна Комнина в «Алексиаде»: догмы церковнослужителя, в какой-то степени отклонившегося от правоверия, «предаются анафеме, а (его) имя подлежит церковному проклятию косвенно, тайно, без ведома большинства» (Анна Комнина, 1965. С. 176. № 592). А в нашем случае, кроме предполагаемого участия Илариона в таинстве крещения останков князей язычников, было нарушено каноническое правило избрания Патриаршим Синодом митрополита и посвящения его Константинопольским Патриархом. Так естественным образом формируется наше представление о том, почему о Бояне-Иларионе мы не имеем письменных свидетельств после его смещения с кафедры, несмотря на его выдающиеся заслуги перед русским обществом. После смещения имя Илариона исчезает со страниц летописей.
В поисках сведений о дальнейшей судьбе Бояна-Илариона мы можем опереться на гипотезу А. А. Шахматова – М. Д. Приселкова. Никон Великий, упоминаемый в Киево-Печерском Патерике и в Житии Феодосия сначала как монах, а затем игумен Киево-Печерского монастыря, – это митрополит Иларион, принявший схиму под именем Никона. Он был составителем летописи, дипломатом, миссионером и строителем монастыря в Тмуторокани (Приселков, 1913; Карташев, 1993. С. 170).
Нестор, автор Жития Феодосия, монах того же Киево-Печерского монастыря, говорит, что Никон имел сан пресвитера и был умудренным черноризцем (монахом) (ПЛДР, 1978. С. 348). Монахом и пресвитером («мнихом и прозвутером») называет себя и сам Иларион в записи о поставлении его в митрополиты, на что мы специально обращали внимание.
После смещения, но до 1058 г., Иларион принимает схиму под именем Никона и возвращается на холм над Днепром, где поселился тогда Антоний, который впоследствии основал на том месте монастырь – Печерский. К нему-то и пришел Боян-Иларион-Никон. К ним пришел Феодосий, которого затем, по повелению Антония, постриг в монахи Никон. В 1060–1061 гг. «было… три светила в пещере, – сообщает Нестор, – разгоняющих тьму бесовскую молитвою и постом… преподобный Антоний, и блаженный Феодосий, и Великий Никон» (ПЛДР, 1978. С. 323). Нестор тремя терминами стремится определить различие между этими тремя монахами. Поэтому термины заслуживают внимания. Антоний «преподобный», то есть добродетельный, праведный. Феодосий «блаженный» – этим термином утверждается не только праведность, но и святость. И только содержание термина, употребленного по отношению к Никону, не имеет общего смысла с первыми двумя. Следовательно, в нем заключено иное информационное содержание: Никон – «Великий». В этой формуле обозначено прежнее его общественное положение Киевского митрополита как старшего, главного по положению, знатного и почитаемого, а также знаменитого, выдающегося в сравнении с другими писателями и богословами. Он и здесь, в Печерском монастыре, трудился над созданием книг (ПЛДР, 1978. С. 345).
В этот период возникли драматические отношения между этими «тремя светилами в пещере» и великим князем Изяславом: без его ведома был пострижен в монахи «отрок», сын первого из княжеских бояр Иоанна, а также «некий скопец», управляющий домом великого князя. Изяслав «разгневався зело», призвал к себе Великого Никона и пригрозил ему и тем, кто с ним, заточением, а пещеру засыпать, если он не убедит новопостриженных вернуться по домам. Никон отказался это сделать. Однако жена князя, сестра польского короля Казимира, умолила его отложить гнев на черноризцев. И Никон уходит из Киева, он отправляется на свою родину, в Тмуторокань. Там он построил «церковь Святой Богородицы и основал монастырь славный… почитая за образец себе Печерский монастырь» (ПЛДР, 1978. С. 329).
Теперь, возвращаясь к цитированной записи о Бояновой земле и сопоставляя ее с фактом дорогостоящей постройки церкви и монастыря (известно, что на постройку церкви Богородицы в Киево-Печерском монастыре великий князь Святослав дал сто гривен золота. – Киево-Печерский Патерик), следует признать, что Боян-Иларион-Никон был богатым и знатным человеком, следовательно, крупным землевладельцем. К этому же выводу приводит и другое сообщение Жития Феодосия: когда Никон вновь вернулся в Печерский монастырь, то «вься своя благая» (все свое богатство) передал Феодосию, игумену монастыря (ПЛДР, 1978. С. 42) (помимо земли, запись о ней совершена гораздо позже этого события).
В 1066 г., 3 февраля (в конце года, мартовское летосчисление), скончался Тмутороканский князь Ростислав, отравленный греческим стратигом из Херсонеса. Никон выполняет дипломатическое поручение по воле местных жителей. Он хорошо знал киевские дела и князей Ярославичей, поэтому жители просят его пойти в Чернигов к князю Святославу Ярославичу и уговорить его, чтобы он согласился послать на тмутороканский престол своего сына Глеба, которого за год перед тем Ростислав выгнал из Тмуторокани. В 1067 г. Никон из Тмуторокани возвращается на Русь, в Чернигов, и договаривается со Святославом, чтобы он дал князя в Тмуторокань, своего сына Глеба. После этого едет вместе с Глебом в Киев к Феодосию, и тот просит его не покидать Печерского монастыря, Никон обещает вернуться после того, как отвезет Глеба в Тмуторокань и в монастыре своем все устроит. «Так и сделал он», – пишет Нестор в Житии Феодосия. В 1072 г. «Никон Великий переработал и продолжил Летописный свод 1039 г., начатый еще при митрополите Феопемте» (Ляшевский, 1968. С. 207). В 1073 г. Святослав и Всеволод выгнали своего старшего брата Изяслава из Киева, и Святослав, нарушив правила престолонаследия, сел на киевский престол. Произошло это в отсутствие митрополита Киевского Георгия: он тогда находился в Константинополе. Феодосий, «исполнившись Духа Святого, стал укорять» Святослава, требуя вернуть престол Изяславу. Не остался в стороне и Никон, судя по содержанию известия Жития Феодосия. Однако в «Слове о полку Игореве» об этом сказано достаточно определенно: «…Тяжко и голове без плеч, зло и телу без головы», – «сказав, Боян и ходил на Святослава…». А когда Феодосий примирился наконец со Святославом, то Никон, должно быть, остался один на один с нарушителем закона престолонаследия. И не желая видеть княжеских распрей, которые могли вызвать новые бедствия на Русскую землю, удалился с двумя черноризцами в Тмуторокань. Феодосий много раз умолял его не разлучаться с ним, но Никон остался непреклонным и отправился в свой монастырь, так велик был его гнев на Святослава, подвергшего Русское государство внутренней и внешней опасности.