Читать интересную книгу Теплая компания (Те, с кем мы воюем). Сборник - Влад. Азов

«Шведский король в бешенстве разорвал своими шпорами кафтан бесстрашного мусульманина».

Мы лично считаем этого мусульманина одним из самых умных османлисов. Вот уж, действительно можно воскликнуть: Балтажи, а какой умный!

Со времени исторической фразы Балтажи началось падение Империи Османов – на нее набросилось столько народу, что от Османов только клочья летели.

Однако, клочья эти были такого размера, что автор настоящего исследования удовольствовался бы половиной любого клочка – как гонораром за свои исторические изыскания: Турция потеряла Белград, Тамашвар (есть и такой), Валахию до реки Алуты, и часть Сербии, Албанию и "кое-что около Персии".

Во внутренней турецкой жизни в эти годы сыграл большую роль какой-то Патрон-Халиль, торговец платьем. Он ни больше не меньше, как сместил султана и посадил на его место другого.

Времена были не нынешние: теперь даже самый большой торговый дом в Вене, одевающий венок и издающий собственный журнал "Венский шик" – если бы подумал сместить Франца-Иосифа и посадить на его место кого-нибудь поумнее – на такой торговый дом все посмотрели бы, как на сумасшедший дом.

А тогда Патрон-Халиль играл большую роль. Хотя весь его магазин был перекинут через левую руку, и все рекламное дело основывалось на устной публикации:

– Халат, халат!

Свергнув старого султана и явившись к новому, Патрон-Халиль сказал:

– Я знаю, что ожидает людей, берущихся низлагать падишахов, но смерти не боюсь, так как счастлив видеть тебя на троне.

Султан ответил:

– Клянусь тебе моими предками, что не посягну на твою жизнь. Напротив, проси у меня чего хочешь. Я награжу тебя.

Патрон-Халиль ограничился просьбой об отмене тяжелых налогов, отягощавших бедный класс.

Умиленный султан сделал даже больше просимого: он приказал заколоть Патрона-Халиля.

Таким образом принцип «патронов не жалеть» был впервые приведен в жизнь Махмудом I (1731).

* * *

Наблюдали ли вы когда-нибудь, читатель, что делается с куском сахара, опущенным в горячий чай? Сначала сахар пустит несколько пузырей – верный признак, что вода проникла во все его скважины. Проникнув, вода начинает откалывать мельчайшие частицы от граней сахарного куска. Отпадает кристалл за кристаллом, середина куска зловеще проваливается и, наконец, весь кусок распадается на мелкие бесформенные кристаллы…

То же самое произошло с Турцией… Лакомый кусочек, опущенный в горячую воду европейских государств, стал таять не по дням, а по часам: нынче отвалился кристалл – Албания, завтра кристалл – Крым, потом Сербия, Молдавия, Валахия – тает, тает турецкий сахар, до сих пор тает…

И до того дошло все это, что теперь осталось только чьей-нибудь энергичной рукой сунуть в горячий чай стальную ложку – да и размешать хорошенько оставшиеся кристаллы.

Когда я пишу эти строки, Россия, вызванная на драку с одряхлевшей, поглупевшей Турцией – уже делает вышеозначенную операцию.

В исходе ее сомневаться невозможно.

Элиас Реньо говорит о Турции сороковых годов:

"Турция представляла собою поле битвы, на котором великие державы вели войну между собою".

Представьте себе, что к некоему человеку пришли гости… Уселись за стол, стали пить-есть, но вот среди еды один из гостей начинает поглядывать на жену хозяина самым недвусмысленным образом.

– Послушайте, не смотрите на нее так, – замечает другой гость.

– Это еще почему?

– Она мне самому нравится.

– Наплевать, что она вам нравится. Вот буду смотреть и буду.

– Попробуй! Если еще раз взглянешь, разобью бутылкой эту лампу. Ах, так?! Бац!

– Послушайте, – робко замечает хозяин. – Зачем же вы разбили лампу?

– И разобью! Еще как разобью! Пусть он не заглядывается на твою жену! Я сам на нее хочу заглядываться.

Первый гость вскипает:

– Как, и ты к ней лапы протягиваешь? Так вот же тебе за это: разбиваю стулом буфет и выливаю суп в рояль!!

– Позвольте, господа, – стонет хозяин, бегая за разбушевавшимися гостями. – Зачем же вы обстановку портите?

– Не допущу я, чтобы он рояль супом поливал. Если он так, – так я этим подсвечником продырявливаю картину… Хлоп!

– Ты картины портишь? А я тебе за это на ковер керосин пролью и подожгу!

– Не смеешь! Если ты это сделаешь, граммофон в окно выброшу и вымажу вареньем диван!

– Господа, ради Бога…

Но увлеченные распрей гости уже не слышат стонов и уверений хозяина…

Все трещит, падает, лопается и разбивается… Уставший, охрипший хозяин уже сидит в уголке на поломанных стенных часах и молча наблюдает за состязанием гостей…

Вот что переживала Турция в эти годы.

Уставший, охрипший хозяин уже сидит в уголке на поломанных стенных часах…

Султаном был тогда Абдул-Азис, который ничем особенным не отличался, кроме коварства и жестокости. К концу своей жизни он сделал одно важное для себя открытие: открыл ножницами вены на своей руке.

Это открытие стоило ему жизни.

Ему последовал Мурад V. Царствовал он не долго и кончил тем, с чего многие турецкие султаны начинали – лишился рассудка.

Ему последовал – знаете кто?

Абдул-Гамид! ни более, ни менее.

Этот султан мог на свободе подсчитать, что принадлежало Турции и что уже не принадлежит!! Именно – Турция потеряла за истекший век: Грецию, Румынию, Сербию, Черногорию, Болгарию, Восточную Румелию, Кипр, Боснию и Герцеговину, Тунис, Триполи и часть Закавказья. Египет, Крит.

Собственно говоря, турецким султанам приходилось обращаться с географической картой своей родины, как с процентной бумагой – каждый год отстригать от нее купоны – Сербию, Черногорию, Триполи и т. д.

Преемнику Абдул-Гамида, Магомету, досталась одна голая процентная бумага без купонов… Эта бумага так мала, что он каждый день рискует ее потерять.

Территория и население

Ошибочно думать, что если Турция – Турция, так уж она и должна быть населена турками.

Пример Нидерландов, населенных совершенно посторонним народом – голландцами, должен бы удержать географа от столь поспешного утверждения.

Действительно, Турция населена османами и то изредка.

А слово «турок» употребляется в Оттоманской империи, как ругательное слово, означающее понятие "грязный, невежественный мужик…" (см. И. Голобородько).

Так что, турки часто переругиваются на базарах:

– Ах ты, турок этакий!

– От такого слышу!

Восточные границы Турции соприкасаются с Россией. Если мы у них что-нибудь и отвоюем, то границы все таки будут соприкасаться. Да послужит это лукавым османам некоторым утешением!

Северная – примыкает к Черногории, Австрии, Сербии и Румынии.

Нельзя сказать, чтобы страны эти были польщены таким соседством.

Западная – проходит по Адриатическому и Ионическому морям, а южная – теряется в бесплодных пустынях Аравии и Африки. Впрочем, и предыдущие границы тоже постепенно теряются.

В этих границах заключены разные народы, связанные общностью жизненных интересов. Общность заключается в том, что одна часть населения режет другую, а другая часть населения протестует.

Турецкие города

Турецкие города строятся крайне своеобразно: каждый строит дом, где хочет. То, что у нас называется улицей, у турок не существует. Дома часто строятся посредине улицы. Конечно, есть узкие переулочки, но они созданы именно условиями постройки – нужно же было по какому-нибудь пути подвозить строительные материалы.

Переулки эти так узки, что два встретившихся осла (четвероногих, а не строители) застревают между стен; поддерживая традиции своего племенного упрямства, разойтись не могут и, большей частью, гибнут. Скелеты их растаскивают собаки впредь до новой ослиной встречи (Элизе Реклю).

Крыши домов напоминают остроты бульварных газет – они плоски, стары и исполняют чуждую им роль – на них сидят по вечерам.

Часто узкие кривые переулки перерезываются кладбищем. Дело в том, что турецкие кладбища не выносятся за черту города, а устраиваются тут же, под боком.

Делается это для того, чтобы не тащить далеко родственника – лень. Да и жарко.

И если турок, потерявши родственника, имеет возможность спустить его из окна комнаты прямо в яму у стены – такой турок считает себя удачником и баловнем судьбы.

Много ли, действительно, турку надо.

Турецкие дома устраиваются кое-как. Назначение дома очень ограничено – насовать туда побольше жен и детей, а самому сидеть в кофейной.

Холостые и бездетные турки домов не имеют – живут в кофейне.

Дома турки не обедают – едят в кофейне.

Они и спали бы в кофейне, но нельзя, нужно идти к женам – так велит шариат (кажется, автор к месту ввернул это турецкое словечко).

Вот картина турецкой улицы:

…Жарко. Узкая каменная улица, посреди которой бьет фонтан. На припеке у фонтана томятся ослы, буйволы, верблюды и лениво потягивают из фонтана холодную воду. Тут же под многочисленными копытами копошатся ребятишки – ничего, если кое-кого и раздавит буйволовое копыто – детей много, а поднимать скандал по этому поводу лень.