Пол, заведовавший заповедником, заказал местное пиво, а его конголезский повар приготовил вкуснейшую еду — тушеную говядину, маниоку и бананы, так что мы засиделись допоздна. Седрик и Рут спали на кровати, а остальные провели ночь на матрасах в гостиной. Яркий свет от генератора привлекал множество насекомых. Они влетали из-под двери в комнату, где я спал. Эта комната была просто раем для ученого-энтомолога. Некоторые из муравьев, которые забирались ко мне в кровать, были в горошек, длиной около пяти сантиметров. Я намазал лицо и руки жидкостью от насекомых и, убедившись, что их в кровати нет, лег спать. Наутро я увидел, что мои ступни и лодыжки искусаны.
Растительность в заповеднике была очень густой. Я решил проложить в джунглях несколько троп для шимпанзе. Повар предупредил меня, чтобы я был осторожен со змеями, особенно с зелеными мамбами. Он сказал, что, перед тем как напасть, змея обязательно ткнется вам в лицо. И вот я отправился в поход.
Черед час мне встретилось высокое дерево инжира с огромными корнями. Дерево было все увито лианами, их плети опутывала густая паутина. И вот, пока я стоял, наслаждаясь этой дикой красотой, я внезапно почувствовал резкую боль во лбу, это было гораздо больнее, чем укус пчелы или осы. Должно быть, паук или, хуже того, змея. Размышляя про себя, сидит ли у меня на голове это существо, я закрутился вокруг, отбросив свое мачете. Потом я его так и не нашел и отправился домой. Но вскоре сбился с тропы.
Осознав, что заблудился, я вдруг подумал, что могу в любую минуту умереть. Боль становилась все сильнее, я понесся сквозь джунгли как сумасшедший и наконец наткнулся на тропу, что проделал раньше, и вскоре оказался дома. Я кинулся к зеркалу, ожидая увидеть перекошенное лицо, но увидел лишь маленькое красное пятнышко. Гразиэлла отнеслась к моему приключению с юмором, она считала, что меня укусил слепень.
На следующий день я отправился в зоопарк Пуэнт-Нуара, чтобы перевезти оттуда шимпанзе. Их было девять, включая взрослых особей, и мне пришлось усыпить их, выпустив из трубки стрелы, покрытые кетамином. Одна из этих шимпанзе только что родила. Еще одна шимпанзе была уже престарелой, она очень боялась открытого пространства и даже не хотела выходить из своей маленькой клетки, хотя дверь в течение дня оставалась открытой.
Несколько дней спустя я отправился на берег океана. Я так много слышал о здешних красивых пляжах, что мне очень хотелось посмотреть на них до отъезда. Пол был очень любезен и предложил довезти меня туда, и вот мы влезли в его «ниссан» и на большой скорости понеслись. Издали пляж выглядел великолепно — километры белого песка, пальмы тут и там. Но круги нефти на воде быстро развеяли мои иллюзии о райском уголке. Так я столкнулся с действительностью XX века.
Я вернулся в Браззавиль, и вскоре после этого мне позвонила Джейн Гудолл. Она сказала, что Пол уезжает, и ей хотелось бы, чтобы я взял приют на себя. Она просила меня принять решение немедленно. Я настаивал на том, что мне нужно по крайней мере две недели, чтобы обсудить этот вопрос с Одри. Я пообещал Джейн, что дам ей ответ, как только вернусь в Англию. Она позвонила мне на следующий же день и рассказала о другом заповеднике, в Кении. Это звучало уже более заманчиво, к тому же работать там будет гораздо безопаснее для моей семьи.
Я вернулся в Англию и как раз успел встретить с Одри и Оливерам Рождество. Я очень скучал по сыну и переживал, что за два месяца моего отсутствия он очень изменится и, может быть, даже забудет меня. Но я зря беспокоился, потому что он был все таким же хорошеньким и добрым, как раньше. Я позвонил в зоопарк, чтобы расспросить о Софи. Мне рассказали, что у неё есть несколько травм от укусов, но, в общем, она чувствует себя нормально. Я обсудил с Одри предложение Джейн о работе в Конго или в Кении. Так как она никогда не была в Африке, ей все это показалось очень романтичным. Единственное, о чем мы беспокоились, это о здоровье Оливера и его образовании. И вот, имея все это в виду, мы приняли решение, и я в тот же вечер позвонил Джейн и сказал ей, что мы с удовольствием принимаем ее предложение поработать в Кении.
Я рассказал Джейн о мучениях Софи и о том, что для нас было бы просто счастьем, если бы она смогла как-то помочь нам в этой ситуации. Джейн пообещала поговорить с доктором Ричардом Лики, директором Кенийской службы охраны дикой природы. Лики — известный ученый, автор множества работ по эволюции человека. Сын известных палеоантропологов Луиса и Мэри Лики, Ричард обнаружил немало очень важных для науки останков первобытного человека.
А для Софи теперь появился маленький лучик надежды. Я вернулся на работу в зоопарк Честер в конце декабря 1999 года. Пришел на работу рано утром и сразу направился к Софи. Вначале я никак не мог ее разыскать. Я еще раз позвал ее, и вдруг из дальнего, темного угла ко мне задвигался мешок. Софи сидела внутри него, подоткнув под себя его конец. Ее совсем не было видно. На это зрелище больно было смотреть. Ее прерывистые всхлипывания звучали так жалобно! Наконец она высунулась. Едкий запах мочи ударил в нос. Я с ужасом понял, что на нее опять кто-то напал. У Софи были следы укусов на руке, которая сильно распухла. Я увидел, что палец на ее левой ноге сломан и ей трудно ходить. Ее спина была покрыта ссадинами.
Кажется, и средний палец на ее правой руке тоже был сломан. Ветеринар вскрыл абсцесс у нее на предплечье. Ей давали амоксициллин и болеутоляющее лекарство. Три недели спустя Софи сделали рентген. К сожалению, часть сломанного пальца пришлось ампутировать. Рентгеновские снимки подтвердили перелом среднего пальца на правой руке и показали, что и левая ее рука сломана.
Мы снова перевели Софи на кухню. Прошло два дня, прежде чем она смогла ходить. Но постепенно хорошее настроение вернулось к ней. Она была счастлива, что избавилась от остальных шимпанзе. Несколько недель спустя мы решили снова ввести ее в коллектив, но вначале держать в одной клетке только с Мег.
Как-то я пришел на работу очень рано и удивился, услышав странный шум. Я увидел, что по полу ползет, опустив голову, маленький шимпанзе. Потом младенец с большим трудом приподнял голову, и я, к своему ужасу, увидел, что у него нет лица. Мордочка была полностью откушена. Он снова опустил головку и продолжать плакать и ползать по полу. Узнать, кто это, было невозможно.
Я рванулся к клетке. Почему-то я подумал, что это Софи. Ноги у меня подгибались, пока я разыскивал ее среди других шимпанзе.
Я знал ее, но ее нигде не было видно. Но тут, к моему огромному облегчению, я увидел, что она тихо сидит в темном углу. Софи, наверное очень испугалась, услышан крики малышки. Я бегал по всему зданию, пересчитывая всех остальных детенышей, чтобы определить методом исключения, кто же жертва. Все малыши были на месте за исключением одной — Энии. Я побежал к Мэнди и был очень разочарован, увидев, что она висит на решетке, совершенно не обращая внимания на то, что происходит. Может быть, она не узнала свою дочку, лишившуюся лица, а может быть, ее материнские чувства настолько заглохли, что ей не было до этого дела.