Читать интересную книгу Коготок увяз... - Марина Серова

Я отметила, что мне Борис тоже не понравился. Но общаться с ним придется. Вполне вероятно, что он участник всей этой загадочной истории.

И что ж это за фирма такая? Я произнесла вопрос вслух.

– Я постараюсь узнать, – пожал плечами Пономарев.

– Если вас не затруднит, – попросила я.

Сама я твердо решила постараться встретиться с отвратительным Борисом еще сегодня.

* * *

Пономарев подтвердил мое дальнейшее участие в этом расследовании. Он, как и я, не верил, что убийство совершено Витькой. Во-первых, Витька не относился к людям, способным на подобные деяния. Во-вторых, Володя был ограблен. А у Витьки в карманах не прибавилось ни гроша. Это бросалось в глаза всем. Кроме ментов.

Ментура же была в своем духе. Зачем шевелить извилинами? Зачем? Есть хорошенькие показания. Есть бомж, который всех достал фактом своего бесхозного существования. Обществу пришла охота отдохнуть от него. Пусть спокойно прозимует в тюрьме, а там мы, мол, что-нибудь придумаем…

Попытка вылить раздражение на представителя милиции в лице Мельникова А.Н. ни к чему не привела. Облегчения у меня в душе не появилось. Мельников терпеливо выслушал мои грязные инсинуации в адрес отечественных стражей порядка, вздохнул и ответил:

– Тань, ну при чем тут я… Этим делом занимается не мой отдел. Если тебе будет нужна помощь, я всегда готов тебе помочь. Ты же сама знаешь, какие умы у нас тут бал правят…

Я это действительно знала хорошо. И что Андрюшка ни при чем, тоже догадывалась. Но…

Я была взбешена. Несправедливость меня давно не шокирует. Я привыкла к ней, как к естественному и непременному атрибуту нашей жизни. Но тупость меня просто доводит до крайней степени бешенства! Впрочем, тупость является вторым непременным атрибутом…

Я бросила кости. Чтобы успокоиться. Они перевернулись в воздухе и упали, образовав комбинацию: «33+19+7».

Поняв значение, я рассмеялась. Знаете, что мне сказали?

«Ваш резкий тон – совсем не признак прямодушия и силы». Иногда они меня воспитывают…

И весьма удачно! Сейчас я успокоилась. И отдохнула. Мне стало легче. Можно отправляться к отвратительному Борису.

Чтобы разговорить человека, надо постараться ему понравиться. Так сказать, попытаться расположить его к себе. И когда он, этот индивидуум, полностью расположится к тебе, можно вытянуть из него все! Даже признание в нетрадиционных сексуальных пристрастиях! Даже в детских грешках!

А отвратительный Борис мог знать некие детские тайны Володи Пономарева. Конечно, вряд ли он ни с того ни с сего захочет делиться ими со мной… Я ему человек посторонний. И ему наплевать, что меня эти Володины тайны ужасно беспокоят. Поскольку именно через них я намереваюсь выйти на убийцу.

Понравиться таким личностям, как Борис, можно. Если, например, ты будешь соответствовать их наивным представлениям о западных топ-моделях. Естественно, если я решу полностью походить на эту самую топ-модель, моего Бориса это может отпугнуть. Поэтому я должна быть похожа на убогий отечественный вариант.

А уж добиться этого – дело немудреное. Достаточно выложить на лицо несколько слоев дорогой косметики. Что я и не преминула сделать. Через десять минут нечеловеческих усилий я с удовлетворением отметила, что лицо мое совершенно изменилось. Причем в худшую сторону. Из зеркала на меня смотрела ужасная, вульгарная девица с полуметровыми ресницами, губы приобрели кошмарный кровавый оттенок, и я искренне пожалела, что Коппола не дождался меня на роль в фильме «Дракула». Из-за этого фильм у него получился презанудный…

Я надела кошмарно короткую красную джинсовую юбку, непременные высокие ботинки, сработанные под «Доктора Мартенса», но турецкого происхождения, напялила на себя бейсболку. Но, повертевшись перед зеркалом, решила, что бейсболка выглядит слишком экстравагантно. Посему ее я сняла. Лучше беретик. Спустя еще несколько минут из зеркала на меня смотрела очаровательная девочка лет шестнадцати, мечтающая выйти замуж за иностранца или за главаря здешней мафиозной группировки. Я и не предполагала, что у меня может быть такая примитивная внешность. Так вот – живешь, живешь, воображаешь себя яркой индивидуальностью, а индивидуальность-то твоя… пшик – и вся вышла.

Зато теперь внимание Бориса к моей персоне обеспечено на сто процентов!

* * *

Иногда человек чувствует опасности и неприятности на довольно большом расстоянии. У него сосет под ложечкой или к глазам подкатывают слезы. Или чешется правая пятка. У меня ничего нигде не чесалось. Я спокойно поднималась на пятый этаж в скромном лифте, и думалось мне скорее о том, как я проведу беседу с мерзким Борисом.

У прохожих по дороге я вызывала какое-то непонятное чувство – то ли отвращения, то ли страха. А может быть, того и другого вместе… Они смотрели на меня глазами, полными удивления. Наверное, я все-таки переборщила с образом провинциальной топ-модели. Как бы не испугать сам предмет моих вожделений…

Поэтому я подошла к его двери осторожно. Позвонила и приготовилась изречь приветственные слова невинным девичьим голосом. Искренне надеясь, что он меня не узнает в моем новом обличье. А если даже и узнает, то из интеллигентности не покажет вида. На мой робкий призыв никто не откликнулся.

Я позвонила еще раз. Нечаянно толкнула дверь. Она открылась. Тихонечко так, с радушным скрипом, приглашая меня войти внутрь. Я вошла. Сразу же в груди заговорили все предчувствия. Они так горланили внутри меня, что я не смогла разобрать, чего они от меня хотят. Пятки тоже зачесались. Сразу обе. Мне вообще захотелось уйти. Потому что я увидела коричневый ботинок, надетый на чью-то ногу. Нога лежала на полу, и, как можно было догадаться, здесь же находился и ее владелец.

Владелец обнаружился тут же, незамедлительно. При виде его девичья стыдливость заставила мои щеки вспыхнуть. Поскольку владелец ноги явно относился к нудистам. Он лежал, молчал и улыбался, глядя на меня. От этой улыбки мне стало совсем не по себе, и даже непонятно, как я не закричала.

Наверное, исключительно потому, что мои нервы были напряжены до предела. Я, можно сказать, оцепенела от ужаса.

Передо мной в таком странном обличье предстал именно Борис. Голый, в коричневом ботинке и мертвый. И еще от Бориса была отрезана некоторая существенная часть фигуры, которая валялась прямо рядом с ним.

– Ой, какая гадость… – выдохнула я со стоном. Мне стало плохо. Захотелось на воздух. Я зажала нос и рот и вылетела из квартиры, радуясь, что никому не вздумалось встретиться мне по дороге.

* * *

Очнулась я уже в собственном подъезде. Я сразу почувствовала себя лучше. Прислонясь к стене, провела ладонью по лицу. Значит, синюшка выполнила угрозу. А я стала первым зрителем ее акта вендетты. Интересно, за что?

История, в которую я влезла, нравилась мне все меньше и меньше… Я чувствовала себя, как жертва уличного насилия. Сначала мне показалось, что я подозрительно спокойна. Я даже удивилась. Потому что вид членов, отрезанных у трупов, не так уж привычен для моего девичьего взора. Однако я сидела в собственном подъезде, собираясь с мыслями, и улыбалась, как дитя, увидевшее мультфильм из серии «Чип и Дейл». Спокойно, тупо и бессмысленно. Похвалив себя за выдержку, я достала сигарету. И в этот момент перед моими очами возникла поднимающаяся по лестнице беззаботная Саша, которая сначала меня просто не узнала. Наверное, мой скошенный беретик и размазанная косметика не способствовали красоте и гармонии внешнего облика. Потому что Саша при виде меня застыла и сказала:

– Ой!

Я взглянула на нее в тщетной попытке придать своему растерянному взгляду спокойное превосходство взрослого человека. Оное состояние моему рассеянному и напуганному взору абсолютно не удалось. Саша осторожно подошла ко мне и спросила:

– Таня, что с вами?

Я вздохнула и попыталась придать своей улыбке осмысленность:

– Саша, все в порядке… Пойдем.

Я поднялась, и мы подошли к моей двери. Только здесь я вспомнила, что собиралась покурить. Совсем нервы ни к черту стали. Я открыла дверь трепещущими пальцами и, только обнаружив зажигалку и закурив, обратила внимание, что мои руки живут собственной жизнью, явно готовясь к землетрясению.

– Вам дать воды, Таня?

– Что?! – заорала я, совсем забыв, что вместе со мной в доме находится Саша. Саша отпрыгнула на шаг. Бог ты мой… Иванова, приди в себя. А то пойдешь в бухгалтеры, ей-богу…

Подумаешь, член отрезанный увидела… Не институтка же ты…

– Вы мне?

Саша стояла, обеспокоенно глядя мне в лицо. Кажется, я опять разговаривала сама с собой…

– Нет, Саша… Просто маленькие неприятности. Ничего особенного. Все сейчас пройдет.

«Только труп останется…» – мрачно пошутила я про себя.

Саша кивнула. Ее растерянный вид свидетельствовал о том, что, если я попрошу ее сварить кофе, она не сможет с этим справиться. Придется самой. Прийти в себя я могла только с помощью божественного напитка. Я встала. Саша отчего-то отпрянула назад.