И вот, когда мы шли между молящимися, а они хрипели и бились, как слепые, и грязь текла по бескровным лицам, вот тогда я испытал точно такое же чувство легкости и веселья, а вслед за этим — огромного, всепоглощающего, нечеловеческого счастья.
— Вы не слушаете меня, Павел, — обиделась Анна.
— Я слушаю, слушаю, — отрешенно сказал я.
Мы пошли дальше. Впереди сиял проспект. Над домами в чутком ночном воздухе, задевая крыши, вращались два исполинских серебряных шара. Оттуда лилась музыка.
— Значит, у них в Доме стоит волновой генератор, — подумал я. — Надо же, с ума сойти — волновой генератор.
6
Всю ночь я писал доклад, стараясь сделать его убедительным, а уже в пять утра вышел из дома. Встречу назначили на квартире у Августа, и я хотел избавиться от наблюдателя, кем бы он ни был. Поэтому я взял такси и поехал в Южный район. Вчерашнего мужчины на улице не было, но какой-то ранний прохожий сел вслед за мной в машину, и она, следуя в некотором отдалении, стала повторять мой маршрут. Фотографировать на таком расстоянии не имело смысла.
Южный район был столь велик, что физически представлял собой самостоятельный город с собственными предприятиями, больницами и кинотеатрами. Стодвадцатиэтажные дома, разделенные садами через каждые шесть ярусов, поднимались на горизонте. Утреннее оранжевое солнце стояло над ними. На вершинах пирамид посверкивали башенки связи. Подрулив к их подножию, я вошел в лифт и через десять минут, оказался на площадке междугородной аэробусной станции.
Тотчас передо мной вырос дежурный внутренней службы:
— Ваш билет?
— Начальника станции! — потребовал я.
Дежурный, видимо, понял, с кем имеет дело, потому что без промедления прошептал что-то в наружный карман.
— Вы подождете здесь? — спросил он.
— Да.
Дежурный исчез. Бетон был влажен. Стояли два пустых аэробуса, похожие на громадные серебряные капли. Начинало припекать. С пятисотметровой высоты город, затянутый утренним туманом, не проглядывался.
Небо прочертила огненная точка — покидал атмосферу рейсовый лунник. Позади меня на стене красовался, стереоплакат — молодой парень, подняв щиток шлема, шагал по красной пустыне. Брови его были сдвинуты, непреклонные глаза устремлены вдаль. Перед ним, смешно подпрыгивая, пробуя песок длинным клювом, перекатывался чибис.
Плакат призывал работать в Аркадии. Он был лишним. Желающих попасть в марсианскую Аркадию хватало: отбирали одного из десяти.
…Тогда в этой самой Аркадии я просидел две недели на базе у Дягилева — сразу после появления песчанок, которых сгоряча объявили разумными обитателями Марса. Бактериологи, направленные в пустыню высаживать штаммы для освобождения кремний-связанной воды, клялись, что через двадцать лет в Аркадии появится настоящее озеро, а через пятьдесят — на всем Марсе можно будет дышать без шлема, как тот парень на плакате. Потом, в карантине, я четыре дня рассказывал им о своей работе, они слушали, разинув рты, а я им завидовал: они занимались большим и чистым делом, они работали в будущем Земли, я же — в ее прошлом.
Мне стало грустно. По роду своей деятельности я редко сталкивался с нормальной жизнью. На мою долю выпадали в основном эксцессы…
Подошел начальник станции, со значительным выражением на лице. Я объяснил, что мне нужно. Значительное лицо вытянулось.
— Это невозможно, — развел он руками. — Только рейс на Париж.
— Я вас очень прошу, — ледяным тоном сказал я.
— Но…
— Очень.
Зачастую правильно выбранный тон действует лучше, чем любые удостоверения. Через пять минут я стартовал — в рулевой кабине стоместного междугородного аэробуса. Пилота я попросил закинуть меня в Северный район. Он был предупрежден, и возражений не последовало.
Теперь я был спокоен. От визуальной слежки я избавился, а запеленговать аэробус, выявить место его посадки или выслать хотя бы патрульный вертолет за такое время не успели бы и в Управлении полиции.
— А правда, что у нас высадились пришельцы? — кося глазом, спросил пилот.
— Не слышал.
— Ну да — скрываете. Говорят, высадились по всей планете. И маскировочка — не отличить от людей. Ходят, наблюдают. А если пришелец посмотрит тебе в глаза — то падаешь мертвым. Говорят, на днях одного-таки взяли Целое сражение было: пушки, пулеметы, лазеры. Дивизию солдат пригнали. Значит, не слышали? — недоверчиво переспросил он.
Я откинулся в мягком кресле. Мы засекречиваем все подряд, боимся потревожить людей, — и вот к чему приводит дефицит информации.
Мы приземлились на Северной станции, я взял такси и поехал к Августу.
Он открыл мне сам. Как всегда пробурчал:
— Опаздываешь.
На нем была мятая рубашка и такие же брюки. Словно он спал одетый. Под глазами мешки. В комнате сидели трое. Молчаливый Симеон — офицер полиции для связи с местными органами, незнакомый мне строго одетый человек с мертвыми от контактных линз глазами и третий — тот самый черноглазый парень из Дома. Он как всегда курил с отсутствующим выражением лица, выпуская аккуратные кольца зеленого дыма.
— Познакомься, — представил Август. — Жан-Пьер Боннар, сотрудник МККР, работает параллельно с тобой. После гибели Кузнецова назначен старшим группы.
— С приятным свиданием, — Боннар протянул мне руку.
Я пожал ее и сел. Боннар свободно закинул ногу на ногу. Пиджак на нем переливался радугой при каждом движении. Он ногтем постучал по часам:
— Давайте начинать, господа. Не знаю, как вы, а у меня времени нет. Утреннее свидание с дамой.
Я думал, Августа хватит удар, но он сдержался, помалиновев тяжелыми щеками.
— Плохо работаем, — сказал Август. — Не профессионально. Потеряли Кузнецова. Глупо потеряли. Даже непонятно, на чем. Обидно. Что дальше?
Он поочередно оглядел всех. Все молчали. У Боннара на лице была разлита скука. Август сел в сразу раздавшееся кресло:
— Прошу вас, Симеон.
— Даю справку, — отчеканил Симеон. — Политическая организация «Саламандра» создана примерно пять лет назад. В настоящее время насчитывает около сорока тысяч членов и около двухсот тысяч сочувствующих. Имеет два места в парламенте. Представителем организации в правительственных учреждениях является сенатор Голх. Политическая платформа организации — «возрождение нации» — в социальном плане не конкретизируется. Деятельность организации протекает в основном в рамках закона.
— Это все? — вскинул глаза Август.
— Все.
— Дорогой… Симеон, — ласково сказал Август. — Не считайте, что в МККР одни дураки. В МККР знают, что делают. Там выбрали вашу страну не случайно. Предыдущие действия фантомов не носили целенаправленного характера. МККР склонен думать, что имело место изолированное, спонтанное включение программы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});