«Сладкий миг, Когда ваш кошелек Переходит в надежные руки, То ли пухлый, А то ли пустой! Обучился я этой науке, Только глупый считает — Простой. Дело в данной конкретной Минуте, Это — вспышка, И я — виртуоз! Не на всяком трамвайном Маршруте Мой конкретный проходит Гипноз. На Зацепе сажусь по привычке, И уже ваш лопатник — ничей! Пальцы — что? Ну не больше отмычки, Скрипачи, у них пальцы ловчей. Для меня вы — Как бык на корриде. Мое дело, пока толкотня, Чтоб вы видели всё В лучшем виде И не видели только меня. Я ни в чьей не нуждаюсь защите, И в ментовке когда, В тупике, Я же чистый — ищите, ищите! — Кошелек ваш давно на Щипке! И гуляет во мне, трали-вали, Этот вечный трамвайный сквозняк! То, что делают в „Лесоповале“, Не похоже на мой проходняк».
«Я не поеду в Эмираты…»
Я не поеду в Эмираты, В их шестизвездное житье, Они — не сваты мне, не браты, Там все на свете не мое. Я не поеду в Эмираты, Не соблазнюсь на кураже На их дешевые караты И на красавиц в парандже. Я не поеду в Эмираты, Поскольку чтобы в два конца — Моей не очень-то зарплаты Хватает только до Ельца.
«Не помню даже…»
Не помню даже — Это он или она, Гармошка концертино Запомнилась одна. Он был учитель музыки (А может быть, она), «Веселые ребята» — Вот в какие времена! Гармошка итальянская, И класс за ней поет «Легко на сердце» — Этот марш До сердца достает. А он под пенье на доске Рисует нотный стан И пишет ноты Те, что знать Я не хочу, болван. А на плацу идет футбол, И музыка, она — Не бог весть что, И вообще Футболу не равна. Ах, если б знала музыка, Она бы и ни дня Не потерпела при себе Неверного меня!
«Все-то праздники…»
Все-то праздники Свои, а и чужие — Их же было И без Кристмаса Полно! Как зависла над стаканами Россия, Так и лупим Новогоднее вино. Разлетелись на тусовки, На рыбалки — Рождество, и Новый год, И Старый год, Нарядили мишурою Елки-палки, Тут и скоро Клара Цеткин подойдет! Две недели Беспробудного веселья, Сам я тоже Над стаканом зависал! И с отвычки, Неуверенно, с похмелья, Еле-еле вот Бурчалку написал.
«Тук-тук-тук…»