Читать интересную книгу Моё прекрасное алиби - Чингиз Абдуллаев

Из Филадельфии я уехал в Вашингтон. Там, где меня никто не будет искать. Потом из газет я узнал, что в тот вечер в Филадельфии, в отеле «Варвик» был убит известный гангстер и глава мафии по кличке Француз. Знали бы, каких трудов мне это стоило. Только держать во рту эту декоративную гадость было противно. А все остальные трудности?

В общем первую половину своих денег я честно отработал. Но уже тогда, в Америке я понял, что вторую взять будет труднее, чем первую. Уж очень известный мафиози был этот Француз, Такие обычно доживают до глубокой старости. Слишком умны и осторожны. А тут вот на меня попал. Не повезло ему.

Из Вашингтона я улетел… Конечно, не в Москву. Тот билет я просто выбросил. В аэропорту Вашингтона я предъявил паспорт на фамилию Махрушкина, чтобы они видели мою американскую визу. Но по этому красному паспорту я должен был отдельно регистрироваться в Турции и платить за въезд вместо визы десять долларов. Вместо этого, уже в аэропорту Стамбула я предъявил другой паспорт, на другую фамилию, но уже с турецкой визой. Во всех аэропортах мира, особенно в крупных, никого не интересует, есть ли у тебя виза той страны, откуда ты прибыл. И вообще, откуда ты прибыл. Их интересует собственная виза. И самое главное — при выходе с различных рейсов пассажиры перемешиваются друг с другом. А уже потом пограничник ставит свою печать на выходе из зала. Так получилось и здесь.

Пограничник взял мой паспорт, прочитал мою фамилию, имя, даже ободрительно кивнул, произнеся «Георгий», и поставил печать. Через пять минут я выходил из аэропорта города Стамбула.

Первый свой паспорт я просто порвал и выбросил. Мне он больше никогда не понадобится. И хотя жаль, что я так и не посмотрел Нью-Йорка, не побывал на острове, где стоит статуя Свободы, не поднимался на их самое высокое здание — Эмпайер Стейт Билдинг, но зато я чисто сделал свое дело. А это было самое главное. Вы думаете, что я перестраховался, приехав в Стамбул? Ничего подобного. Эти сукины дети ждали меня в Москве. Ах, как они меня ждали, встречая тот самый рейс, на который у меня был их билет. Но это уже отдельная история.

VIII

Они сидели вдвоем в комнате президента банка. Самого президента, конечно, не было, его просто выставили за дверь. Оба садящих были в дорогих двубортных костюмах, шелковых галстуках и модельной обуви ручной выделки. Достаточно было взглянуть на них, чтобы понять стоимость этих людей. Но глядеть было некому. Здесь они были только вдвоем.

— Я предупреждал, — горячился полный мужчина, — я вас предупреждал, Сергей Георгиевич, что нужно быть осторожным. А вы недооценили мои слова.

— Ладно, — отмахнулся другой, поплотнее и выше ростом, — что было, то прошло. Жалко Филина. Говорят, помощник Француза, этот полоумный Лазарь сам прирезал всех троих.

— Какой ужас, какой ужас, — простонал толстячок, — что теперь будет?

— Теперь ничего не будет, — усмехнулся Сергей Георгиевич, — теперь все наше. Кончился Француз. Спекся. Теперь никому платить больше не будем. — А этот Лазарь?

— Он убийца, а не мыслитель. И потом у него нет такого авторитета, как у Француза. Его никто не признает.

— Вы думаете, он не узнает, кто послал убийцу к Французу?

— В жизни не узнает. Об этом знали только три человека — вы, я и Филин. Один уже умер, остались мы двое.

— А если Филин успел рассказать? — испуганно спросил полный мужчина, — вы представляете, что здесь будет?

— Вы не знаете Филина, мой дорогой. Он скорее откусит себе язык, чем расскажет что-либо. Даже под пыткой. Мы сидели вместе с ним, и я помню его еще по лагерям.

— Могли бы не вспоминать своего уголовного прошлого, — дернулся толстячок, — все равно нужно быть очень осторожными. Что там с этим наемником?

— Осечка вышла, — огорченно произнес Сергей Георгиевич, — видимо, много денег заплатили. Парень впервые в жизни увидел Америку и решил там остаться. Но он глупо поступил. Лазарь знает его фамилию и может выйти на него. Представляю, какие пытки придумает для него Лазарь. А сменить паспорт уже в Америке нельзя, это вам не Россия. — А его связной?

— Уже давно под землей, — кивнул Сергей Георгиевич, — тут мы успели очень оперативно. Он даже не понял, что произошло.

— И все-таки меня все время гнетет мысль — откуда Лазарь узнал о нашем человеке. Как они вышли на Филина?

— Мы проверяли. Я грешным делом даже вас подозревал, — неприятно улыбнулся Сергей Георгиевич. Толстячок даже передернулся, — но теперь думаем что через посольство. Я ведь Филину говорил, что лучше оформлять нашему наемнику туристическую визу, а он не согласился. А сидевший в американском посольстве человек работал на Француза. Вот такой круг получился. И они смогли вычислить убийцу. Правда, он конечно молодец, если сумел вывернуться и все-таки пристрелить Француза. Говорят, прямо на его этаже. Но мне все-таки непонятно, как этот убийца вошел в охраняемый отель, как прошел мимо охранников, мимо людей Лазаря? Как поднялся наверх, как оказался на этаже Француза? Я думаю, может, это Лазарь воспользовался ситуацией и решил убрать старика. А сам сесть на его место. Такое тоже может быть. Хотя в любом случае наши деньги не пропали. Мы их заплатили не зря.

— Это может быть, — подумав ответил толстячок, — поэтому не вернулся и ваш человек. Поэтому Лазарь так быстро убрал Филина и его людей. Скорее заметал следы.

— Мы встречали в аэропорту тот самый самолет, на котором должен был прилететь наш наемник. Он не прилетел. Мы проверили даже депутатскую комнату, просмотрели списки всех пассажиров. Его не было среди них.

— Стало быть все к лучшему, — вздохнул толстячок, — и все равно нужно быть осторожнее. Теперь, когда мы наконец установили полный контроль, нужно вообще не высовываться. Сидеть тихо, как Француз, царство ему небесное, умным человеком был. Хотите отдохнуть, покуражиться? Езжайте куда-нибудь на Канарские острова. Но не ближе, чтобы не привлекать внимания.

— Так я и сделаю, — улыбнулся Сергей Георгиевич, — а долю Филина мы разделим пополам.

В кабинет вошла очаровательная, длинноногая секретарша.

— Вас просят к телефону, — улыбнулась она Сергею Георгиевичу. — Меня? — удивился тот, поднимая трубку.

— Добрый День, Сергей Георгиевич, — раздалось на другом конце. — Добрый день. Кто это говорит? — Ваш заказ выполнен, — услышал он потрясшие его слова, — когда я могу получить вторую часть приза?

— А… что… — впервые в жизни по-настоящему растерялся Сергей Георгиевич, — как вы сказали?

— В Филадельфии все прошло нормально. Это Махрушкин говорит. Когда я могу получить свои деньги?

— Завтра, — выдавил наконец Сергей Георгиевич, — конечно, завтра. Куда их привезти?

— Я вам перезвоню завтра в это время, — незнакомец под фамилией «Махрушкин» положил трубку.

Сергей Георгиевич судорожно вытер лицо рукой. Рот его перекосился.

— Что случилось? — испугался толстячок. — Объявился наш наемник. — Кто? — почти закричал толстячок. — Ага, тот самый. Он уже в Москве и просит оставшуюся часть денег.

— Так я и думал. Значит, он человек Лазаря. Нас просто всех обманули с самого начала.

— Не похоже, — задумчиво ответил Сергей Георгиевич, — Лазарь на такие тонкости не способен. Он бы не стал просить денег, а просто прислал бы сюда группу убийц. Здесь что-то не стыкуется. Может, этот человек просто гений? И он действительно убил Француза и сумел обмануть нас всех. Нет, не верю я в его гениальность. Здесь какая-то сложная игра. Нужно все продумать и выяснить. — Думаете нужно платить?

— Нужно захватить этого наемника и выяснить, на кого он работает. Может, кто-то третий решил вмешаться в нашу игру. И Француз убит, и Филин убит. А этот Махрушкин ходит по Москве. Так не бывает. За ним стоят определенные силы. — А кто это может быть? — Узнаем, — пообещал Сергей Георгиевич, внезапно сломав карандаш в своих руках. Раздался сухой треск. Толстячок вздрогнул. — Только без шума, — попросил он. — На этот раз, конечно. Я пошлю десять человек. У этого наемника не будет никаких шансов. Там мы его и возьмем. — А если это человек Лазаря? — Тогда уберем его и пошлем к Лазарю людей с просьбой о перемирии. Воевать нам не стоит. А ему можно будет платить куда меньше, чем Французу. — А если нет?

— Тогда выясним, кто стоит за ним и что они хотят. А потом все равно уберем. У этого Махрушкина нет никаких шансов в любом случае. Он уже мертвец.

— Но возможен и третий вариант, — сказал вдруг толстячок. — Какой третий?

— Что он гений. И тогда нам будет очень сложно. — Вы верите в гениев? Их давно уже нет. Чтобы убрать Француза таким образом, нужна была целая организация. А кто мог лучше все обставить, кроме самого Лазаря? Не верьте в гениев мой дорогой, предатели и мерзавцы встречаются куда чаще.