Экипирован он был не хуже меня, а судя по его блестящим глазам, он и вовнутрь что-то принял, и думаю, что не спирт. Небось, листья местной коки нажевал, или грибы, вроде наших мухоморов, с галлюциногенным эффектом, а ещё тут произрастал орех, называемый «кола». В общем, он был готов, был готов и я, а также оставшаяся четвёрка моих воинов.
Кивнув Момо, остающемуся за старшего, я наговорил ему целую кучу заданий, чтобы он не расслаблялся в моё отсутствие. И мы отправились покорять подземелье, надеюсь, там не будет какого-нибудь местного босса, появляющегося раз в месяц, и по большим праздникам.
Путь был уже знаком, и мы добрались быстрее, прочищая себе дорогу, разрубая остатки лиан, которые, как змеи, оплетали всё вокруг, и, цепляясь своими отростками за неведомо как перенесённые сюда скалы, висли на них, со всех сторон, плотно закрывая ковром из своих стеблей всю массу камня.
Сейчас я был уже более внимательным, и понял, что наткнулся не на город, а на большое здание, но не пирамиду, а больше похожее на мавзолей, приземистый и широкий, из собранных кусков скал, плотно подогнанных друг к другу.
Становилось всё интереснее и интереснее. Обойдя кругом массу камня, я увидел небольшой и почти разрушенный временем и растениями барьер, преграждавший в иные времена подходы к зданию. Поискав возле него хоть что-нибудь, что могло указать на тайну здания, я обнаружил только слежавшиеся хрупкие кости, рассыпавшиеся при прикосновении к ним лезвия ножа.
Чьи это были кости, и как они оказались тут, было загадкой. Очень хотелось найти отгадку, но ключик от неё находился за тем самым входом, больше похожим на дыру, ведущую в преисподнюю, и где на нас напала змея. Чувствуя себя Алисой, попавшей в зазеркалье, я воткнул копье в тёмный и мрачный вход, откуда ощутимо несло влажностью и плесенью, смешанной с неведомыми запахами.
В ответ, а в ответ — ничего. Ну да, змеи тоже не могут бесконечно размножаться, а может, она попала туда совершенно случайно. Ползала, ползала по скалам, сорвалась, ушиблась, разозлилась…, а тут мы, нехорошие людишки. Она раз, и кинулась на нас, чтобы слить свои негативные эмоции, а заодно, и избавиться от лишнего яда. И ей хорошо, и… нам плохо.
Мысленно пожав плечами, я запалил факел. Факел я сделал из найденных здесь сухих веток, скрученных между собой, и политых захваченным маслом. Ещё раз, оглянувшись по сторонам, я осторожно сунулся в мрачную темноту подземелья.
Факел осветил влажные и гнилые листья деревьев, лиан и прочего мусора, которые и давали соответствующий запах. С низкого потолка длинного коридора, уводившего в темноту, падали редкие капли конденсата, увлажняя воздух и давая возможность спокойно гнить, нанесённым сюда ветром и мелкими животными, остаткам растительности.
В разные стороны кинулись от света огня мелкие животные и насекомые, в щелях под потолком затаились крупные пауки, с моей точки зрения, конечно. Они шевелили своими длинными лапами, и теребили ими нити своих паутин, даже на вид имевших очень прочное плетение.
По полу бегали крупные тараканы, величиною с мелкую мышь, вместе с ними метались и скорпионы, любители тёмных укромных помещений. Их членистые хвосты, с навершиями ядовитых жал, бесконечно распрямлялись и стегали тени, отбрасываемые светом факела.
— «Ну-ну… насекомые. Расшалились тут». Я аккуратно поддел лезвием своего копья одного из них, и проткнул его, насквозь пришпилив к стене низкого коридора. Тварь не желала сдаваться, шевелила клешнями и стегала жалом. Тараканы, наконец, нашли забытые в панике щели, и расползлись по ним. Скорпионы тоже исчезли, кроме товарища, принесённого в жертву моего любопытства.
Стряхнув с копья скорпиона, рассеченного надвое, я, нагнув голову и ссутулив плечи, направился дальше по коридору. Но, через два шага, меня обогнал пигмей Жало, и, держа перед собой факел, пошёл первым. Ему не надо было нагибаться, и он всё отлично видел, в отличие от меня.
Были здесь и змеи. Одна из них, свернувшись клубком, затаилась под потолком, укрывшись в глубокой трещине. Но я знал их подлую сущность, и не менее подлые повадки, и был готов к этому. За полом смотрел пигмей, а я отслеживал потолок. Поэтому и смог вовремя заметить чёрную, блестящую в свете факела, упругую живую петлю.
Выстрелить в нас своей головой я ей не дал. Кожаный чехол, закрывавший мой специфический бунчук от пыли, не помешал лезвию копья ударить точно в цель.
Змея, рассечённая надвое, упала вниз, дёргаясь на полу коридора двумя неравными половинками. Подхватив с земли ту половинку, которая питала к нам свои недобрые намерения, я разжал её, ещё вполне дееспособные челюсти, и сцедил яд, пока она ещё была жива. А то, чего уж добру-то пропадать.
Продвигаясь дальше по коридору, мы спускались глубже, судя по ощущениям. Неожиданно, коридор резко повернул, и вывел нас сразу в огромное помещение, с высоким потолком, своды которого терялись в полутьме, и не были освещены светом наших факелов.
Здесь было сухо. Воздух неподвижен. Ничто не нарушало мрачную тишину этого места. Факел, коптя, освещал всё тусклым светом, выхватывая куски огромного помещения. Пол, на котором стоял я и все воины, был сложен из массивных плит. Там, где мы стояли, было чисто и сухо, а впереди угадывались непонятные предметы, отсвечивая тусклым белым светом.
Подойдя ближе, мы обнаружили выбеленные временем и очищенные от малейшего куска мяса и кожи, кости. Нет, это были не человеческие кости, это были позвонки и челюсти тысячи тысяч змей, которые, словно найдя здесь своё ритуальное кладбище, умирали тысячелетиями, устилая костями пол этого храма.
Я был разочарован. Я, понимаешь, пришёл сюда за сокровищами, а вместо них нашёл кости змей. Несомненно, из них можно было наделать миллионы амулетов, и продавать их унганам, или самим плясать в боевых танцах, тряся страшными, оскаленными в предсмертной муке, челюстями, пугая окружающих.
Но вот, что-то это меня не прельщало. Подняв над головой факел, я шагнул дальше. Туда, где находилось возвышение, сделанное из большой плиты, положенной сверху на пол, в виде постамента. В то же мгновение мой факел погас, как бы от дуновения ветерка, непонятно откуда здесь взявшегося.
Из-за помоста, из глубокой ниши, находившейся позади него, метнулась тень, чернее самой темноты. Только благодаря напряжению, которое не оставляло меня с самого того мгновенья, как я зашёл в этот, без всякого сомнения, храм, я успел уйти с линии атаки неизвестного животного.
Удары следовали один за другим. Я тоже был чёрным, но проклятой змеюке, а это наверняка, была она, судя по шипению и специфическому шуршанию чешуйчатого тела, это не мешало.
Я же видел только неясные тени, и удары хвоста, рассекавшие воздух и сбрасывающие с помоста на пол груды мелких костей. Удары моего копья не поражали невидимого врага, а только отталкивали его. Один раз мне удалось зацепить его широким лезвием. Издав громкое шипение, змея смогла обвить древко хвостом, и оно вырвалось у меня из руки, покатившись по каменному полу, разбивая в костяную пыль древние черепа.
— Ах, ты ж тварь!
Вырвав револьвер из ременной петли, я, не целясь, выстрелил в её сторону. Грохот разорвал вековую тишину подземелья. Яркий свет вспышки выстрела высветил огромную змею, отдалённо похожую на удава или питона, только скромнее размерами.
Самыми страшными были не её размеры, а то, что она была трёхголовая.
— Оба-на, Змей… Горыныч, — в ужасе подумал я, оцепенев. Мозги были в шоке, но нервный импульс, поступивший от мозга, с приказом нажимать на курок револьвера, продолжал действовать.
Выстрел следовал за выстрелом, рука, сжавшая мёртвой хваткой оружие, направляла его для точности, повторяя движения всёх трёх голов неведомого монстра.
Может быть, старое, доброе, холодное оружие здесь было и неэффективно, но новое изобретение человеческой техники оправдало себя на двести процентов. Свинцовые пули в медной оболочке, разогнанные пороховыми газами, ввинчивались в тело монстра, поражая головы, одну за другой.