Читать интересную книгу Эволюция Кэлпурнии Тейт - Жаклин Келли

Вот оно! Я, как великий генерал, подтянула войска. Оружие приведено в боевую готовность, территория разведана, цели намечены. Я представляла грядущее сражение во всех подробностях. Я – генерал Томас Джонатан Джексон по прозвищу Каменная Стена. Я – генерал Ли собственной персоной!

– Это была баптистская церковь? – нежно спросила я.

– Нет, – ответил Гарри после паузы. – Независимая церковь Прейри Ли.

Можно расслабиться. Победа у нас в кармане.

– Но Гарри… – Я вся – сестринское участие. – Так она из Прыгунов?

– Ну и что? – упрямо возразил брат. – И не называй их так, они – Независимые.

– Ты родителям уже рассказывал?

– Пока нет.

Он занервничал. Удар попал в цель. Гарри снова склонился над фотографией – лицезрение возлюбленной явно придавало ему сил.

– Сколько ей лет? – пошла я в наступление. – Она кажется совсем взрослой.

– Не говори глупостей! – возмутился Гарри. – Она всего пять лет как выезжает.

Я прибавила пять к восемнадцати – обычному возрасту выхода в свет.

– Ей двадцать три! – воскликнула я в ужасе, а втайне ликуя. – Она же старая дева! А тебе всего семнадцать.

– Какая разница! – Гарри вырвал карточку у меня из рук и гордо удалился.

За ужином он упомянул, что собирается запрячь Улисса в двуколку и съездить прогуляться.

– Почему не верхом? – удивился папа. – Зачем тебе двуколка?

– Он давно не ходил в упряжи, это пойдёт ему на пользу.

Пришло время для следующего залпа.

– Навестишь её? – громко спросила я.

Все за столом сочли, что вопрос интересный. Наступила тишина. Все, кроме дедушки, оторвались от еды и уставились на Гарри, даже малыши. Хотя они, конечно, не поняли, о чём речь. Мама глянула на меня, потом на Гарри. Дедушка невозмутимо жевал свой бифштекс.

Гари покраснел. Взгляд, брошенный на меня, без слов говорил: «С тобой я разберусь позже». Никогда он раньше так на меня не смотрел. Почти с ненавистью. Меня пронзил страх. Кожу как иголками закололо.

– Кого её? – спросила мама.

Дедушкин нож с противным звуком проехался по тарелке. Он вытер усы большой льняной салфеткой, заправленной за воротник, и мягко произнёс, обращаясь к своей единственной невестке:

– Господи, Маргарет, «кто она», а не «кого её». Так правильнее, пора бы знать.

Он внимательно поглядел на маму.

– Кстати, Маргарет, сколько тебе лет? Полагаю, около тридцати? Достаточно взрослая, чтобы говорить правильно.

С этими словами дедушка продолжил ужин. Мама, которой стукнуло сорок один, не обратила на эту речь никакого внимания.

– Гарри! – мама сверлила взглядом старшего сына.

Иголки под кожей слились в зудящее розовое пятно. Будущее нашей семьи повисло на волоске.

– Это девушка… юная леди… гостит в Прейри Ли, я просто хотел её покатать. Совсем недолго.

– Так-так, – мамин голос стал ледяным. – Объясни толком, кто эта юная леди. Мы её знаем? Из какой она семьи?

– Её зовут Минерва Гудекер, она из Остина. Сейчас гостит в Прейри Ли у дяди и тёти.

– Кто они?

– Преподобный Гудекер и миссис Гудекер.

– Ты имеешь в виду преподобного Гудекера из Независимой церкви в Прейри Ли?

Волосок с треском лопнул.

Гарри покраснел ещё гуще. Он выскочил из-за стола и рванул к двери.

– Ну да, – бросил он на ходу. – Значит, всё нормально? Я ненадолго.

Голос какой-то неестественно бодренький.

– О чём, собственно, речь? – спросил папа.

Мама заметила, что мы все застыли с открытыми ртами.

– Ты иногда бываешь таким невнимательным, Альфред. Поговорим об этом позже.

Сал Росс, неплохо соображавший для своего возраста, затянул нараспев: «У Гарри есть подружка, у Гарри есть подруж…»

Мама уже начинала закипать.

– Заткнись, Салли, – прошипела я и злобно ткнула его локтем в бок.

Неожиданно дед произнёс:

– Чертовски давно пора. Я уже начинал беспокоиться за нашего мальчика. Что сегодня на третье?

У дедушки никогда не поймёшь, слушает он или нет.

Ужин длился вечность. Не помню, что мы ели – я словно опилки жевала. Когда Сан-Хуана начала убирать посуду, мама скомандовала:

– Все, кроме Кэлпурнии, могут встать из-за стола.

Братья убежали, а я так и застыла на стуле. Папа раскурил сигару и налил себе больше портвейна, чем обычно. Мама потёрла виски. Пожалуй, она тоже не отказалась бы от стаканчика.

– Скажи, Кэлпурния, что ты знаешь об этой девушке?

Я вспомнила, как Гарри смотрел на меня.

– Ничего я не знаю.

Я сыграла отбой и поспешно отвела войска.

– Он что-нибудь рассказывал?

– Понятия не имею.

– Прекрати, Кэлпурния. Откуда-то ты о ней узнала? Да что это с тобой? Почему ты такая красная?

– Гарри показал мне её визитную карточку, вот и всё.

– У неё есть визитная карточка? – мама почти кричала. – Да сколько же ей лет?

– Не знаю.

– Альфред, у неё есть визитная карточка!

Папа заинтересовался, но не встревожился. Значение этого факта явно от него ускользнуло.

Мама вскочила с места.

– Альфред, она достаточно взрослая, чтобы иметь собственную визитку. Гарри тайком встречается с ней. Мой сын ухаживает за девушкой, а мы её в глаза не видели! Она из Прыгунов… из Независимых.

Мама обернулась ко мне.

– Она из Независимых? Да, Кэлпурния?

– Не знаю я ничего.

– От тебя толку не добьёшься! Ступай в свою комнату и ни с кем об этом не болтай. Почему ты такая красная? Опять угодила в крапиву? Возьми соду и сделай компресс.

Я поплелась на кухню. Виола праздно сидела за столом, а Сан-Хуана качала воду для мытья посуды. Гора тарелок уже ждала в раковине.

– Мама послала меня за содой.

– Господи! – Виола заметила мою крапивницу. – Да что это с тобой?

– Просто раздражение. Сделаю компресс.

Виола глянула на меня, открыла было рот, но передумала. Она молча насыпала соды на влажную тряпочку и протянула мне. Сан-Хуана пялилась на меня, как на заразную.

С лестницы я слышала голоса родителей в столовой – мамин негодующий, папин успокаивающий.

Сал Росс и Ламар ждали меня наверху.

– Скажи, что случилось с Гарри? А что у тебя с лицом?

Прижимая к щеке холодящий компресс, я проскочила мимо них в комнату. Что я наделала! И ничего уже не поправишь. Я – неопытный командир, не предполагавший, какие разрушения принесёт его армия.

Я лежала без сна, дожидаясь возвращения Гарри. Луна уже взошла, когда наконец послышалось шуршание колёс по гравию и звяканье сбруи. Я прислушалась. Дом подозрительно притих. Мама с папой, наверно, уже лежат на своей широкой кровати красного дерева с вырезанными на спинке фруктами и херувимчиками. Наверно, ещё не спят. По крайней мере, мама не спит.

Я вылезла из постели, нашарила тапки и прокралась к двери. Главное – идти вдоль стенки, а то доска в центре комнаты страшно скрипит. По лестнице тоже бесшумно не пройдёшь, так что я подобрала ночную рубашку и съехала по перилам. Всю жизнь так делаю. В темноте промахнулась, затормозила слишком поздно и налетела на квадратную стойку. Теперь синяк на заду обеспечен. Недели на две. Луна освещала путь к конюшне. Я подкралась к двери и заглянула внутрь. При свете фонаря Гарри чистил Улисса и напевал песенку. Что-то знакомое. Ага, «Я так тебя люблю». На вид такой счастливый. Никогда я его таким счастливым не видела.

– Гарри, – прошептала я.

Его лицо окаменело.

– Ты что тут делаешь? Убирайся. Ступай спать.

Отвернувшись, он продолжал чистить лошадь.

Этот взгляд!

У нас и раньше случались ссоры, это было неприятно, но мы всегда мирились. Я купалась в его любви, я знала: это навсегда. Я принимала его любовь на веру, куталась в неё, как в одеяло. А сейчас всё было иначе. Я страшно подвела его, а ведь я просто хотела защитить нас обоих. Нет. Я хотела защитить себя. Сердце впервые в жизни сжалось от горя.

Ошеломлённая, вышла я из круга света и осталась стоять в одиночестве под луной. Икнула – нет, скорее всхлипнула. Повернулась и поплелась к дому на ватных ногах. Вошла через парадную дверь, но у лестницы осела на пол. Тут Гарри и нашёл меня полчаса спустя. Свернувшаяся калачиком жалкая фигурка в белой хлопковой ночнушке, всхлипывающая в темноте, слишком несчастная, чтобы шевелиться. Только Идабель меня пожалела – пришла из кухни и устроилась рядом. Гарри встал надо мною – руки в боки.

– Гарри, прости.

– Дети не должны встревать в дела взрослых, – ответил брат.

Никогда я не думала о нём как о взрослом. Мы оба были детьми. Но он так это сказал, что я поняла: вот сейчас, в эту самую минуту брат пересёк невидимую границу чужой страны, страны взрослых. Он никогда не вернётся в детство.