Читать интересную книгу Железный Сокол Гардарики - Владимир Свержин

Холодный пот окатил меня точно из ушата. Неведомо откуда взявшиеся мурашки, преодолевая течение, ринулись метаться по всему телу, превращая высокородного аристократа в своеобразное чудовище – человек-муравейник. Одноглазый монстр, вероятно, почувствовав родственную душу, застыл с поднятой ногой, а затем, передумав расправляться с загнанной жертвой, а возможно, попросту опасаясь промочить лапы, аккуратно опустил конечность в паре дюймов от моей головы. Не могу утверждать, чем именно была вызвана такая гуманность, но она давала мне еще один шанс на спасение. Стараясь не дышать, я начал медленно выползать из опасной зоны, попутно шаря вокруг в поисках выбитого оружия.

– Опять за пистолем тянешься, сокол ясный! – раздался в ночной тиши скрипуче-насмешливый старческий голос.

Я шумно выдохнул. Самое время было потерять сознание от ужаса, что, возможно, и случилось бы, когда бы хриплый окрик, похожий на карканье простуженного ворона, не показался мне смутно знакомым.

– О, мадам, – прохрипел я, выползая на волю.

– Ну-тка, избушка… – послышалось из чрева монстра, теперь уже обретшего вполне ясные и довольно знакомые очертания. – Стань-ка, старая, как я поставила, повернись к молодцу крыльцом.

Стоило чуть замешкаться – и внезапная встреча с углом дома была бы неизбежна. Я едва успел отскочить в сторону. Самобеглое жилище опять пришло в движение, и вместо полыхающего во тьме круглого глаза-окна передо мной объявилась лестница в три ступени, удивительно похожая на отвисшую нижнюю челюсть.

– Заходи, касатик, – донеслось из избушки ласковое скрипение довольно жуткого тембра. – Заходи, Воледарий, друг милый!

Двух мнений быть не могло. Пожилая леди, столь настойчиво зазывавшая в гости ночного путника, величалась в здешних широтах Бабой-Ягой Костяной Ногой, хотя, по моим наблюдениям, с ногами у почтенной дамы все в полном порядка!

Надо сказать, что прежде нам с Лисом уже доводилось встречаться с этим ужасом детских сказок. Однако, как показал наш опыт, хозяйка бегающего домика оказалась женщиной хоть и эксцентричной, но весьма приятной во всех отношениях. Не знаю, что бы мы делали без нее во время первой моей командировки. По правде сказать, тогда неотразимой обаяние Лиса пленило не избалованную вниманием пожилую леди. И теперь, поднимаясь по лестнице, я шел почти без опаски. Нельзя сказать, чтобы эта встреча меня не радовала, но кое-какие мелочи все же удивляли несказанно.

Во-первых, прошлое наше рандеву состоялась на волжских кручах, и тогда Баба-Яга изъявляла желание искать себе пристанище за Уралом, в глухих алтайских урочищах. Во-вторых, те знаменательные события происходили на двести, точнее, двести четыре года позже нынешнего свидания. И что уж совсем, как выражался мой напарник, не лезло ни в какие ворота – описанное знакомство состоялось в совершенно ином мире. Если для нас, сотрудников Института экспериментальной истории, такие перемещения входили в обычный круг должностных обязанностей, то избушка, даже учитывая наличие курьих ног, весьма условно могла считаться «камерой перехода». Разве что с места на место.[16]

Ступени проскрипели нечто тревожное у меня под ногами – совсем в духе Хичкока. Уж не знаю, сама ли милая старушка была столь осведомлена в голливудских канонах, или просто дерево рассохлось в нужной тональности, но и на вид, и на слух «челюстное» крыльцо производило неизгладимое впечатление.

– Доброй ночи, мэм, Бабуся-Ягуся! – неуклюже кланяясь в пояс, елейно приветствовал я хозяйку, максимально пытаясь походить на Сергея. – Во здравии ли пребываете?

– Да уж прибыла, – радостно ощерилась «мэм», опровергая расхожее мнение о том, что Баба-Яга испокон веку обходится единственным зубом. Пожалуй, оскал собаки Баскервилей в сравнении с этим мог показаться наивной улыбкой ребенка. – А ты все воюешь, добрый молодец?

– Как придется, – уклончиво ответил я, на всякий случай оглядывая необычайное жилище.

– А дружок твой где?

– В крепости остался, – честно ответил я, включая связь. – Подранили его.

– Н-не хорошо, – нахмурилась Баба-Яга, и сидевший на лавке нечеловеческих размеров черный кот поспешил скрыться за печкой так быстро, что его приветственное «Мяу!» еще продолжало висеть на прежнем месте после исчезновения хвостатой твари.

– А ведь я Крепостному строго-настрого заповедовала беречь вас пуще глаза. – Ее тон не предвещал моему «столбовому» знакомцу ничего хорошего. – Ну а ты куда смотрел?! – напустилась она на меня, потрясая сучковатой клюкой. – Пошто ворон считал? Отчего не убег?!

Избушка, поежившись, нерешительно переступила с ноги на ногу. В воздухе отчетливо запахло кладбищенской сиренью.

– Врубай громкую связь! – завопил в голове Лис. – У нее ж семь пятниц на неделе, и все тринадцатого числа! Схарчит и шпоры не выплюнет!

– Миледи! – отступая к порогу, начал я, торопясь выполнить команду Сергея.

– Тамбовский волк тебе миледи! – не унималась разгневанная повелительница чащобной нечисти. Но это был последний раскат грома, потому что в это самое мгновение голос, звучавший в моей голове, «вырвался» наружу, превращая меня в своеобразного чревовещателя.

– Ба, какие нелюди! Шо за встреча! Бабусенька-Ягусенька, Роднуля яхонтовая! В счастливый час – счастливая минута!.. – Нежное воркование Лиса хлынуло из моих уст, как бальзам на раны из пожарного брандспойта. – А за меня не волновайся. То шо, раны? То тю, а не раны. Брился – порезался.

По мере Лисовых излияний яростная гримаса все больше превращалась в лицо милой, разве что очень зубастой старушки.

– Ой, а что ж это я тебя все в дверях держу? Заходи, гость дорогой, присаживайся. У меня как раз и самовар поспел. Извини, чай на Русь Московскую еще не завезли, так что по старинке – на смородиновом листе. Тебе с патокой али с медом?

Спустя час о легком недоразумении было забыто. Черный кот, свернувшись клубком, уютно мурлыкал, время от времени потягиваясь и пуская искры от ушей до хвоста. Выглядели эти электрические разряды впечатляюще: казалось, что происходит короткое замыкание, причем довольно длинное.

– Намедни у одного кудесника светильню новую приобрела, – заметив мой интерес к проявлению «животного электричества», пояснила хозяйка, прихлебывая смородиновый чай из отделанного серебром черепа. – Силы неимоверной! Две тыщи лучин, а то и больше. Да ты его уже, поди, видел – вон, у оконца стоит. Только вот беда – чаровник тот сказывал: «Есть где-то заветный источник, зовется он „Источник энергии“. А где его искать – кудесник и сам не ведал. Так что пришлось бедного котенку к делу приспособить. Днем он по лесу шастает, силы чудодейской набирается, а ночью о светильню трется, покуда та ярче пламени не запылает. Замаялась совсем животинка. – Старушка вздохнула и пододвинула блюдечко с малиной.

Как мне уже доводилось видеть в прежнее время, это блюдечко работало своеобразным телевизором, правда, с напрочь отключенным звуком.

– А и то сказать, – продолжала Баба-Яга. – Не шастай чернохвост по окрестным дубравам – глядишь, и не встретились бы. Вчера днем бегал, да на том берегу котелок близ кострища сыскал. Еле за уши его оттащила – знатный кулеш был. Ну я-то человечий дух за версту чую, а коли не мыться, то и далее. Принюхалась – не иначе как мил дружок Лис поблизости озорует. Глядь в блюдечко – и точно, вы тут. Откуда только взялись!

Признаться, тот же вопрос мучил меня, но только по отношению к собеседнице. Однако задать его я не решался, да и перебивать истосковавшуюся по общению хозяйку было бы крайне невежливо.

– Глянула я, как вас в Далибож везут, на бараньей лопатке погадала. Как ни кидай – неладное место выходит. А тут еще сорока на хвосте принесла, что ляхи в великой силе к крепости идут. Вот уж я всполошилась! Кабы вы Крепостного послушали, сейчас бы оба-два здесь в уюте и тепле сидели и горя себе не знали.

Баба-Яга глубоко вздохнула, откровенно сожалея, что вражья сабля ранила не меня, а Лиса. Честно говоря, сообщение о сороке, принесшей на хвосте весть о приближении польского отряда, меня несколько озадачило. Как, впрочем, и само по себе появление этого немалого войска посреди русских земель.

Конечно, я знал, что принцип «Речь Посполитая сильна раздорами» сводит на нет любые мирные договоры, подписанные королем Польши. Всякий магнат, имевший под своим началом сотню-другую верных сабель, мог пуститься в набег, нимало не заботясь о чьих-то там соглашениях и прочей чернильной ерунде. Но отряд, который привел к стенам Далибожа пан Юлиуш Стамбрусский, был куда больше двух сотен. А сам полководец не числился среди коронной знати. Стало быть, мы имеем дело не с банальным набегом и не с предательством одиночки, а с крупным заговором, войсковой операцией, имеющей целью ликвидацию или захват князя Вишневецкого. Кто-то показал дорогу полякам в обход бдительно охраняемой засечной линии, кто-то провел незаметно почти две тысячи всадников, кто-то открыл ворота…