Читать интересную книгу Победители без лавров - Джон Квирк

Дэвид Бэттл, сдерживая улыбку, сказал:

— Видите ли, Джим, если говорить о том, что дома давно не красят, так Чарльз Карстайрс был сквалыга и мистер Скотт не лучше. Что до подлости, так компания относится к профсоюзу ничуть не лучше, чем профсоюз к компании. Если угля стали добывать меньше, так это из-за депрессии и из-за заправил Уолл-стрита. Главное, нельзя винить профсоюз в переходе на открытую добычу. Что делать, если уголь найден в новом месте.

Джим Паркер поднял руку, как Иегова.

— Пути господни неисповедимы. Но я знаю, что этот город пошел путем неправедным и расплачивается за это. По-твоему, простое совпадение? Не думаю.

— До чего же вы любите красиво выражаться, Джим! — вспылил Фоли. — Поговорить бы вам об этом с отцом Ханниганом! Он рад наложить на человека епитимью даже и без повода, а тут целый город расплачивается за свои грехи!

Джим нахмурился. Его ревностное, бескорыстное, щедрое служение правде не оценили. Он проповедовал и не нуждался в выражении согласия, не говоря уже о возражениях. Он не мог бы сказать, что обидело его больше: тихое вежливое сопротивление Дэвида Бэттла или кощунственное легкомыслие неукротимого Джо Фоли.

— На вашем месте я бы серьезнее отнесся к тому, что я сейчас говорю. Вам еще долго придется пробыть в этом городе, и вы должны решить, американцы вы или большевики.

Вдруг Джо Фоли откинулся назад и исчез за перилами.

— Осторожней! — испуганно крикнул Джим.

Но, сделав сальто, Джо стал на ноги, снова взобрался на веранду и, усмехаясь, сказал:

— От этих ваших разговоров про большевиков, Джим, у меня душа ушла в пятки!

Дэвид даже не моргнул. Он давно привык к выходкам Джо. Невозмутимо и как будто без обиды он спросил:

— Джим, по-вашему, мой папа большевик?

— Да. Большевик. Это большевистский профсоюз, и те, кто в нем, — большевики.

— Папа? И Джон Луис?

— Большевики. Они думают, как большевики, говорят, как большевики, значит они и есть большевики. OED[10].

— Но они же говорят, как члены профсоюза!

— А скажи, какая тут разница? Не скажешь! Потому что никакой разницы нет. Дэви, открой глаза. Почитай Маркса, а потом вспомни, что говорит Пит. И увидишь, что это то же самое; тогда ты поймешь, что профсоюзы в нашей стране до последнего слова разделяют большевистскую философию мести.

Наступило молчание. Джим решил, что победа осталась за ним.

Так оно и было. На Дэвида его слова произвели впечатление. Он, собственно, не знал, кто такой Маркс, но слова Джима произвели на него впечатление. И он сказал искренне:

— Может, Джим, вы и правы. Я до сих пор слышал только одних, это верно. А может, тут и никто не прав — ни вы, и ни они, а правда где-то посередине. Может, так. А раз я слушаю папу, значит, должен выслушать и вас.

Джим с досадой подумал: «Туда же! В пятнадцать лет решил учить меня терпимости!» Но он стерпел и улыбнулся. Дэвид Бэттл оказался достойным противником — тем приятнее будет победа. И какое открытое, умное у него лицо! Недаром в СуитУотере его все любят. Что же, Джим сумеет о нем позаботиться. Он все сделает для Дэвида Бэттла. Он будет его лучшим другом.

Джо Фоли встал на перилах и предложил:

— Попробуй вот так, Дэви.

Он прыгнул вниз головой, перевернулся в воздухе и стал на ноги, слегка согнув колени и раскинув руки. Дэвид прыгнул, тяжело ударился о землю и проехался на спине. Ему было больно, но он быстро вскочил и подошел к Джо. Оба с вожделением посмотрели на автомобиль, который Джим Паркер собрал в Моргантауне из старых частей.

Джим заметил этот взгляд. И широко улыбнулся. Это материальное доказательство его успеха — лучший довод. Он сказал:

— Только капиталисты ездят на паркеровском «франклине» с воздушным охлаждением. Садитесь, прокачу до Чельяна и обратно.

Братья с воплями кинулись к машине.

И только по дороге в Чельян Джим услышал, что на этой неделе управляющим шахтами «Ред-Флэш» стал Уолтер Данковский, старший сын Казимира Данковского. Джим был поражен. Ему пришлось напрячь всю силу воли, чтобы не выдать волнения. Данковский — управляющий? Там, где всегда правили Паркеры, — Данковский? Немыслимо! Сотни вопросов вертелись у него на языке, но он сдержался. Он не хотел унижаться перед этими пятнадцатилетними чужаками.

Джо Фоли сказал язвительно:

— Теперь вам придется из дома управляющего выехать. Уолтер там поставит своего святого Иосифа!

— Моя мать будет жить в этом доме до смерти, — объявил Джим ледяным тоном. — Так было условлено, когда ей назначали пенсию.

— Значит, Уолтеру надо про это забыть, — сказал Джо. — Твою мамашу ему не пережить, дотяни он хоть до двухсот лет.

Младший из Паркеров не слышал его. Он погрузился в горькие раздумья. Его самоуверенность была поколеблена, он ничего не понимал. Как это могло случиться? О чем думал всемогущий Иегова, допуская такое кощунство над Суит-Уотером Калеба Паркера, Дэвиса Паркера, Уилбера Паркера, Джеймса Ли Паркера и всех Паркеров, которые были до них и принесли веру, добропорядочность, стабильность, закон и американизм в этот дикий край?

Но Джеймс Ли Паркер был бойцом, который всегда оставался на высоте. Когда он приехал в Моргантаун, однокурсники спрашивали его, не в вигваме ли он жил в этом своем графстве Паркер, но через четыре года он стал лучшим студентом колледжа, и его уже никто не расспрашивал про графство Паркер. Значит, СуитУотер погиб? Продал душу, пропитанную угольной пылью, всяким иммигрантам и профсоюзной тирании? Пусть так! Будущее Джима Паркера не здесь, оно в Детройте. В Детройте его опять будут спрашивать, носят ли девушки в графстве Паркер башмаки. Но потом Детройт станет графством Паркер. Джим возьмет с собой Дэвида Бэттла, это умный и честный парень, только его воспитать надо. Пусть помогает строить новый паркеровский Суит-Уотер.

█

Джо Фоли? Джим Паркер сбросил Джо Фоли со счетов, как глупого шута. Это было Ошибкой. Простота Джо Фоли на поверку оказывалась не простой простотой.

Вечером двоюродные братья откатили «франклин» с Чарльстонского шоссе на дорогу, которая вела к паркеровскому дому. Джим Паркер сказал из-за руля:

— Оставим ее здесь. Утром я достану бензина на «Ред-Флэш».

— А я уж было решил, что ты хочешь, чтобы мы толкали ее до самого Хантингтона, — заметил Джо Фоли.

Братья побежали вверх по склону. Джим шел за ними, стараясь сдержать одышку. Джо Фоли, не зная, куда девать избыток энергии, схватил камень и кинул его вниз. Камень перелетел через Чарльстонское шоссе, через железнодорожные пути и упал почти у самой Канавы.

— Никогда бы не поверил, если б сам не увидел, — удивился Джим.

— Он и футбольный мяч бросает так же далеко, — заметил Дэвид.

— Ну, туда-то я и коровью лепешку доброшу! — сказал Джо Фоли. Он нагнулся, сорвал травинку и, зажав стебелек зубами, помахивал кисточкой. — А ты можешь метнуть коровью лепешку, как диск?

— Он будет полузащитником в нашей команде, — объяснил Дэвид. — И будет играть все четыре года.

— А в колледже будет играть лучше Рыжего Грейнджа и Джима Торпа, вместе взятых, — заметил Джим.

— Конечно, — подтвердил Дэвид.

— Пожалуй, так, — небрежно согласился Джо.

— Ваша команда, конечно, будет самой лучшей?

— Вот-вот.

— Полегче на поворотах, Джо. Самая первая команда играла отлично. После нее было уже совсем не то.

— У них теперь будет тренер. Профессионал, — сказал Дэвид.

— Тренер — хорошо, но я говорю о составе. Игроки тогда были один другого сильнее. Первые три встречи они играли даже без формы. Надели только еще по свитеру. И побили всех. Должен признать, Дэви, что твой отец был первоклассным игроком. Так, как он, в городе больше никто не играл.

— Верно, — убежденно сказал Дэвид.

Джо Фоли презрительно фыркнул.

Джим повернулся к нему.

— А мне казалось, что ты на своего дядю молишься?

— Было дело, да прошло.

— Они с папой в ссоре. Не обращай внимания, — объяснил Дэвид.

— Собственно, я хотел сказать, что ты вроде придерживаешься тех же взглядов, что Дэви и Пит, — продолжал Джим. — Разве не так?

— В смысле: плюю я на профсоюз или нет? Нет, не плюю. Но одно дело профсоюз, а другое — этот горлодер, который воображает, будто я от него все скушаю. А меня от него тошнит! — Он улыбнулся. — Только и остается, что глотать, а то прямо к горлу подступает! — Внезапно в его голосе послышалась ярость. — А Дэви все жрет и не поперхнется. Развесит уши — тошно смотреть. Дурак. Не видит, что старик плюет ча него и всегда плевать будет. Ну и дурак!

Дэвид молчал.

— Моя мать говорит, что отец почти с тобой не разговаривает. Это верно? — спросил у него Джим.

— Ты не все знаешь, Джим, — сказал Джо. — Дэви будет футболистом. Запомни мои слова: он будет футболистом, да еще каким!